Фавориты и фаворитки государей Западной Европы

Вряд ли всё это было правдой. Тем более, что дофин не был бастардом, а был безусловно сыном Людовика XVI.

Бомарше и другие памфлетисты не щадили и ближайших подруг-фавориток Марии Антуанетты: графиню Жюли Полиньяк и принцессу Ламбаль, — рисуя их как лесбиянок, бросая тень и на королеву по принципу: «С кем поведёшься, от того и наберёшься».

Ближайшая подруга Марии Антуанетты, её фаворитка графиня Жюли де Полиньяк подавала повод для слухов о её беспримерном разврате, потому что была хозяйкой закрытого (только для избранных) аристократического салона, о котором ходили слухи как о гнезде крайнего разврата Она открыто имела любовника, не скрывая с ним любовной связи. Это был граф д'Артуа, младший брат короля. В Париже были модны аристократические культурно-просветительские салоны. Графиня Жанна де Польньяк тоже держала салон, но это был не такой салон, какими были салоны мадам Жоффрен и мадам Тиссо, где собирались знаменитые писатели, художники, учёные, где обменивались научными сведениями и новостями в области литературы и изобразительного искусства, где велись жаркие философские и искусствоведческие споры. Салон мадам де Полиньяк носил строго закрытый характер, в него допускались только «свои», а потому даже королю было запрещено посещать этот салон без особого, притом одноразового разрешения с указанием даты и часа. Удалялись и слуги после приготовления ими стола с винами и снедью. Но утаить от слуг, чем занимались их господа в этом салоне, было задачей непосильной: после ночных развлечений в салоне всё приходилось убирать не кому-то, а слугам, а по оставленным следам кутежа было видно, какие оргии там происходили, каким развратом занимались их господа. Конечно, эти сведения выходили за стены салона мадам де Полиньяк, где главными действующими липами были Мария Антуанетта сначала как дофина, а затем как королева, и её фаворитка-подруга Жанна Полиньяк. Тем более, что все видели, какая неуёмная страсть к удовольствиям живёт в Марии Антуанетте. Ещё будучи дофиной, она веселилась буквально все ночи, до четырёх-пяти часов утра, то на балах, то на скачках, то в Опере, то в салоне Полиньяк, то на ужинах у мадам де Ламбаль, то за картами, то в Версале на весёлом празднике. Везде были кавалеры, которые оказывали ей особое внимание, а она кокетливо принимала их ухаживания. Вот и гадали и слуги, и придворные: с кем это она изменяет мужу — с Лозеном, с Койиньи, с Ферзеном? А может, с другими претендентами? По их подсчётам получалось, что у Марии Антуанетты огромное количество любовников.

Было ли это правдой? Трудно сказать спустя столетия да ещё и из-за отсутствия прямых свидетелей в таких тайных, интимных делах. А выдумками и предположениями можно очернить любого человека

Правда, около семи лет Мария Антуанетта оставалась замужней девственницей из-за нежелания Людовика XVI операционным путём поправить его физический недостаток. Кстати, несколькими годами раньше, в царствование Елизаветы Петровны, у русского престола был такой же случай с наследником-цесаревичем, будущим Петром III, супругом Екатерины II, но Пётр был более послушным и смелым мужчиной, и как только была установлена причина, то (правда, под давлением его тётки, императрицы Елизаветы Петровны) сразу согласился сделать операцию. Конечно, оставаясь замужней девственницей в течение почти семи лет, раздражённая постоянными попытками Людовика XVI наладить интимные отношения с женой, Мария Антуанетта могла найти себе любовника среди придворных, тем более, что воздыхателей вокруг неё, женщины весьма красивой, да ещё и королевы, было предостаточно. Исходя из этого предположения, королеве приписывали многих любовников-фаворитов, в основном из числа тех, кого она рекомендовала на министерские посты и тех, кто посещал салон её фаворитки графини Полиньяк. Да и дворцовая резиденция Марии Антуанетты — Малый Трианон с его театром рококо — многим тоже представлялась местом для изощрённого разврата. Тем более что на вечера в Трианоне приглашались только самые близкие королеве люди. Эта закрытость, тайность происходящего в Малом Трианоне порождала в народе, да и у придворных Версальского двора, самые буйные фантазии и, как следствие, самые грязные предположения, становившиеся твёрдой уверенностью в их реальности. Версальский двор славился своей распущенностью, и плотским, и моральным развратом, а ведь известно: «всяк судит о другом по себе».

В памфлетах и сплетнях о Марии Антуанетте постоянно звучали имена её фавориток: принцессы Ламбаль и графини Полиньяк. Эти женщины были самыми близкими подругами, фаворитками французской королевы. В памфлетах их называли лесбиянками, состоявшими в порочной связи с королевой. А кем они были на самом деле?

Мадам де Ламбаль, по характеристике Стефана Цвейга, принадлежала «к одному из знатнейших семейств Франции и поэтому не алчная до денег, не властолюбивая, нежная, сентиментальная натура, не очень умная, а поэтому и не интриганка, не очень значительная, не очень честолюбивая, она с искренним дружелюбием отвечает на внимание королевы. У нее безупречная репутация, ее влияние распространяется лишь на частную жизнь королевы. Она не вымаливает протекций для своих друзей, для членов своей семьи, не вмешивается в дела государства, в политику. В ее салоне не играют в азартные игры, она не втягивает Марию Антуанетту в водоворот удовольствий, нет, она тихо и незаметно хранит свою верность, и наконец, героическая смерть с потрясающей силой подтверждает, что она действительно была настоящим другом королеве». Почему Стефан Цвейг называет смерть мадам де Ламбаль «героической»? Потому что, в отличие от фаворитки Полиньяк, она сначала вместе со многими придворными отправилась в эмиграцию в Лондон, но, узнав об аресте королевской семьи, вернулась в Париж с целью любыми способами помочь своей королеве, но её попытки помочь своей августейшей благодетельнице не увенчались успехом, а вскоре она была узнана на улице и растерзана толпой

Принцесса де Ламбаль, ранее имевшая безупречную репутацию, была памфлетистами совершенно незаслуженно причислена к порочным женщинам, потому что на неё бросил свою скверную тень салон Жюли де Полиньяк.

Однако это будет потом, через 14 лет, а пока, в 1775 году, Мария Антуанетта, сопровождаемая принцессой де Ламбаль, наслаждалась жизнью в удовольствиях. И вот однажды на одном из придворных балов она заметила незнакомую ей очаровательную молодую особу с трогательными голубыми глазами и прелестной юной фигурой. Кто это? Оказалось, что это графиня Жюли де Полиньяк. Очарованная её внешним видом, Мария Антуанетта сама подошла к незнакомке и спросила, почему она видит её впервые, почему она редко бывает при дворе? Ответ поразил королеву в самое сердце: Полиньяк честно ответила, что она недостаточно обеспечена, то есть созналась в том, что при дворе обычно принято было тщательно скрывать, — бедности. И Мария Антуанетта, сражённая этой откровенностью и всем прелестным, ангельским видом Полиньяк, влюбилась в Жюли сразу, страстно и навек. К этому надо прибавить и особое пристрастие Марии Антуанетты к юным женщинам, которое было подмечено придворными версальского двора и которое признавала и сама королева не только устно, но и письменно. Развратный двор в атмосфере фаворитизма, судя обо всём по себе, усмотрел у королевы «наклонности поэтессы Сафо» и, конечно, стал распространять это ложное предположение в перешёптываниях и слухах и в Париже, и далеко за его пределами. Через короткое время это предположение звучало уже как истинная правда. А придворные собственными глазами видели, что это действительно так: Мария Антуанетта открыто всё своё внимание стала отдавать только Жюли Полиньяк, она тотчас же зачислила её в штат своего двора, предоставила ей комнаты в Версальском дворце рядом со своими апартаментами. Теперь графиня де Полиньяк повсюду стала ездить со своей благодетельницей и в течение нескольких месяцев превратилась из бедной графини в богатую аристократку, повелительницу Марии Антуанетты и всего её двора. Семья графини Полиньяк, обременённая огромными долгами, конечно, хотела как можно скорее использовать такую неожиданную удачу. Мария Антуанетта не могла отказать ангелу Жюли, такой честной и правдивой, настоящей своей подруге, и распорядилась сначала оплатить семье Полиньяк из королевской казны 400 тысяч ливров долга, затем 800 тысяч на приданое дочери дорогой (в полном смысле этого слова) Жюли. И далее в духе классической фаворитки Полиньяк получает поистине королевские милости не только лично себе, но и всем членам её семейства и даже друзьям и хорошим знакомым. Эта схема обогащения фаворитки и её окружения известна в России с XVII века на примере семьи фаворитки Петра I — Анны Монс, которая стала принимать просьбы родственников и знакомых как заказ за определённую мзду.