История Индии. XX век

В этом контексте представляет интерес соотношение экономической мощи Индии и Китая в начале XXI в. Картина вроде бы вполне очевидная. Если Китай, начиная с 1980-х годов, демонстрировал темпы экономического роста около 10% ежегодно, то Индия лишь с 1990-х годов смогла достичь в ходе экономических реформ темпов в 5–7%, а позже – 9%. Индия уступала Китаю по ряду позиций. Она существенно отставала от него по важнейшим показателям экономического развития (общему объему экономики, доходу на душу населения, объему иностранных инвестиций и т.п.). У Индии существовали серьезные проблемы в социальной сфере: более высокий, чем в Китае, уровень бедности и неграмотности, отставание в сфере школьного образования [1503], наличие тенденций, разъединяющих общество, в том числе по религиозным и кастовым признакам. Кроме того, проведение экономических реформ в многоконфессиональном и полиэтническом обществе в условиях демократии и многопартийности было сопряжено с немалыми трудностями.

Вместе с тем у Индии по сравнению с Китаем был ряд преимуществ, которые могли обеспечить ей успех в экономическом развитии. Прежде всего, она имела сложившуюся систему демократических институтов и основ гражданского общества. Индия располагала активно развивающимся сектором высоких технологий, опирающимся на достижения в системе высшего образования. Ее элита хорошо владела английским языком. Страна не сталкивалась с проблемой старения населения. У Индии была сложившаяся инфраструктура для проведения приватизации государственных предприятий. Преимуществом Индии по сравнению с Китаем было и то, что либерализация и глобализация экономики этой страны не угрожала подрывом или разрушением ее политической системы.

При условии устойчивого ускоренного социально-экономического и технологического развития Индия могла занять такое положение в мире, которое позволило бы ей претендовать уже в ближайшем будущем на роль крупного игрока в мировой политике. Сама Индия настойчиво стремилась к тому, чтобы войти в клуб таких держав.

Распад Советского Союза и «уход» России из Южной Азии сопровождались изменениями в политике не только Китая, но и США. Но если КНР достаточно быстро начала заполнять геополитический вакуум в Южной Азии, то Америке для этого потребовалось почти десятилетие и террористические акты в Нью-Йорке и Вашингтоне в сентябре 2001.

Будущий помощник президента США Джорджа Буша-младшего по национальной безопасности и госсекретарь США Кондолиза Райс писала в 2000 г., что «США испытывали огромные трудности в определении своих национальных интересов в отсутствии Советского Союза». Вместе с тем она считала, что при формировании новой внешней политики Америке следовало учитывать, что она находится в выгодной позиции. США и их союзники оказались «на правильной стороне исторического процесса». Говоря о приоритетных задачах США, Райс подчеркивала, что в распоряжении Америки имелось много ресурсов для достижения своих целей. Решающим инструментом в формировании международной политики была экономическая политика, которая, как считала Райс, «поможет [Америке] добраться до таких разных стран, как Южная Африка и Индия…» [1504].

Райс рассматривала Индию прежде всего в контексте американо-китайских отношений. Она называла Китай «стратегическим соперником», а не «стратегическим партнером» (как это иногда считала администрация Клинтона). «Добавьте к этому опыт сотрудничества Китая с Ираном и Пакистаном в распространении ракетной технологии, – продолжала Райс,– и проблемы безопасности станут очевидными. Китай сделает все возможное, чтобы усилить свое влияние, будь то кража ядерных секретов или попытки угрожать Тайваню» [1505].

Успехи Китая в расширении его влияния в Азии, в том числе и в Южно-Азиатском регионе, вызывали глубокую озабоченность США. Поэтому была поставлена задача укреплять сотрудничество с Японией и Южной Кореей, а также сохранять мощное военное присутствие в этом районе мира. В этой связи предлагалось уделять больше внимания роли Индии в региональном соотношении сил. И речь шла не только об отношениях между Индией и Пакистаном, в том числе по вопросу о Кашмире или их ядерном противостоянии. Индия, полагали американские политики и эксперты, была немаловажным элементом в китайских расчетах, поэтому она должна была присутствовать и в американских стратегических планах. Индия еще не стала великой державой, но у нее был потенциал, чтобы стать таковой. Отсюда необходимость обратить на нее особое внимание [1506].

Эти позиции республиканской администрации США по отношению к Индии разделяла и Демократическая партия. Ранее Индия занимала в приоритетах этой партии также далеко не первое место. Ее список главных направлений внешней политики возглавляли Европа, затем Россия, Япония и Китай. Далее следовали «новые растущие» страны, которые США «должны вовлекать в процессы и институты, управляющие глобальной экономикой». Среди этих «новых игроков» Индия и Бразилия были стратегически важными для США, поскольку наращивали свое региональное и даже глобальное влияние. Среди других стран, которые должны стать частью коалиции государств, определяющих глобальную экономическую политику, назывались также Южная Корея, Мексика и Южная Африка [1507].

Подходы правительства США к азиатскому региону в целом и к Индии и Китаю в частности были достаточно полно представлены в исследовании «США и Азия: к новой стратегии Америки и позиции силы», подготовленном в 2001 г. одной из влиятельных американских аналитических организаций «Рэнд корпорейшн», имеющей тесные связи с Пентагоном. Эта работа спонсировалась ВВС США, руководителем авторского коллектива был Залмай Кхалилзад, бывший специальный помощник президента Буша-старшего. В этом документе говорилось, что Индия и особенно Китай являются растущими силами, которые ищут свое место в мире и в ходе этих поисков потенциально могут разрушить региональный порядок. В нем содержался призыв к администрации Буша проводить стратегию баланса сил в отношении этих «набирающих мощь держав», а также «ослабевающей России». Авторы рекомендовали не допустить, чтобы какое-либо из этих государств угрожало региональной безопасности или доминировало в отношении двух других. Предлагалось предотвращать любое стремление этих трех держав к объединению усилий с целью нанесения ущерба стратегическим американским интересам в Азии. В чем же смысл такой стратегии для Америки, удаленной от Азии на тысячи километров? На этот счет давалось следующее разъяснение. Главная долгосрочная задача состояла в том, чтобы воспрепятствовать появлению любого регионального гегемона, так как он будет стремиться подорвать роль США в Азии. С учетом людских, технологических и экономических ресурсов Азии доминирование в этом регионе враждебной державы будет представлять вызов глобального масштаба, угрожающий нынешнему мировому порядку. Очевидно, что речь шла прежде всего о Китае и в меньшей степени о России или Индии [1508].

В конце XX – начале XXI в. Южная Азия, являющаяся важным связующим звеном между собственно Азией и Ближним и Средним Востоком, а также Центральной Азией, воспринималась американцами как регион вероятной конфронтации между Индией и Пакистаном, что представляло собой вызов интересам США. При этом США не имели «надежного доступа» на этот субконтинент. Пакистан, переживавший кризис управления и находившийся под властью военных, вряд ли мог считаться партнером, на которого можно было надежно опереться. А отношения США с Индией находились еще «на ранней стадии оттепели после холодной войны». Поэтому предстояло преодолеть различия в подходах обеих стран к важным проблемам внешней политики, оставшимся от прошлого. Америка стремилась использовать свое влияние для решения индийско-пакистанского конфликта в Кашмире мирными средствами, чтобы предотвратить возможность возникновения региональной ядерной войны. Общая стратегическая задача США в отношении Южной Азии – укрепление связей с Индией и недопущение изоляции Пакистана [1509].