Измена Родине. Заговор против народа

Не занимая никакого официального поста, Смит, тем не менее, сидел за столом прямо у входа в кабинет министра юстиции. Вскоре в Вашингтоне стало известно, что всякий желающий снискать расположение Догерти должен сначала «подъехать к Джессу». [34]

Вскоре после того, как Смит приехал в Вашингтон, у него завелись крупные деньги. «Всем нам живется сейчас куда лучше, чем раньше», — весело говорил он своей бывшей жене, Рокси Стинсон. Они поженились в 1908 г. и, хотя их совместная жизнь продолжалась менее двух лет и закончилась разводом, они сохранили теплые, дружеские отношения.

Из столицы Смит часто посылал Рокси Стинсон в Вашингтон Корт Хауз крупные суммы наличными деньгами. Иногда эти деньги предназначались для нее лично, а иногда он поручал ей покупать те или иные акции через маклерскую фирму, где Смит открыл для нее счет на чужое имя. Смит и сам имел несколько таких подставных счетов у различных маклеров и проводил большую часть своего времени в министерстве юстиции у личного телефона министра, связываясь с маклерами и поручая им покупать или продавать акции крупных компаний.

Вскоре этот бывший владелец галантерейной лавки уже рассуждал о крупных финансовых проблемах с небрежным видом опытного банкира. «За последние дни, — сообщил он Рокси Стинсон в одно из своих посещений Вашингтон Корт Хауза, — пять человек заработали 33 миллиона долларов».

«А вы с Гарри тоже участвовали в этом?» — спросила она.

«Нет, — ответил он горестно. — Вот почему нам и досадно. Да вдобавок еще это были наши друзья».

Но он в это время уже занимался другими грандиозными планами.

Не последнее место среди них занимал проект, связанный с медным концерном «Америкэн металс компани», находившимся под контролем международного капитала.

Во время войны значительная доля акций «Америкэн металс» была конфискована Управлением по охране секвестрированной иностранной собственности в США, как принадлежащая Германии, и продана правительством с аукциона за 7 млн. долларов. Осенью 1921 г. некий Ричард Мертон посетил это управление, отрекомендовался представителем некой «швейцарской компании» и заявил, что его фирма является законным владельцем акций, проданных с аукциона, и, следовательно, американское правительство должно ей 7 млн. долларов. Претензии «швейцарского представителя» были втихомолку признаны обоснованными, и по требованию Мертона 7 млн. долларов были переданы «Сосиете сюисс пур валер де мето» — германской фирме, скрывавшейся под швейцарской вывеской.

В этой операции Мертону помогал ряд лиц, и все они были щедро вознаграждены. Член национального комитета республиканской партии Джон Т. Кинг из штага Коннектикут, служивший главным посредником при переговорах, получил в подарок от Мертона 391 тыс. долларов облигациями Займа свободы и чек на 50 тыс. долларов. Из этой суммы 50 тыс. долларов было уплачено за «услуги» начальнику Управления по охране секвестрированной иностранной собственности в США Томасу У. Миллеру. А в знак благодарности за организацию некоторых «знакомств» в правительственных кругах и за всякую прочую помощь 224 тыс. долларов было передано личному помощнику министра юстиции Дотерта — Джесси Смиту.

Однако игра становилась для Смита слишком крупной. Чем больше он втягивался в грандиозные финансово-политические махинации вашингтонских деятелей, тем больше они его тревожили. «Я не создан для этого, — писал он Рокси Стинсон. — Эти интриги сведут меня с ума. Эх, если бы я мог просто уехать домой! Но теперь я уже увяз в этих делах и должен помогать Гарри…»

Весной 1923 г. у Смита появились новые основания для беспокойства. Всплыли на свет некоторые подробности хищений, которыми занимался полковник Форбс в Управлении помощи ветеранам. Сенатская комиссия по контролю над государственными землями занималась расследованием дел о сдаче в аренду Типот Доум и Элк Хиллс; министр внутренних дел Фолл только что вышел в отставку. Долго ли, спрашивал себя Смит, кому-нибудь обнаружить, что творится в министерстве юстиции?

Когда Смит посетил Вашингтон Корт Хауз (штат Огайо) в апреле этого года, он уже боялся всего. В разговоре с Рокси Стинсон он сказал, что знает «слишком много» и больше никому не доверяет. Даже те, с кем он был так тесно связан, — даже его старый друг Догерти — стали относиться к нему с подозрением, считают его ненадежным человеком, который может их выдать. А эти люди, говорил он, не остановятся ни перед чем…

Когда Смит со своей бывшей женой поехали на вечеринку в Колумбус (штат Огайо), он настоял на том, чтобы вернуться в Вашингтон Корт Хауз до наступления темноты.

«Поедем домой засветло», — сказал он. На обратном пути он передал ей в поезде свой портфель, битком набитый бумагами. «Неси его, — сказал он, — я не хочу его нести».

По пути в такси с вокзала Вашингтон Корт Хауза Смит все время нервно поглядывал в заднее окно, пока, наконец, Рокси Стинсон не сказала ему: «Ну, перестань же».

«Ладно», — ответил Смит, принужденно улыбаясь.

Некоторое время они ехали молча. Потом Смит заговорил: «Они со мной разделаются, они меня прикончат».

«Да нет же!»

«Они мне намекнули на это».

«Да перестань же, — ответила она, — все будет в порядке, все будет в порядке».

«Ты бы уничтожила некоторые письма и документы».

Рокси Стинсон взяла его за руки: «Расскажи мне все, Джесси, ведь я и так уже знаю много!»

«Нет, нет, ты просто разгони мою тоску, подбодри меня».

Уезжая из Вашингтон Корт Хауза в Вашингтон, Смит уговаривал Рокси Стинсон не выходить без спутников после наступления темноты и никогда не ездить одной в машине.

«Он был перепуган, — говорила она впоследствии, — он был перепуган».

Так прошла последняя встреча Рокси Стинсон с Джесси Смитом.

На рассвете 30 мая 1923 г. Джесси Смит был найден мертвым в номере, который он занимал вместе с министром юстиции Догерти в вашингтонском отеле «Вардман Парк». Он лежал на полу с простреленной головой, в руке у него был револьвер.

Заключение следователя было — самоубийство. Глава Бюро расследований Уильям Бернс взял на себя заботу о трупе.

Перед погребением вскрытие тела не производилось.

Когда труп Смита был обнаружен в номере отеля, министра юстиции Догерти там не было. Он провел эту ночь в Белом доме.

«Этот поступок, — заявил Догерти по поводу смерти Своего старого друга, — можно объяснить только полной потерей душевного равновесия». У Смита, добавил он, был диабет в очень тяжелой форме. «Эта коварная болезнь очень отражается на рассудке… Она уже привела многих людей к самоубийству. Она подорвала волю Джесси Смита. Я всегда буду помнить своего друга, каким он был до болезни — добрым, предупредительным, верным, благородным человеком».

Всем бросилось в глаза, что на похороны Джесси Смита министр юстиции не явился.

Из числа людей, связанных с правительством Гардинга и находившихся на виду, не один Смит не выдержал тяжести тайных преступлений и страха разоблачения и умер при странных или загадочных обстоятельствах. Были и другие, в том числе и сам президент Гардинг.

В начале 1923 г. в характере и внешности Гардинга произошли разительные изменения. Он уже не был похож на красивого, любезного человека, который в марте 1921 г. принес присягу как новый президент. Он потрясающе постарел и осунулся; на его изрезанном морщинами, изможденном лице был написан страх. Когда он выступал с речами, его черты иногда искажались уродливой гримасой, — это он силился улыбнуться. Он не мог сдержать дрожь в руках. Его мучила бессонница, и под глазами у него образовались большие темные мешки. Казалось, что он боится всего окружающего.

Различные сенатские комиссии неумолимо продолжали свои расследования и должны были вот-вот разоблачить всю скандальную деятельность членов правительства. Время от времени Гардинг спрашивал у немногих журналистов, которым он еще доверял, что должен делать президент, «которого предали друзья»…