История России ХХ - начала XXI века

К началу 60-х гг. миграция русскоязычного населения в Среднюю Азию и особенно в Казахстан достигла своего апогея. В 1959 г. доля населения коренной национальности по сравнению с 1939 г. снизилась в Казахстане с 38,2 до 30 %, в Узбекистане — с 64,4 до 62,1 %, в Таджикистане — с 59,6 до 53,1 %, в Киргизии — с 51,7 до 40,5 % и лишь в Туркмении она чуть выросла — с 59,2 до 60,9 %. Переселенцы в большинстве своем не тяготели к полному вживанию в среднеазиатское общество. Многие из них с чувством мнимого превосходства и пренебрежения относились к местным жителям. Те платили им тем же, видя в них персонифицированных носителей «имперства» советской власти. Бытовой национализм проходил по линии этнического размежевания и возникал между русскоязычным (русские, украинцы, евреи и др.) и коренным населением. Национальная дискриминация в пользу лиц местной национальности проявлялась в кадровой политике и при приеме в вузы, в антирусских настроениях местного населения. Все это приводило к сравнительно более быстрому росту национального самосознания русского населения национальных окраин в сравнении с центральными районами России. В русском национальном движении в этих регионах были заметны не столько этнические, сколько «державные» мотивы.

Коррективы теоретических основ национальной политики. На волне критики «культа личности» в 1956 г. впервые опубликованы ленинские письма («К вопросу о национальностях или об “автономизации”» и др.), свидетельствующие о разногласиях между Лениным и Сталиным по вопросам образования СССР. Смысл публикации сводился к тому, что Сталин имел особую, «неправильную» позицию по этим вопросам в отличие от «правильных» установок истинного создателя Союза. Как считают многие современные историки, реализация сталинского плана создала бы гораздо лучшие предпосылки для последующей оптимизации государственного устройства и всей системы межнациональных отношений в стране. История образования и последующего развития СССР показывает, что русские национально-государственные интересы, по сути дела, были принесены в жертву интересам призрачного мирового СССР и национализму «угнетенных» народов бывшей царской России. Для осуществления принципа об участии в строительстве и функционировании союзного государства всех народов бывшей России «вместе и наравне» ленинский план был не пригоден. Ярким свидетельством этого является иерархия народов и национально-государственных образований, без труда различаемая в архитектонике СССР.

Вместо реалистического анализа процессов в национальной сфере и соответствующего реформирования национально-государственного устройства СССР власть при Хрущеве в очередной раз увлеклась утопическим проектом «окончательного решения национального вопроса», связывая его с форсированной ломкой «национальных перегородок», стиранием национальных различий. Оживление ленинских установок, ориентирующих политику на слияние наций, происходило в связи с разработкой плана построения коммунизма в СССР к 1980 г. Этот план объективно отражал отсутствие в структуре партии серьезных теоретических разработок прогностического характера, опирающихся на глубокий анализ действительности. Выдвинутый Хрущевым лозунг-призыв о том, что «нынешнее поколение будет жить при коммунизме», ошеломил многих незнанием проблемы и примитивизмом понимания задачи, упрощенной до фарса.

Тем не менее Хрущев говорил в 1959 г., что по мере реализации этого плана «успешнее будет идти процесс слияния народов в единую коммунистическую семью». В проект новой Программы КПСС было включено положение о том, что «в СССР происходит слияние наций и их языков, образование одной нации с одним языком, с единой общей культурой».

Коллегам Хрущева по Президиуму ЦК (прежде всего О. В. Куусинену, Н. А. Мухитдинову) удалось убедить его не ставить в партийной программе невыполнимые задачи. Частично согласившись с ними, Хрущев актуализировал высказанную ранее идею о появлении в СССР «новой исторической общности». В докладе о Программе КПСС он объявил, что результаты интеграционных процессов в национальной сфере уже привели к тому, что «в СССР сложилась новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие черты, — советский народ». Однако в программный документ положение включено не было. Это значило, что ему, как и ранее высказанным аналогичным утверждениям, еще не придавалось концептуально-методологического значения.

Развитие национальных отношений в СССР в партийной программе характеризуется следующим образом: «В условиях социализма происходит расцвет наций, укреплявших их суверенитет. Развитие наций осуществляется не на путях усиления национальной розни, национальной ограниченности и эгоизма, как это происходит при капитализме, а на путях их сближения, братской взаимопомощи и дружбы. Возникновение новых промышленных центров, открытие и разработка природных богатств, освоение целинных земель и развитие всех видов транспорта усиливают подвижность населения, содействуют расширению взаимного общения народов Советского Союза… Границы между союзными республиками в пределах СССР все более теряют свое былое значение, поскольку все нации равноправны, их жизнь строится на единой социалистической основе и в равной мере удовлетворяются материальные и духовные запросы каждого народа, все они объединены общими жизненными интересами в одну семью и совместно идут к единой цели — коммунизму. У советских людей разных национальностей сложились общие черты духовного облика, порожденные новым типом общественных отношений и воплотившие в себе лучшие традиции народов СССР». В этом тексте исчезла диалектическая противоречивость «единства противоположностей». Без нее текст становился уязвимым для критики. Критики postfactum увидели, что эта характеристика весьма показательна сочетанием лакировочной полуправды с противоречивым смыслом.

При разработке комиссией под председательством Хрущева новой советской Конституции снова рассматривались предложения о необходимости учитывать, что в СССР «идет консолидация единых национальностей в единую коммунистическую нацию», поэтому рекомендовалось снять графу о национальности из паспортов. Однако здравый смысл взял верх и от рекомендаций такого рода воздержались. Состоявшийся после отставки Хрущева XXIII съезд партии (март — апрель 1966 г.) внес успокоение в смятенные ряды интеллектуалов и творческой интеллигенции из союзных республик. В докладе ЦК съезду содержалась новая уточненная формулировка о советском народе. Применен был термин «многонациональный советский народ». Это исключало возможность отождествления «новой общности» с новой коммунистической нацией, якобы выковывающейся из традиционных этнических групп и заменяющей их.

§ 5. Внешняя политика

Смерть И. В. Сталина и успешное испытание водородной бомбы стали, пожалуй, двумя наиболее значимыми событиями, определившими как либерализацию, так и конфронтационность внешнеполитического курса СССР последовавшего десятилетия. Выразителем одной из этих тенденций был В. М. Молотов, возглавлявший внешнеполитическое ведомство СССР до июня 1956 г., другой — министр иностранных дел Д. Т. Шепилов и сменивший его 15 февраля 1957 г. А. А. Громыко.

1953 г. открыл короткий период «оттепели» в международных отношениях. В июне этого года с одобрения СССР было подписано соглашение о перемирии в Корее. В 1954 г. СССР вступил в ЮНЕСКО. Обозначившееся в мае 1953 г. сближение с Югославией завершилось подписанием в июне 1955 г. советско-югославской декларации. В мае 1955 г. СССР подписал договор о восстановлении суверенитета Австрии. Советский Союз по договоренности с другими державами-победительницами согласился вывести свои войска из этой страны, обязавшейся соблюдать строгий нейтралитет. Июльская (1955) встреча лидеров четырех держав-победительниц в Женеве обозначила потепление мирового политического климата — «дух Женевы». В сентябре 1955 г. при посещении Москвы канцлером ФРГ К. Аденауэром достигнута договоренность о прекращении состояния войны и установлении дипломатических отношений между СССР и ФРГ. В октябре 1956 г. нормализованы отношения с Японией.