Капитан Кук. История географических открытий...

12 июля 1776 года, через без одного дня четыре года после отплытия в предыдущее путешествие, капитан Кук снова отправился в Тихий океан. Ему пришлось отправиться в путь одному, потому что невезучий Кларк, капитан «Дискавери», томился в это время в тюрьме за долги — он был гарантом долгов своего брата Джона Кларка, который отправился в заграничное плавание, не заплатив их. В конце концов его отпустили, и «Дискавери» вышел в море 1 августа — не слишком благоприятное начало для путешествия. Полагают, что во время своего заключения Кларк заразился туберкулезом, который и свел его в могилу.

На пути в Кейптаун «Резольюшен» сделал остановку на Тенерифе, чтобы взять на борт обычные запасы вина и запасы пресной воды. Там он взял и необычный провиант — корм для скота, потому что «Резольюшен» представлял собой настоящий плавучий скотный двор, укомплектованный коровами и свиньями, овцами и козами, — все это было личными подарками короля, которые надо было раздать на различных островах Океании, хотя везти свиней в Океанию — все равно что ехать в Тулу с собственным самоваром.

17 октября корабль прибыл в Кейптаун. Кук тут же заставил ремонтников заново законопатить «Резольюшен», который так ужасно тек, особенно через главную палубу, что не было ни одного члена команды, который ложился бы в сухую койку. Когда 10 ноября прибыл «Дискавери», он оказался в таком же плохом состоянии, как и «Резольюшен», его тоже немедленно отдали в руки монтажников.

Кук выпустил скот на берег пастись, и когда несколько овец были украдены, он заменил их южноафриканскими овцами; явно считая, что его хозяйство не полно, он взял на борт кроликов и не менее четырех лошадей, которых поставил в каюту Оман, что тот воспринял с явным удовольствием. Кук в своем последнем письме лорду Сандвичу, датированном 26 ноября 1776 года, писал: «Принятие на борт нескольких лошадей абсолютно осчастливило Оман, он с восторгом согласился уступить им свою каюту». Продолжая эту тему, Кук писал в один из своих редких веселых моментов: «Чтобы превратить наш «Резольюшен» в настоящий Ноев ковчег, не хватает малости — нескольких представителей женского пола нашего вида». И в том же письме Кук пишет почти эпитафию самому себе: «Я не испытываю недостатка усердия выполнить великую цель этого путешествия». Усердие и свершение — вот краеугольный камень всей жизни Кука.

В первый день декабря оба корабля вышли в море. 13-го они обнаружили и дали название группе островов — Принс-Эдуард, в действительности их впервые увидел француз Марион Дюфрен, но это ни на минуту не могло помешать Куку дать им новое название и присоединить к владениям короля. (Ныне они принадлежат Южной Африке.) Двенадцать дней спустя Кук нашел остров Кергелен, который ускользнул от него за четыре года до этого. Первый остров был назван Кергеленом — остров Рандеву. Кук быстро дал ему новое название мыс Блай — в честь своего штурмана, заметив, что рандеву на этом голом, безлесном, безжизненном острове назначать некому, кроме морских птиц.

Гонимые сильными западными ветрами корабли, показав замечательное время, достигли Земли Ван-Димена (Тасмания) 26 января. Здесь они запаслись водой и дровами и завязали знакомство с очень отсталыми аборигенами, которые там жили, — их женщины, писал Сэмюэлл, корабельный врач, были самыми безобразными созданиями в человеческом обличье, которых можно себе вообразить, и если зарисовки их портретов, выполненные Веббером, официальным рисовальщиком с «Резольюшен», в какой-то мере можно считать дающими верное представление, то трудно возразить против мнения Сэмюэлла.

Оба корабля отплыли 30 января, а 13 февраля прибыли к берегам Новой Зеландии на якорную стоянку, которая теперь была знакома Куку, как и Матаиеа-Бей на Таити, — в бухту Королевы Шарлотты. Там он нашел настороженных, испуганных маори: они считали, что Кук приехал отомстить им за смерть десяти человек с «Эдвенчура». Они не могли понять позицию Кука, которую можно определить как «что прошло, то быльем поросло», и были ошарашены, когда Кук, установив, кто был зачинщиком того убийства, а им был их вождь Кахура, не расправился с ним на месте. Кук не стал этого делать. Он писал: «Если бы я следовал советам так называемых друзей, я мог бы истребить весь этот народ, потому что все население какой-нибудь деревушки или селения по очереди обращались ко мне, чтобы я уничтожил других, — самое поразительное доказательство того, в какой разобщенности они жили». Вместо того чтобы приказать его казнить, он заказал его портрет Вебберу. И в самом деле классический пример, когда подставляют вторую щеку. К сожалению, мы не узнаем, произвел ли этот поступок умиротворяющее действие на вспыльчивый темперамент Кахуры.

Через две недели корабли снялись с якоря и отправились на Таити. В намерения Кука входило плыть туда прямым курсом, но встречные восточные ветры замедлили их продвижение и заставили отклониться от курса к западу. Впервые землю заметили 29 марта — это был Мангайя, один из островов архипелага Кука. Сочетание бешеного прибоя и коралловых рифов, окружавших остров, не дало возможности пополнить запас продовольствия. Они попытались подойти к другому острову из той же группы, но безуспешно.

Срочно требовалось пополнить запас фуража для скота. Вместо того чтобы пробиваться наперекор встречным ветрам к Таити, что могло занять несколько недель, Кук решил идти на запад, к островам Дружбы; ему было известно, что там он будет хорошо встречен, да и корма для скота там было достаточно. По пути они остановились на необитаемом острове Палмерстона, который Кук открыл во время прошлого путешествия, и набрали там немного травы.

Во второй половине апреля «Резольюшен» прибыл на острова Дружбы и вынужден был там задержаться — вместе с «Дискавери» — до середины июля. Этот период в жизни Кука дал повод для многочисленных толков среди историков. Почему, задавали они вопрос, он сразу не отправился в северную часть Тихого океана и не попытался пройти Берингов пролив тогда же, хотя лето бы кончилось, пока он дошел бы до него. Ответ на это очень прост: Адмиралтейство планировало одновременную атаку на Северо-Западный проход с Атлантики и с Тихого океана, и в надежде, что экспедиции встретятся, оно наметило совершить эту попытку в 1778 году — следующим летом. Адмиралтейство учло возможность того, что Кук может задержаться с отплытием. На самом деле он проделал свой путь очень быстро и, если бы попытался, мог бы достичь Берингова пролива и этим летом. Но это не имело бы смысла — ведь встреча была назначена на 1778 год.

Этот период поразителен тем, что Кук, этот неугомонный человек, с ненасытной потребностью посмотреть, что лежит за холмом, за соседним поворотом, по-видимому, в конце концов потерял свой прежний исследовательский пыл. Ему много раз говорили о существовании островов Самоа к северу и островов Фиджи к северо-западу и в одном шаге, если мерить расстояния в масштабах его прежних поисков, от островов Дружбы. Ему говорили о дюжине других островов, не слишком далеко расположенных от Тонгатабу. Кук оставлял их без внимания и продолжал свои на первый взгляд бесцельные блуждания между волшебными островами Тонга. Таким беспечным и спокойным стал Кук, когда девушки с островов Дружбы жили на корабле и передвигались вместе с ними от острова к острову в тот идиллический период.

Вероятно, подобно игроку в футбол или крикет, который слишком много играл, Кук тоже почувствовал себя уставшим, результаты его колоссальных трудов за все эти годы в конце концов позволяли ему остановиться на достигнутом.

Быть может, он намеренно устроил себе и своей команде передышку, чтобы к тому времени, когда придется форсировать Берингов пролив, все оказались в наилучшей форме. Возможно, он просто любил острова Дружбы. Или же у него было предчувствие, что время, которое он проводил здесь, — это все отведенное ему время, и он решил использовать его наилучшим образом. Мы никогда этого не узнаем: Кук, как можно было ожидать, не оставил в своем дневнике никаких записей на этот счет.