Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918

Все означенные меры должны быть проведены немедленно. О всяких нерешительных в этом направлении действиях тех или иных органов местных Советов <...>немедленно донести народному комиссариату внутренних дел.

Тыл наших армий должен быть, наконец, окончательно очищен от всякой белогвардейщины и всех подлых заговорщиков против власти рабочего класса и беднейшего крестьянства. Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора.

Получение означенной телеграммы подтвердите.

Передать уездным Советам. Наркомвнудел Петровский»⁸⁰ .

Этот из ряда вон выходящий документ не только разрешал, но требовал введения повального террора — под страхом наказания за то, что в нем было обозначено как «расхлябанность и миндальничанье», то есть за любые проявления гуманного отношения к предполагаемым жертвам. Советские власти были поставлены перед необходимостью организовывать массовые убийства, — в противном случае они рисковали сами попасть в число «контрреволюционеров».

Вторым документом, официально обосновавшим красный террор, стала принятая 5 сентября 1918 года «Резолюция», одобренная Совнаркомом и подписанная народным комиссаром юстиции Д.И.Курским⁸¹ . В ней говорилось, что Совнарком, заслушав доклад председателя ЧК, принял решение усилить политику террора. «Классовые враги» режима подлежали «изоляции в концентрационных лагерях», а «все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам», — немедленному расстрелу.

Советская историческая и источниковедческая наука обходит молчанием вопрос о происхождении этих документов. Они не включены в собрания декретов советской власти. Имя Ленина в связи с ними никогда не упоминается, хотя известно, что он настаивал на необходимости взятия заложников в ходе классовой войны⁸² . Кто же тогда был автором этих декретов? Считается, что Ленин в то время был еще слишком слаб от потери крови, чтобы принимать участие в делах государства. Однако трудно поверить, что столь важные решения могли быть приняты двумя комиссарами без его прямого одобрения. Подозрение, что автором двух декретов, положивших начало красному террору, в действительности был Ленин, подтверждается тем фактом, что 5 сентября он оказался в силах поставить свою подпись под незначительным декретом, касающимся русско-германских отношений. Наличие этой подписи если и не доказывает личное участие Ленина в развязывании красного террора, то, по крайней мере, позволяет оспорить довод о физической невозможности его участия в подготовке текста «Резолюции».

31 августа, даже прежде чем на этот счет были отданы официальные распоряжения, нижегородская ЧК захватила и расстреляла 41 заложника — из числа людей, принадлежавших к «вражескому лагерю». Как свидетельствует список этих жертв, среди них были главным образом бывшие офицеры, «капиталисты» и священники⁸⁴ . В Петрограде Зиновьев, как будто во исправление «мягкости», в которой уличил его Ленин, приказал разом расстрелять 512 заложников. В эту группу входило много людей, которые из-за своих связей со старым режимом несколько месяцев провели в тюрьме и, следовательно, никак не могли быть причастны к покушениям на большевистских лидеров⁸⁵ . В Москве по приказу Дзержинского были расстреляны несколько человек, занимавших высокие посты в царском правительстве и находившихся в заключении с 1917 года, в том числе бывший министр юстиции И.Г.Щегловитов, три бывших министра внутренних дел — А.Н.Хвостов, Н.А.Маклаков и АД.Протопопов, бывший начальник департамента полиции С.П.Белецкий и один епископ. Никто из них уже давно не представлял угрозы режиму. Невольно складывается впечатление, что их убийство было актом личной мести Дзержинского, ибо в те годы, когда он находился в тюрьме, эти люди руководили правосудием и полицией*.

* Пятнадцать лет спустя события развивались аналогичным образом в Германии. Когда нацисты пришли к власти, члены штурмовых бригад часто выбирали для избиений и пыток своих личных врагов, в том числе судей, выносивших им приговоры в период Веймарской республики (см.: Kaminski A. Konzentrationslager 1896 bis heute: Eine Analyse. Stuttgart, 1982. S. 87-88).

Теперь агенты ЧК получили распоряжение поступать с врагами режима по своему усмотрению. В циркуляре по ЧК №47, подписанном Петерсом, было прямо сказано, что «в своей деятельности ЧК совершенно независима и может проводить обыски, аресты и казни, отчеты о которых должны быть представлены в Совнарком и Центральный исполнительный комитет»⁸⁶ . Получив такую власть и будучи постоянно подогреваемы угрозами из Москвы, областные и районные ЧК по всей советской России энергично принялись за работу. В течение сентября коммунистическая печать публиковала текущие отчеты о ходе красного террора в различных регионах, и каждый день приносил сообщения о новых казнях. Иногда указывалось лишь общее число расстрелянных, иногда назывались их фамилии и род занятий. В последнем случае часто добавлялась аббревиатура «кр.», означавшая «контрреволюционную деятельность». В конце сентября стал выходить «Еженедельник ЧК» — ведомственный орган, призванный путем обмена информацией и опытом помогать в работе чекистской братии. В нем регулярно печатались сводки о казнях, аккуратно расписанные по губерниям, как будто речь шла о межгубернских соревнованиях по футболу.

Трудно передать, с какой страстью коммунистические лидеры призывали в этот период проливать кровь. Казалось, каждый из них старался доказать, что он не «мягче» и не «буржуазнее» остальных. Позднее, в период сталинизма и нацизма, массовое уничтожение людей сопровождалось попытками соблюсти внешнюю благопристойность. Когда Сталин обрекал «кулаков» и «врагов народа» на верную смерть от голода и истощения, считалось, что эти люди содержатся в «исправительных лагерях». Когда Гитлер отправлял в газовые камеры евреев, это называлось «эвакуацией» или «перемещением». Но большевисткий террор первых лет революции осуществлялся совершенно открыто. Здесь не было никаких уловок, никаких иносказаний, ибо это специально разыгранное в национальных масштабах зрелище должно было служить «воспитательным» целям: расчет был на то, что как власть имущие, так и подданные, разделив между собой ответственность за пролитую кровь, будут заинтересованы в выживании режима.