Средневековые города и возрождение торговли

Но они были расположены слишком далеко от больших путей сообщения; они не были захвачены экономическим оживлением, ни, так сказать, оплодотворенными. В эпоху расцвета городов они оставались бесплодными, семена падали, как бы на каменную почву. Ни один из них не поднялся выше уровня полуаграрных городов-рынков. ^[115] Мы не хотим сказать, что в эволюции города бург и окружающие его поселения в целом исполняли лишь вспомогательную роль. Усвоив социальный порядок очень отличный от того, который был современен рождению городов, они не могли быть способны дать начало новому порядку своими собственными силами. Они были, так сказать, местом, где окостенело торговое развитие. Оно не выросло из них, но оно пришло к ним, когда благоприятные условия проложили ему путь. Их роль была в сущности пассивная. В истории развития городов, коммерческий субурбий более важен, чем феодальный бург. Этот субурбий был активным элементом, отсюда идут нити расширения муниципальной жизни, которая была в сущности последствием экономического оживления. ^[116]

Замечательной чертой торговых групп был их непрерывный рост с начала X в. Они являют большой контраст с неподвижностью, в которой находились города и бурги, у подножья которых они были расположены. Они непрерывно привлекают к себе новых жителей. Они расширялись постоянно, увеличивая свою площадь, так что во многих местах, с начала XII в., они имели кругом со всех сторон свою крепость, около которой жались их дома. В начале XII в. явилась необходимость создавать для них новые приходы. В Генте, в Брюгге, в Омере и во многих других местах современные тексты отмечают сооружения церквей, по инициативе местных богатых торговцев. ^[117]

Только общая идея может быть установлена относительно порядка и расположения пригородов, так как детали неизвестны. Тип их был в общем очень простой. Здесь был, обыкновенно, рынок, всегда на берегу реки, тут протекавшей. Это был узел улиц (plateae), ведущих отсюда по направлению к воротам, через которые лежал выход в деревенскую территорию. Купцы окружали пригород защитными сооружениями, бывшими столь характерными для него. ^[118]

Эти защитные сооружения были совершенно необходимы в обществе, где, невзирая на усилия церкви и князей, насилие и грабеж продолжались с полной для всех очевидностью. Перед распадом каролингской империи и норманскими вторжениями монархии удалось сохранить общественную безопасность и, как результат, porti этого времени или, по крайней мере, большое число их оставались неукрепленными. Но во второй половине IX в. здесь не было другой гарантии безопасности личной собственности, кроме как защита за валами. Капитулярий 845–856 гг. ясно заявляет, чтобы богатые люди и немногие купцы, которые пока остались, думали об убежище в городах. ^[119]

Новое оживление торговли привлекло внимание разбойников всякого рода в такой степени, что торговые центры чувствовали определенную нужду в необходимой защите против них. Купцы не давали спуску разбойникам, будучи вооружены, и делали из своих поселений род крепостей. Поселения, которые они основывали у подножия городов и бургов, приводят на память тесное же подобное поселение в крепостях и крепостцах, построенных в XVII–XVIII вв. в колониях Америки и Канады европейскими эмигрантами. Подобно последним, они обыкновенно защищались солидным палисадом из заостренных бревен с воротами и рвом кругом. Интересная память об этих первых городских укреплениях сохраняется в обычае, долго жившем в геральдике, обозначать город в форме круглой изгороди. Известно, что эта простая изгородь из бревен не имела другой цели, как парировать неожиданные нападения. Она обеспечивала безопасность против бандитов, но не могла выдержать правильной осады. ^[120] В случае войны ее покидали и предавали огню, чтобы не дать врагу использовать ее в своих целях, в то время как убежища искали в более сильной цитадели города или бурга. Это было так до начала XII в., когда растущее благополучие купеческих колоний сделало их способными создавать безопасность более верным способом, т. е. сооружением солидных каменных укреплений, с башнями, способных выдерживать серьезную лобовую атаку.

Отсюда эти поселения обращаются в крепости. Старый феодальный или епископский центр, который продолжал стоять в их центре, потерял, таким образом, всякий смысл для существования. Мало-помалу его бесполезные стены пришли в разрушение. Дома прислонялись к ним, их разбирали, чтобы проложить новые улицы. Очень часто случалось, что города покупали их у графа или епископа, для которого они представляли мертвый капитал, ломали их и обращали землю, которую они занимали, в участки для застройки.

В необходимости иметь убежище, которое купцы находили здесь, лежит объяснение характерной черты средневековых городов. Они были крепостями. Невозможно представить город той эпохи без стен. Это был атрибут, которым города отличались от деревень. Это было их право, или, по выражению того времени, эта была привилегия, которой ни один из них не был лишен. Тут опять геральдика соответствует очень точной реальности, представляя гербы городов в форме короны, обведенной стенами.

Но укрепление было не только символом города; оно давало имя, которое служило и служит для обозначения населения. Вследствие того, что это место было укрепленным местом, город обратился в бург. Купеческий центр, как показано выше, был обозначен новым бургом, чтобы отличить его от старого бурга. А отсюда его жители, с начала XI в. самое позднее, получили имя burgenses. Первое упоминание этого слова относится во Франции к 1007 г.; оно появляется во Фландрии, в Омере, в 1056 г., затем оно переходит в империю, в область Мозеля, где оно обнаруживается в Гюи в в 1066 г. Жители нового бурга, т. е. так сказать, купеческого бурга, получили или, вернее, создали название „бюргеров", чтобы описать самих себя. Любопытно видеть, что оно никогда не применялось к жителям старого бурга. Их называли позднее castellani и castrenses. Это служит, что особенно замечательно, доказательством того, что происхождение городского населения не мыслили искать в старом населении ранней крепости, но в иммигрирующем населении, которое принесла городу торговля и которое в XI в. начинает поглощать старый город.

Название "бюргер" не вошло сразу в общее употребление. Вместе с ним было употребительно слово "cives", в согласии со старой традицией. В Англии и Фландрии были также созданы слова poortmanni и poorters, которые вышли из употребления в конце средневековья, но которые подтверждают счастливым образом тождество, которое всюду существовало между portus и новым бургом. Строго говоря, они действительно обладали одним и тем же значением; синонимичности, которую язык показывает между poortmanus и burgensis, было бы достаточно, чтобы констатировать ее, если бы не было других доказательств.

Несколько трудно определить этот оригинальный средний класс торговых центров. Очевидно, он не составился исключительно только из купцов, странствующих по далеким местам, о чем говорилось в предыдущей главе. Этот класс составился, кроме них, из большего или меньшего числа людей, втянутых в дело выгрузки и транспорта товаров, в дело снаряжения и оснащения судов, в дело приготовления повозок, бочек, ящиков, словом, всех необходимых аксессуаров для перевозки и торговли. В результате, люди из целой соседней округи стягивались в рождающийся город в поисках занятий. Определенное и положительное привлечение городским населением сельского населения ясно обнаруживается с начала XI в. Чем больше концентрация населения, тем больше эффект, который оно имеет кругом. Население нуждалось для своего ежедневного существования не только в большом числе искусных ремесленников, но и в растущем разнообразии их деятельности. Немногие ремесленники городов и бургов, очевидно, не могли удовлетворить умножающихся потребностей новых пришельцев. Члены большинства необходимых профессий вследствие этого должны были приходить со стороны — хлебопеки, пивовары, мясники, кузнецы и т. д. Но торговля стимулировала промышленность. В каждой области, где промышленная деятельность была рассеяна по деревням, торговля делала успехи в деле привлечения ее к городу и затем концентрации ее там.