Дипломатия Франклина Рузвельта

Тем временем значительное расхождение взглядов наметилось между Пентагоном и Белым домом. Военный министр Вудринг, поддерживаемый своим департаментом, отказывался принять концепцию Рузвельта и Буллита, по которой оснащение союзников самой передовой техникой якобы будет служить интересам США. Вудринг не соглашался продавать Франции военную продукцию последних моделей, видя в этом проигрыш американских вооруженных сил. Министр финансов Моргентау оптимальным считал следующее: "С точки зрения национальной обороны наилучшим для нашей страны было бы, если бы западные союзники явились сюда с деньгами и дали нам их для постройки заводов".

В Вашингтоне наблюдали за "странной войной" и взвешивали шансы. Самнер Уэллес бросает немного света на оценку ситуации в высших правительственных кругах. "Пока гитлеризм сохранял свою силу, влиятельные элементы в финансовых и промышленных кругах полагали, что доминирование в Европе Гитлера и сохранение Британского содружества наций будет находиться в неизбежном противоречии. Во Франции политический хаос предшествующих шести лет все еще сохранялся в каждой части французской национальной структуры... такое состояние дел давало мало надежд на реальное сопротивление Германии".

Пока же расположившиеся вдоль "линии Мажино" и "линии Зигфрида" германские и французские войска оставались неподвижными, изредка обмениваясь артиллерийским огнем.

В этот период уникальной исторической паузы Рузвельт с его кругозором и перспективным видением приходит к выводу, что начинается процесс резких мировых изменений. Он усматривает новые возможности для Америки, он явно хочет, чтобы в результате происходящих событий Соединенные Штаты заняли достойное их место. Для ориентации в мировой обстановке в середине сентября Рузвельт пишет премьер-министру Чемберлену: "Я был бы очень вам обязан, если бы вы лично держали меня в курсе событий". Что оказалось еще более важным для будущего, в тот же день Рузвельт попросил писать ему первого лорда адмиралтейства Уинстона Черчилля.

Мы видим, как в мировой политике возникают две линии, которые серьезным образом влияют на дальнейшее развитие американской дипломатии. С одной стороны, Берлин выказал уверенность в том, что Англия и Франция не будут сражаться за Польшу и пойдут на компромисс в случае неучастия Соединенных Штатов в войне. Впрочем, Гитлер считал, что если даже Соединенные Штаты и согласятся на активное сотрудничество с западными союзниками, то они не успеют задействовать свои производственные мощности, мобилизовать армию и придут на поле битвы слишком поздно. С другой стороны, получает оформление вторая линия - американская политика становится нацеленной на помощь англичанам и французам в создании сильной базы военной промышленности внутри страны и на постепенную подготовку к выходу в район мирового конфликта. Фактор времени приобрел решающую значимость. Если Берлин полагал, что Вашингтон в любом случае опоздает, то в Вашингтоне надеялись на то, что конфликт будет затяжным (проводились всяческие аналогии с первой мировой войной) и рассчитывали разогнать американскую индустриальную машину именно к его кульминации.

С этого времени уже нельзя говорить, что главенствующим элементом дипломатии Рузвельта являлся поиск компромисса, образование такого международного форума, где бы США либо председательствовали, либо оказывали решающее воздействие. Поэтому, когда германское руководство обратилось в сентябре и октябре к президенту Рузвельту с просьбой оказать посредничество в отношениях Германии с Британией и Францией, Рузвельт, который сам еще недавно предлагал подобное, дал отрицательный ответ. Нет сомнений, что при этом он претерпел определенную внутреннюю борьбу. В конечном счете он решил, что в сложившейся ситуации американское посредничество служило бы укреплению позиций Германии и уже ничего не давало бы США. И на поступившее 11 сентября от американского посла в Англии Кеннеди предложение, чтобы "президент стал спасителем мира" путем восстановления довоенных польских границ, Рузвельт ответил: "Народ Соединенных Штатов не поддержит никакого шага к миру, предпринятого его правительством, если это будет означать консолидацию и выживание режима, основанного на насилии и агрессии".

При этом президент осудил примиренцев в своем окружении.

Получив в начале октября предупреждение Кеннеди о том, что дальнейшее продолжение борьбы будет означать поражение Великобритании и "полный крах всего того, на что мы надеемся и ради чего мы живем", Рузвельт пожаловался Моргентау: "Джозеф Кеннеди всегда был примирителем и всегда останется примирителем, он становится препятствием на моем пути".

Следуя своей новой линии, Рузвельт в начале октября отверг предложение Берлина, а затем и бельгийского правительства выступить с инициативой проведения мирных переговоров. Он уже с чрезвычайным подозрением относился к маневрам нацистской дипломатии. Так, 7 октября, когда Гитлер объявил, что ни союзники, ни Германия ничего не получат от продолжения борьбы, Рузвельт сказал своему секретарю Макинтайру, что "никогда не пойдет на переговоры с Гитлером и Муссолини". А 12 октября, получив сообщение У. Дэвиса о желании Геринга приехать в Америку для встречи с президентом, который "мог бы восстановить мир в Европе", Рузвельт ответил, что будет рассматривать лишь официальные предложения Берлина, а возможностью закулисных переговоров всерьез заниматься не будет. И напрасно король бельгийский Леопольд писал президенту, что он "единственный человек в мире", который может предотвратить перерастание конфликта в "необратимую, горестную, долгую и ужасную войну", это уже никак не действовало на Рузвельта. Он ответил, что американские усилия по европейскому урегулированию могут начаться лишь в том случае, если возникнет перспектива реального мира.

Образование в конце 1939 года англо-французской закупочной комиссии позволило расширить продажу военной техники, сделанной в США для противников Германии. Американское военное производство в 1939 - 1940 годах увеличилось значительно благодаря инвестициям Франции и Англии. Не без этой существенной помощи американцы сумели на протяжении первой половины года с начала войны увеличить выпуск самолетов в четыре раза.

В течение осени 1939 года и в последующее время "странной войны" Рузвельт все более проникался чувством, что его прежняя калькуляция возможности равновесия и долгого германского и англофранцузского противостояния основана на неверных оценках. В последние месяцы 1939 года его послы во Франции и Англии докладывали, что англо-французы на этот раз не смогут сдержать немцев. Особенно большое впечатление производило тогда на Рузвельта превосходство Германии в воздухе. У. Буллит, посол в Париже, 18 октября 1939 года писал: "Существует огромная опасность того, что германские воздушные силы будут способны победить в этой войне прежде, чем мы сможем начать широкомасштабное производство самолетов на наших заводах".

А посол в Лондоне Дж. Кеннеди писал 3 ноября, что в английских правящих кругах возникают опасения экономического, финансового, социального, политического истощения страны, если война продлится долгое время. В декабре этого же года Буллит отмечал, что если Соединенные Штаты не предоставят союзникам на протяжении 1940 года минимум 10 тысяч самолетов, то Англия и Франция обречены на поражение. Еще более пессимистическими звучали предсказания Кеннеди, полагавшего, что теперь в любом случае Германии удастся превзойти англо-французских союзников и на поле битвы, и в экономическом соревновании. Кеннеди считал, что еще один год войны превратит всю Европу в экономические руины и сделает "готовой для прихода коммунизма или для каких-либо других радикальных перемен в социальном порядке".

В речах и записях Франклина Рузвельта начиная с ноября - декабря 1939 года звучат мрачные ноты. Он уже ставит в ранг возможного поражение Англии и Франции и думает о том, что это будет означать для Соединенных Штатов. В одном из вариантов своей речи в ноябре 1939 года Рузвельт пишет: "Если Франция и Англия будут сокрушены, наступит черед Соединенных Штатов. Но победоносные диктаторы должны знать, что для захвата какой-либо части американского континента им нужно победить еще в одной первоклассной по интенсивности войне".