Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время

Как бы то ни было, приготовления были произведены. 1 июня 1657 г. король Фредерик III, объявив войну Швеции, начал наступление. Карл X Густав получил возможность перебросить войска из разоренной Польши в “хлебную” Данию и, перейдя в контрнаступление, развязать формально оборонительную, а по сути завоевательную войну. В краткий срок шведы овладели Ютландским полуостровом, взяли штурмом важнейшие крепости. Правда, на море датчане были сильнее, и важнейшие датские острова — Зеландия, Лолланн, Фюн — казались неприступными. Но морозная зима 1657–1658 гг. помогла шведам: их армия по льду перешла проливы и овладела островами. Охваченные паникой датчане спешно подписали Роскилльский мирный договор, по которому к Швеции отошли значительные территории в Дании и Норвегии, в частности весь Юг Скандинавского полуострова. Балтийское море объявлялось закрытым для нескандинавских судов.

Роскилльский договор, конечно, не мог обеспечить прочный мир между королевствами. Со стороны Дании этот договор носил вынужденный, чрезвычайный и потому временный характер. Шведам же не терпелось поставить победную точку: сделать Балтийское море шведской внутренней акваторией (mare claustrum) и в как можно большей степени подчинить себе датчан.

В Дании военные неудачи усиливали критику дворян, на которых возлагалась ответственность за поражение. Столичные буржуа требовали сделать дворянство податным сословием, разрешить переход дворянской земли в собственность бюргеров и придать Копенгагену особый статус. Но тут вспыхнула новая шведско-датская война, на сей раз начатая шведами. Поскольку в данном случае Швеция несомненно являлась агрессором, Дания могла рассчитывать на международную поддержку. Поэтому шведскому королю была необходима молниеносная война, которая завершилась бы захватом Копенгагена. В этом случае иностранные державы были бы поставлены перед фактом полной и безоговорочной победы Швеции.

Надежды шведов не сбылись. Им удалось осадить Копенгаген, но гарнизон и бюргерство города сопротивлялись организованно, умело и отважно: ведь речь шла уже не об отдельных потерях и уступках, а о судьбе страны. Кроме того, бюргеров вдохновили недавно обретенные свободы: Копенгаген стал вольным городом — особым субъектом датского королевства, участвующим в управлении страной. Столичные патриции получили доступ к государственным должностям. У копенгагенских бюргеров, помимо патриотических чувств, имелся и ощутимый прагматический стимул к борьбе.

Осада датской столицы, равно как и вся война, приняла затяжной характер; попытка решающего штурма окончилась неудачей. Началась партизанская война. На сторону Дании встали Англия и Нидерланды. Швеция была вынуждена подписать новый мирный договор, отказавшись от части новоприсоединенных территорий в Норвегии и, самое главное, от притязаний на контроль над Балтикой. Более всех выиграли Нидерланды, Англия и другие морские державы, получившие свободный доступ в Балтийское море.

Для обоих скандинавских королевств войны 50-х годов XVII в. явились катализаторами общественных перемен: показали относительную слабость аристократии, силу буржуазии, противоречия между этими двумя сословными группами; способствовали укоренению мысли о необходимости реформ.

В Дании поводом для реформ стал огромный государственный долг, причем в данном случае в качестве кредиторов выступил узкий круг копенгагенских предпринимателей и иностранных финансистов. Кредиторы требовали гарантий уплаты; разоренная войной страна, не имея возможности собрать требуемые средства в виде налогов, оказалась на грани банкротства.

Для решения этой проблемы было созвано всесословное собрание 1660 г., ставшее в датской истории эпохальным. Перед участниками — дворянами, клириками и бюргерами — был поставлен вопрос: как изыскать средства на государственные расходы и покрытие долга. Правительство предложило меры: налог на ряд потребительских товаров, сокращение военных расходов.

В ходе обсуждения в куриях выявились разногласия между бюргерством и духовенством, с одной стороны, и дворянством — с другой. Бюргеры и клирики потребовали, чтобы дворяне наравне со всеми платили налоги и тем способствовали выходу страны из кризиса. Дворяне воспротивились; найти общий язык не удалось, и в дальнейшем дебаты велись только в куриях, без выработки общей платформы. Такое развитие событий было выгодно королю, который активно общался с каждой из курий по отдельности и воздействовал на них через доверенных лиц.

В ходе дебатов дворяне заявили, что готовы на уступки. Бюргеры же выступили с широкой программой: режим экономии; частичное принудительное сокращение суммы долга; кардинальная реформа управления, в результате которой бюргеры должны получить доступ к государственным должностям.

В ходе одного из совещаний депутатов от бюргерства и духовенства возник план введения в Дании наследственной монархии. Изложив этот план письменно, бюргеры и клирики представили его на рассмотрение дворян. Получив отрицательный ответ, они предъявили тот же план королю. Тот ответил согласием и незамедлительно приказал оцепить Копенгаген войсками и привести армию в повышенную боевую готовность. Депутаты дворянской курии, поставленные, по существу, перед фактом военного переворота, дали добро на реформу. Затем, с одобрения комиссии, составленной из бюргеров, духовных лиц и лояльных дворян, король денонсировал кондиции и пообещал издать закон об основах собственного правления. В начале 1661 г. был создан акт, согласно которому король Дании и Норвегии провозглашался абсолютным монархом этих стран. Акт был разослан по Дании, Норвегии и Исландии, где был скреплен подписями представителей сословий.

Так наступил заключительный, решающий этап в становлении датского абсолютизма. Была фактически упразднена старая сословная система: дворянство утратило свободу от налогов. Духовенство и бюргерство получили доступ к государственным должностям. Еще более усилились позиции копенгагенского бюргерства, которое получило статус особого сословия. Был создан «закон о короле», закрепивший принципы самодержавного правления. Датский монарх получил неограниченную власть. Управление Данией-Норвегией сосредоточилось в коллегиях — органах, типичных для абсолютистской системы. Коллегии были разделены по профессионально-отраслевому признаку. Членами коллегий являлись как дворяне, так и буржуа. На местном уровне также была проведена реформа. Лены преобразовались в амты — округа, управляемые королевскими чиновниками-амтманами. А сбор налогов в этих округах перешел в ведение других чиновников. Благодаря таким мерам центр усиливал контроль над регионами.

Установление абсолютизма внесло ясность в официальный статус Норвегии, в котором ранее имелись противоречия и спорные моменты. Теперь Норвегия стала юридически полноценным королевством — субъектом дуалистической датско-норвежской наследственной монархии. Но перемена коснулась лишь формального статуса: страна не имела реальной автономии и по-прежнему управлялась из Копенгагена.

Что касается судьбы датского дворянского сословия, то многие «старые» дворяне продолжали сотрудничать с королем. Но их представительство в органах власти — государственном совете, коллегиях, амтствах — в конце XVII в. неуклонно уменьшалось. Напротив, росла доля «новых» дворян. Дания-Норвегия в значительной степени оставалась государством помещиков, но сами помещики зачастую были новые — аноблированные буржуа.

В Швеции самодержавное правление было введено позже, чем в Дании — в 80-е годы XVII в., но при схожих обстоятельствах. Так же как и в Дании, реформы в Швеции были ускорены военными неудачами и финансовыми трудностями. Как и в Дании, реформе здесь предшествовали острые политические дебаты с участием монарха и сословий.

Различие заключалось в идейно-правовом «сценарии» перехода к абсолютизму. В Дании, в соответствии с представлениями о естественном праве и договорных обязательствах подданных и правителя, этот переход был оформлен как волеизъявление сословий, делегировавших свои полномочия монарху. В Швеции правовым основанием реформы послужила новая интерпретация древнего законоуложения — Ландслага, где говорилось, что король должен совещаться с государственным советом — риксродом. Это предписание порождало различные толкования. Если бы удалось провозгласить, что король волен совещаться с риксродом только когда ему это угодно, и притом вправе оставлять окончательное решение за собой, то монарх без помощи каких-либо специальных доктрин, de facto, получал практически неограниченные полномочия и становился абсолютным монархом.