«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945

Разрушенные кварталы Сталинграда постепенно превратились в призрачные поля, на которых господствовала смерть. Взрыхленная разрывами земля была пропитана кровью сражавшихся немецких и российских солдат.

В августе 1942 года в Москву прибыл человек, на которого Сталин возлагал большие надежды. Этим человеком был английский премьер-министр Уинстон Черчилль.

Для Сталина и всего Советского Союза, впрочем, как и для остальных союзников в то время, дела шли не очень хорошо. В Африке немецкое наступление шло очень быстро. Танковая армия Роммеля приближалась к египетской границе. На западе союзные войска в порте Дьеп провели десантную операцию, закончившуюся для них катастрофой. На кровавом Восточноевропейском театре военных действий Советский Союз нес тяжелую ношу этой войны. Немцы очень быстро дошли до Волги и Кавказа. Однако именно эта река, будучи важнейшим водным путем, не должна была попасть в руки немцев, в то время как на Кавказе добывалось горючее для советских военных машин.

Уинстон Черчилль прибыл через Каир в Москву вместе с послом Авереллом Гарриманом со специальной миссией.

Вскоре после своего прибытия он понял, что у его советских партнеров по переговорам проскальзывало порой более чем странное отношение. Это были симптомы, возможно имевшие свое начало в некоторой усталости от войны. Но Советский Союз даже после тяжелых поражений последнего года ни в коем случае не должен был соглашаться на сепаратный мир. Ведь 88 % немецкой действующей армии находилось на русском театре боевых действий. Для Великобритании и ее союзников отсутствие у вражеских вооруженных сил необходимости находиться на Востоке имело бы самые катастрофические последствия. Поэтому британскому премьеру нужно было сделать все возможное и невозможное, что убедить «великого вождя революции», так Черчилль называл Сталина, продолжить вести войну против Германии.

Встреча в Москве оказалась более чем прохладной. Все вели себя с холодной учтивостью. Переговоры прошли в напряженной атмосфере. Никто не хотел показать свою слабую сторону.

Однако у русской стороны подавленное настроение сменилось замешательством, когда Черчилль сообщил, что как английское, так и американское правительство не видят возможности в ближайшее время открыть второй фронт против Германии. К планированию подобной наступательной операции можно будет приступить не ранее 1943 года, а сейчас можно было провести лишь операцию «Факел» – вторжение союзных войск в Северную Африку.

Сталин был поражен. Он упрекнул Черчилля в том, что западные союзники в противоположность Советскому Союзу просто не хотят рисковать.

Совещание военных экспертов также прошло в холодной обстановке.

Когда же Черчилль и его спутник прощались, у них, должно быть, возникло ощущение, что напрасно они приезжали в советскую столицу. Вслед за этой мыслью появилась другая. Она касалась того, что Сталин ввиду катастрофического положения на фронтах все еще может рассматривать возможность заключения мира и в конце концов решить приостановить борьбу.

Еще в 1941 году в Германии Генерального штаба армии генерал-полковник Франц Гальдер высказывал подобные соображения. Он считал, что продолжение агрессивных действий против Советского Союза в конечном счете окажется не столь уж многообещающим.

Гальдер был не единственным, кто придерживался подобной точки зрения. Многие генералы также считали, что лучше закрепить тот успех, которого они уже добились, и использовать его. Генерал-фельдмаршал фон Рундштедт и генерал Риттер фон Лееб даже предлагали прекратить наступательные действия на Востоке и перейти к обороне. Также думали о том, чтобы отвести войска далеко назад, чтобы благодаря такой, несколько похожей на любезность, мере, возможно, суметь закончить войну с Советским Союзом сепаратным соглашением.

Однако Гитлер придерживался другой точки зрения. По его мнению, последняя русская зима должна была значительно ослабить силы Советского Союза. Поэтому он был убежден, что сильно измотанному врагу не хватает всего лишь одного, последнего удара, чтобы рухнуть без сил.

Этот последний удар он хотел нанести в сражении за Сталинград. Если бы Волга оказалась в руках у немцев, то тогда Советский Союз лишился бы одного из своих самых важных путей снабжения. А если бы, после этого, немцы продолжили свое наступление в направлении Кавказа, то тогда они смогли бы захватить территорию, славящуюся своими нефтяными промыслами. А все это, по мнению Гитлера, привело бы к окончательному поражению России благодаря потере жизненно важных для ведения войны областей.

Однако немецкий диктатор здорово ошибался. Так как даже после успешного блокирования Волги и захвата кавказских нефтяных месторождений Советский Союз не лишился бы жизненно важных областей.

Расположенный на Волге город Саратов был превращен в транспортный узел большого значения. Саратов, как и Астрахань с Москвой, был центром транспортных сообщений с новым промышленным районом, расположенным к востоку от Урала. От Саратова до Оренбурга было удобно добираться. И в этом городе начинался трубопровод, ведущий к нефтяным месторождениям на Каспийском море.

В те дни начальник Генерального штаба Гальдер обратил внимание Гитлера на то, что, когда немцы добрались до Волги, остался незащищенным северный фланг немецкого наступательного клина длиной около 600 километров, что, в свою очередь, могло вызвать у врага желание предпринять попытку прорыва.

На это важное замечание Гитлер ответил, что этот выступ фронта можно легко укрепить итальянскими, румынскими и венгерскими войсками.

Гальдер уже довольно давно прекрасно понимал, что Гитлер упорно придерживался своей собственной стратегической концепции. Поэтому начальник Генерального штаба попытался спасти то, что еще можно было спасти. Он предложил Гитлеру провести наступательные действия на Волгу и Кавказ не одновременно, а раздельно по времени друг от друга. Таким образом, можно было избежать раздробленности войск и повысить их ударную силу.

Однако Гитлер не хотел ничего слышать. И его антипатия к Гальдеру росла день ото дня.

24 сентября 1942 года он вызвал Гальдера к себе и сказал:

– И ваша, и моя нервные системы серьезно пострадали. Половина нервных клеток погибла по вашей вине. То, что еще должно произойти на Востоке, будет нуждаться не в профессиональных знаниях, а в накале национал-социалистической убежденности. Этого, разумеется, я не могу у вас требовать.

Генерал-полковник Гальдер был уволен. На следующий день в ставке Гитлера, расположенной в Виннице на Украине, появился начальник штаба группы армий «Запад» генерал пехоты Цейтцлер. Он был назначен преемником Гальдера, то есть начальником Генерального штаба армии.

Между тем в Сталинграде шли ожесточенные бои. За каждый дом, за каждый этаж велись упорные сражения. Вскоре потери стали просто ужасающе высоки.

В эти дни гражданское население Сталинграда также должно было платить высокую кровавую дань.

Унтер-офицер Крумбаар из 79-й пехотной дивизии описывал те события в письме своей жене следующим образом:

«…Видя здесь этих бедных людей, я думаю о тебе и о Хейнере, который уже должен был начать бегать. И я молю Бога, чтобы вас не постигла та же судьба, что этих людей.

Вчера я видел несколько гражданских. Они выползали из подвалов своих разрушенных домов, где до этого находились. Это были только женщины и дети. Мужчин я не видел, их за некоторое время до этого перевезли на другую сторону Волги. Женщины с детьми на руках бежали через советский артиллерийский огонь. Они кричали и бежали под взрывами вдоль улицы. Я видел, как одна женщина упала. Она лежала там и больше не двигалась. Через свой бинокль я видел, что ей пробило шею. Кровь струилась по разорванному пальто. Трое детей стояли вокруг нее. Ни одному из них не было и четырех. Они стояли и оцепенело смотрели на свою мертвую мать. Они не понимали, что происходит, и ждали, что их мама вот-вот поднимется. Через полевой бинокль я отчетливо видел их неестественно белые лица. Я видел их удивленные и испуганные глаза. Сердце у меня неистово заколотилось. Затем ситуация снова изменилась. С другой стороны Волги русские открыли огонь, и внезапно я увидел, что ни троих детей, ни их матери там больше нет.