В горы к индейцам Кубы

Останавливаемся у первой хижины. Печальные развалины маленького дома без стен и с разломанной крышей стережет старик. Конечно, индеец. Ему больше восьмидесяти лет. Циклон «Флора» уничтожил его хижину, в которой он жил всю жизнь. Внизу в деревне у него дочь, но отсюда ему уходить не хочется. Он посиживает у огонька, который разводит на утрамбованном полу разломанной лачуги, с утра до вечера один, и только случайные путники являются единственными людьми, с которыми он может поговорить. Я проходил между Перевалом живых и Сан Андресом еще дважды и всегда встречал здесь дедушку, у которого «Флора» отобрала и дом, и радость.

В Сан Андрес мы идем наверняка. Гойя уже знает, какие люди могут нас интересовать. Он ведет нас в такие хижины, где живут чистокровные индейцы. Наши антропологи, естественно, интересуются не только индейцами, но и индеанками. А для такого обследования нам необходимо сотрудничество с какой-нибудь местной женщиной, умной и сообразительной. И такую помощницу нам Гойя находит. Ее зовут Нельба Роза Ромеро Рамирес. Ей двадцать два года, типичная ятерасская индеанка, и, по правде говоря, самая красивая индеанка, которую я видел во время своих путешествий по горам Кубы.

Работы у нас теперь по уши. Приходится разделиться на две группы. Все (мы все же мужчины) хотели бы идти с Нельбой. Но это не проходит, и другую группу по Сан Андресу повела мать Нельбы. Мы работали в Сан Андресе в тот день до наступления ночи. Ходили от хижины к хижнне, от селения к селению в этой Долине без бога, а когда взошла луна, снова разбили здесь свой лагерь — кампараменто, Гойя долго еще посвящал нас в искусство спанья в гамаках, но мы так устали, что заснули бы и стоя. «Спокойной ночи, Гойя! Спокойной ночи, Нельба! Теперь нужно спать…»

На следующий день наша экспедиция покидает Сан Андрес. Дождь-неужто он никогда не перестанет идти? — припустил еще пуще. Мы хотим сегодня выйти из деревни Сан Андрес в восточном направлении, пересечь горы и дойти до района, где, это уже теперь наверняка знаем от минимум двадцати информаторов, живут почти исключительно индейцы. Нашей целью является одни из поселков этого района — Ла Эскондида.

Совсем рядом, около километра за Сан Андресом, есть маленький поселок, где мы хотим познакомиться с несколькими индейскими старушками. Одной якобы девяносто, другой сто три, а третьей, как утверждает Нельба, даже сто девять лет. Этот километровый участок пути к старушкам мы шли более часа. Грязь по пояс, она нам уже почти не давала возможности передвигаться. С трудом вытаскиваем друг друга, выглядим страшно, но теперь это неважно.

Когда мы простились со старушками, то должны были решить, как идти дальше. Нельба и Гойя знают, конечно, дорогу: надо идти сначала на Вега де Торо, затем через горы и далее до Эскондиды. По пути надо пересечь двадцать восемь бродов. В этом ливне мы бы утонули в первом же из них. Итак, ничего не остается, как вернуться. Отступать всегда трудно. Прощаемся с Нельбой. И начинаем обратно подниматься на Перевал живых. Восхождение было отвратительным, дождь хлестал в глаза, сбивал с ног, но мы все же поднимались по камням, по обнаженным скалам. За Перевалом живых на Дороге колибри — грязь; собственно, грязью это было вчера. Для того, по чему мы теперь бредем, чешский язык не создал подходящего названия. У каждого из нас есть теперь только единственная, постоянно повторяющаяся задача: вытянуть из грязи левую ногу, стать на правую и надеяться, надеяться, что по счастливой случайности на дне этой потрясающей каши ступня найдет камень или другую опору. Отход от Сан Андреса был, без сомнения, самым тяжким моментом в нашей экспедиции. Но тогда я впервые и по настоящему увидел и оценил своих мужественных и невероятно стойких товарищей по экспедиции!

Каменный рубеж

Итак, в область, о которой мы не сомневались, что она является настоящим центром жизни современных кубинских индейцев, к западу от Сан Андреса, мы не проникли. Мы отступили

сначала в Монте Верде, затем — до Фелисидад де Ятерас, а оттуда вернулись на нашу исходную базу в Гуантанамо. Здесь мы до-полнили свое снаряжение, досыта наелись, взяли новые припасы и на третий день утром тронулись снова в путь, чтобы проникнуть в неприступную область с другой, южной стороны. Горная дорога была еще хуже, чем та, первая, которая вела нас на Фелисидад де Ятерас. Самый же ужасный отрезок ждал нас там, на границе неприступных гор, где дорога взбирается по страшным каменным ступеням на высоте двухсот — трехсот метров над стремниной бурного потока — Ятераса.

В названии рубикона этой второй части нашей экспедиции тоже имеется слово «смерть». Только на сей раз не перевал, а Поворот мертвых. Но это не только повороты той дороги, которая делает из Поворота мертвых врата ада индейской земли. Гораздо более опасны те каменные ступени, на которых машина буксует, а буксование — это значит свободное падение с этих трех сотен метров и потом, конечно, смерть на каменных порогах пенистой реки.

Водители, которые в силу своей профессии обязаны въезжать и съезжать с этой смертной лестницы, ведут, естественно, точный учет жертв Поворота мертвых. В нынешнем году в Ятерас свалилось ровно четырнадцать машин. Пятнадцать — это дьявольски круглая цифра. Будем мы пятнадцатыми? Путумайо Кид не хочет. Отказывается вести машину. Тут ничего странного нет. При восхождении на каменную лестницу даже стоит дом, в котором живет шофер, своего рода лоцман, который проводит машины через Поворот мертвых. Мы его нанимаем, и за руль садится новый водитель. Пятнадцатыми мы не стали.

В отличие от нашего первого пути в горы, где подъем был хотя и значительным, однако не очень резким, здесь, на втором маршруте, низменность отделена от гор крутой каменной стеной. А наверху все другое: климат, ландшафт и главное — жители. Вся эта территория совершенно замкнута, отделена от остальной части Кубы могучими преградами. Преградами, которые пять столетий защищали тех, которых я пришел сюда искать, — коренных индейцев Кубы.

Теперь, когда я уже знаю от Гойи и от десятков других индейских информаторов ряд эпизодов из истории ятерасов, могу попытаться представить, как эти последние индейцы Кубы спаслись. Они ушли в горы очень скоро после первой встречи с белыми. Конечно, какое-то время до ухода они все же имели контакты с испанцами. Доказательства? Их несколько. Первое из них заключено в самих именах ятерасских индейцев: Рамирес и Рохас. Посмотрим, о чем говорят эти имена.

Рохас, точнее говоря, Мануэль де Рохас, имя которого приняла одна половина ятерасских индейцев, был двоюродным братом завоевателя Кубы Диего де Веласкеса. Он пришел на Кубу с первыми конкистадорами, а позже стал самым высшим владыкой на Кубе — он был назначен губернатором острова.

Приблизительно в то же время (в 1528 году) первым епископом Кубы и официальным «защитником индейцев» становится Мигель Рамирес. Этот высший духовный функционер осчастливил своим именем вторую половину восточкокубинских индейцев.

Ятерасские индейцы, Рохасы и Рамиресы, приняли, следовательно, от главных властителей Кубы свои нынешние испанские фамилии. А главное — они приняли от завоевателей их язык. Поскольку же потом индейцы укрылись в свои недоступные горные укрытия, язык, на котором они сегодня говорят, сохранил никоторые весьма устаревшие черты. В одной индейской хижине я был, например, свидетелем, как молодой индеец, который вошел в комнату, попросил сначала главу семьи благословить его, как это делалось в Испании несколько сот лет назад. А патриарх ему ответил; «Asi sea!» (Восстань же!) Я спросил, как ответить старшему, уважаемому мужчине или женщине. Ответ должен звучать: «Dios te bendida!» (Благослови тебя бог!)

После короткого периода контактов с испанцами, стенами которого являются и эти древние обороты в языке, ятерасские индейцы ушли в горы. Не хотели гнуть спину на полях помещиков, не хотели умирать в медных шахтах Эль Кобре. Эль Криста и Альто Сонга. Их укрыли горы. Каменная стена, за которой они скрылись, была для испанцев непреодолимой.