Питер - Москва. Схватка за Россию

Стержнем «политики доверия» стало взаимодействие министра внутренних дел князя П.Н. Святополк-Мирского с земскими деятелями, которые тогда шли в авангарде либерального движения. С начала октября 1904 года он начал приглашать их на беседы, и те с готовностью воспользовались новой возможностью влиять на государственную политику. Кстати, к этому времени относятся и первые случаи открытого участия лидеров московской купеческой группы в оппозиционном движении. В череде частных собраний, посвященных конституционному переустройству, принимали участие С.Т. Морозов, В.П. Рябушинский, С.В. Сабашников, А.И. Гучков, С.И. Четвериков и др. Эти мероприятия подготовили Первый съезд земских представителей, не без трудностей, но все же легально прошедший 6-9 ноября 1904 года в Петербурге. Земцы, разумеется, не удержались от требований конституции и реформ; они считали эти требования результатом собственной работы, и это вполне понятно: таким образом оппозиционные силы обретали внятную политическую перспективу. Легальный выброс реформаторской энергии произвел отнюдь не умиротворяющий эффект. Даже сами участники съезда характеризовали его не иначе как «начало первой русской революции» [302]. Московская буржуазия – уже не частным образом, а публично – поддержала общественно-либеральное движение. Так, 30 ноября 1904 года гласные только что избранной Городской думы перед обсуждением сметы на будущий год заявили: единственным выходом из создавшегося положения «представляется установление начала законности как общегосударственного условия плодотворной деятельности и создания законов при постоянном участии выборных от населения» [303]. Московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович тут же опротестовал это заявление, однако Думу поддержал Московский биржевой комитет [304]. (В этом, правда, не было ничего удивительного, поскольку ряд авторитетных гласных думы одновременно заседали и в биржевом комитете.)

Нарастающее не по дням, а по часам общественное движение не замедлило объявить своей крупной победой издание указа от 12 декабря 1904 года, которым власть провозгласила начало политических реформ в стране. Повсюду развернулись дискуссии по этой животрепещущей теме, особенно в Москве, утверждавшейся в роли оппозиционного центра. В домах Ю.А. Новосильцева, князей Павла и Петра Долгоруких, неподалеку от храма Христа Спасителя, регулярно собирались земцы: обсуждали переустройство страны, устраивали земские съезды, на которые более правые дворяне-земцы уже перестали являться [305]. Подобные мероприятия проводились и в купеческих особняках. Как сообщали очевидцы, «масса людей захвачена этим, везде и всюду только и разговоров, что об этих собраниях» [306]. Среди интеллигенции популярностью пользовались встречи у известной купчихи В.А. Морозовой на Воздвиженке. Будущий кадет А.А. Кизеветтер вспоминал, что «этот дом вообще играл важную роль в общественной жизни», либеральная профессура и журналистика многим были ему обязаны [307]. Ежедневно сюда стекалось до трехсот человек, которые вели не только теоретические дебаты, но и планировали создание комитета пропаганды с целью свержения самодержавия. В стенах этого дома раздавались призывы вынудить Николая II отречься от престола с передачей прав малолетнему наследнику, а в случае отказа – истребить царскую фамилию [308]. В мае 1905 года здесь прошел учредительный съезд Союза союзов. Лидеры земского движения считали, что на Воздвиженке собирались, как деликатно выразился князь П.Д. Долгорукий, «элементы с наиболее отзывчивым темпераментом... до последнего времени воспитывавшиеся на конспиративных нелегальных организациях» [309]. Еще одно излюбленное место радикальной публики – особняк М.К. Морозовой (невестки В. А. Морозовой) на Смоленском бульваре. [310] Здесь проявили себя многие известные в будущем деятели Государственной думы. Тут же состоялась и громкая политическая дуэль П.Н. Милюкова и А.И. Гучкова по польскому вопросу, ставшая впоследствии «первой чертой водораздела между кадетами и октябристами» [311].

Царизм начал движение в сторону трансформации абсолютной монархии в конституционную – весной-летом 1905 года это ни у кого не вызывало сомнений. Но отношение к этому повороту в разных слоях общества было далеко не одинаковым. Правительство собиралось идти навстречу тем, кого устраивал конституционно-монархический сценарий развития страны, и одновременно выдавливать на политическую периферию остальные группы. Один из идеологов такой модели поведения власти, Д.Ф. Трепов, любил повторять:

Поэтому речь шла о вовлечении в правительственный конституционный проект участников земского движения и профессуры. Этим высокообразованным слоям давалось понять, что их заветные либеральные чаяния осуществимы только при взаимодействии с властью. Иначе говоря, их подлинным союзником выступает именно власть, а не те деятели, которые предпочитают внутригосударственную конфронтацию с малопредсказуемыми последствиями. И надо заметить, что у многих сторонников либеральной идеологии весной-летом 1905 года сотрудничество с правительством отторжения не вызывало: вооруженные методы выяснения отношений с властью в земской и профессорской среде явно не пользовались популярностью.

Остановимся на малоизвестных фактах, свидетельствующих о желании властей и оппозиционных сил нащупать точки взаимодействия. В мае-июне князь Андрей Ширинский-Шихматов (его родной брат Алексей недолгое время в 1906 году был обер-прокурором Св. Синода) по протекции сестры императрицы Елизаветы Федоровны (вдовы убитого в феврале великого князя Сергея Александровича) получает высочайшую аудиенцию. Он обстоятельно информирует Николая II об общественных настроениях в Первопрестольной. В итоге ему поручается отвезти в Москву собственноручное письмо государя и посоветоваться там с некоторыми видными деятелями по поводу составления проекта конституции. Он проводит ряд встреч, на которых присутствовали Д.Н. Шипов и другие земские представители [313]. Поручение этой специальной миссии А.А. Ширинскому-Шихматову явно неслучайно: другой лидер московской либеральной общественности проф. С.А. Муромцев испытывал к нему большее личное расположение (в свое время Муромцев даже сватался к сестре князя, но получил родительский отказ; привязанность к своей возлюбленной он сохранил до конца жизни) [314]. Однако переговоры Ширинского-Шихматова по конституционным проблемам не получили развития: их содержание получило огласку через зарубежную прессу, что вызвало недовольство в верхах. Тем не менее вариант проекта Основных законов, подготовленный земцами и профессорами, увидел свет. Известно, что это стало упреждающим действием на ожидающееся обнародование проекта конституции с совещательной думой, который разрабатывался у министра внутренних дел А.Г. Булыгина. Как откровенно признавался И.И. Петрункевич, было «важно заменить чем-нибудь проект Булыгина» [315].