Предыстория армянского народа (история Армянского нагорья с 1500 по 500 г. до н.э.: хурриты, лувийцы

Передвижение картвельских племен.По-видимому, около этого же времени или несколько позже происходит встречное движение картвельских племен из Закавказья в северо-восточную Малую Азию. Уже гомеровские поэмы знают в этой области хализонов, быть может, тождественных с халибами [236], жившими, по-видимому, в Понте, — которых с большой долей уверенности отождествляют с более поздними халдайцами, или [119] халдами (урартск. халиту, не путать с халдеями Вавилонии!) [237]; халды же уже вполне уверенно отождествляются с западно-грузинским народом чанов (лазов), и поныне живущим в Понте [238]. Таким образом, грузиноязычное население этого района может предполагаться засвидетельствованным примерно с IX в. до н. э. (приблизительное время написания «Илиады»), однако можно думать, что оно появилось здесь уже и раньше. Оставляя в стороне вопрос о том, существовал ли грузиноязычный или близкий к грузинскому элемент уже и в составе касков — что мыслимо, но не доказуемо, — продвижение грузинских племен на запад можно было бы связать с распадом союза Ацци-Хайаса в конце XIII в. до н. э.(?), и, возможно, именно этим продвижением было вызвано оживление каскских набегов не только на центральную Малую Азию в этот же период, но и на долину верхнего Евфрата в первой половине XII в., о чем речь пойдет ниже; отметим пока лишь, что ассирийские источники называют вторгшееся в эту долину племя то касками «хеттской страны», то абешлайцами, а, как уже отмечалось в главе I, последний этноним возможно связать с предками абхазов. Такое смещение абхазо-адыгских племен, вполне вероятно, следует связывать именно с продвижением грузинских племен в Колхиду, а затем и в Понт [239].

В конце XII в. до н. э. источники свидетельствуют о существовании в долине р. Чорох нового значительного царства (или племени?) — Дайаэни (урартск. Диаухи), отождествляемого с племенем таохов позднейших греческих источников. Этническая [120] принадлежность Дайаэни не вполне ясна; Г. А. Меликишвили [240]считает их хурритским племенем, и это весьма вероятно. Но Дайаэни просуществовало до VIII в. до н. э., а следовательно, грузиноязычные халды-халибы, засвидетельствованные западнее, возможно, уже с IX в., должны были бы пройти здесь, скорее всего, раньше его образования, — по всей вероятности, в начале XII в. до н. э.

С VI в. до н. э. в Понте засвидетельствовано племя мосхов, тоже обычно признаваемое за грузиноязычное [241]. Его название, может быть, свидетельствует о его древних контактах с Фригией (как об этом подробно будет говориться в следующей главе). Возможно, что и мосхи появились здесь тоже ранее образования царства Дайаэни, если только они не просто тождественны халибам (ср. гл. III).

Греческая традиция сохранила легенду о плавании ахейских героев на корабле «Арго» в Колхиду за «золотым руном» еще за поколение до Троянской войны. Грузинская принадлежность колхов вряд ли подлежит сомнению [242]. Легенда об аргонавтах, по всей вероятности, получила популярность в эпоху проникновения греков в Черное море, то есть не ранее IX в., и сомнительно, существовала ли действительно Колхида уже в XIII в. до н. э., — в период, которым легенда датирует поход корабля «Арго»; но она несомненно существовала в IX–VIII вв. до н. э., и, как показал Г. А. Меликишвили [243], термин этот (в широком смысле) в то время охватывал не только долину р. Риони, но и восточный Понт с долиной р. Чороха. Однако продвижение в Понт колхов, а также разных других мелких племен, если и они были грузиноязычными [244], — макронов, [121] мосинойков, бизеров, может быть, и мосхов [245], — следует, вероятно, датировать временем уже после уничтожения в долине Чороха царства Дайаэни (Диаухи), то есть второй половиной VIII в. до н. э. [246]

Таким образом, целый ряд данных — правда, косвенных — как будто свидетельствует о том, что одновременно с движением фрако-фригийских племен с запада на восток (с Балкан до верхнего Евфрата), происходившим с конца XIII — начала XII в. до н. э. по X–VII вв. до н. э. [247]происходило встречное движение грузиноязычных племен в Колхиду и Понт, также в течение XII(?) — VIII вв. до н. э. Во всяком случае, к тому времени, которое освещают греческие источники, то есть к середине I тыс. до н. э., географическая и этническая карта Малой Азии полностью изменилась и, в частности, в Понте засвидетельствованы уже совершенно иные племена и населенные пункты, чем в хеттское время [248].[122]

3. Армянское нагорье в эпоху ассирийских и урартских войн и завоеваний

Гибель Хеттского царства, разгром мелких государств Сирии и наступившее в этот же период по внутренним причинам ослабление Египта и Вавилонии сделало Ассирию с середины XII в. до н.э. единственной великой державой. С конца этого столетня начинаются завоевательные походы царя Тиглатпаласара I (Тукульти-апал-Эшарра, 1115—1077 гг. до н.э.). Его анналы и надписи являются нашим основным источником по истории Армянского нагорья для периода, последовавшего за падением Хеттской державы. Они рисуют следующую картину.

Мушки, абешлайцыи урумейцы. За 50 лет до вступления Тиглатпаласара I на престол, то есть около 1165 г. до н.э., племена мушков — так ассирийцы, как мы увидим ниже, называли фрако-фригийские племена — перешли Евфрат и, углубившись в долину р. Арацани, заняли страны Алзи и Пурукуззи. Одновременно каски и урумейцы тоже продвинулись в долину верхнею Евфрата. Как мы помним, термин «каски» носит очень общий характер, но одна из надписей Тиглатпаласара I уточняет племенное название данных «касков» — это были абешлайцы, племя, из хеттских источников, по-видимому, не известное [249]. Поэтому здесь, скорее всего, речь идет не просто о возобновлении набегов на юг тех касков, которые издавна тревожили Хеттское царство, а теперь могли воспользоваться его разгромом для расширения поля своей боевой деятельности, а скорее о вовлечении в этнические передвижки новых племен. Что касается урумейцев, то и это племя из более ранних источников нам не известно; о них речь еще будет ниже. К 1115 г. мушки возобновили свое продвижение и спустились, в числе двадцати тысяч воинов во главе с пятью вождями, в долину верхнего [123] Тигра — Кадмухи, создав серьезную угрозу ассирийским владениям. По-видимому, судя по тексту анналов, мушки были в союзе с местными жителями. Это понятно: и кадмухийцев, и алзийцев, и пурукуззийцев в первой половине XII в. ассирийцы не раз облагали тяжелой данью, и больше добычи для мушков было у ассирийцев.

Вступив на престол, Тиглатпаласар I двинулся в Кадмухи, нанес мушкам поражение и, по его утверждению, захватил 6000 пленных. Однако этим дело не ограничилось, так как кадмухийцы отказались платить дань и получили поддержку от горцев- бабхи(горных хурритов). Тиглатпаласар разбил тех и других в битве на речке Нáмэ (одном из притоков Тигра), причем был захвачен один из «царей» горцев, Кили-Тешуб [250]со всем родом и родовыми богами и с золотой, серебряной и бронзовой утварью его казны и обихода. Затем Тиглатпаласар осадил хурритскую горную крепость Уррахинаш в верховьях Тигра, и ее царь Шади-Тешуб, сын Хаттухи [251], сдался ему в плен.