История города Рима в Средние века

Римляне долго оплакивали несчастного Кресцентия; в городских актах до XI века включительно имя Кресцентия встречается поразительно часто, и этому были причины; его имя давалось сыновьям во многих семьях, очевидно, в воспоминание о смелом борце за свободу Рима. На могиле Кресцентия была сделана надпись, сохранившаяся до сих пор; это одна из самых лучших и самых замечательных средневековых римских эпитафий; от нее веет той печалью о бренности всего земного, которой проникнут мир развалин Вечного города:

«О тленный червь – человек, ты стремишься к раззолоченным палатам; ты покоишься здесь, но в тесном гробу. Он был счастливым и блестящим властителем всего Рима; теперь он довольствуется этим скудным и ничтожным уголком. Как прекрасен был властитель и герцог Кресцентий, отпрыск на стволе благородного рода. В его время страна Тибра была могущественна и право царило в ней, давая мир и тишину правлению папы. Но игра Фортуны повернула колесо его жизни и обрекла его на ужасный конец. Ты, спешащий насладиться жизнью, удели ему свое сожаление: ты разделяешь его участь».

Глава VI

1. Последствия падения Кресцентия. – Его родственники в Сабине. – Аббат Гуго Фарфский. – Положение этого имперского монастыря. – Замечательный процесс Гуго с пресвитерами церкви Св. Евстахия в Риме

Жестокий суд Оттона III, – еще более ужасный, чем суд его деда, – навел на римлян панику; юный император с чувством удовлетворения пометил днем казни Кресцентия одну из своих грамот и был уверен, что навсегда обуздал Рим. Последствия катастрофы отразились также и на родственниках мятежника. Желая расширить свою власть в Сабине, они держались за Кресцентия, пока он был в силе; когда же он пал, они постарались остаться в стороне. В населении римской области никогда не существовало национального сознания; вне Рима не было ни одного римлянина; ничто не объединяло классы, из которых состояло население области и которые различались своим происхождением и правами. Свободное гражданство едва только начинало возникать в городах области, давно утративших римское куриальное устройство, и над массой колонов и крепостных полновластными господами были одни только бароны, епископы и аббаты. Эти властители все стремились к обладанию провинциальными городами и замками, и папы уступали то те, то другие местности в распоряжение членов знатных семейств, епископств и монастырей. Феодализм все более распространялся в римской области; иные властители получали в свое обладание целые округа. С середины X века владычество баронов, как светских так и духовных, вполне упрочилось в римской области и в наши дни является проклятием для земледелия.

Главным средоточием феодальной власти являются с XI века, как мы увидим, Тускул и Пренесте; но в конце X века господство в Сабине принадлежало семье графа Бенедикта, состоявшей в родстве с Кресцентием. Этот могущественный граф, живший в замке Arci, завладел многими участками, принадлежавшими аббатству Фарфы. По примеру графа поступали и его сыновья, Иоанн и Кресцентий. Бенедикту удалось присвоить себе даже епископский город Цере, древний этрусский город Agylla, в то время еще не называвшийся Caere vetus (Cervetri). Падение Кресцентия заставило этих властителей быть более осторожными; граф Иоанн немедленно же возвратил аббатству Фарфы половину захваченного им у аббатства участка, а на другую половину, вместе с спорным замком Tribucum, аббат Фарфы выдал Иоанну ленную грамоту «третьего разряда». Так как другие имения, принадлежавшие частью монастырю Фарфы, частью самой римской церкви, оставались все-таки во власти Бенедикта, то аббат Гуго направился в Рим искать восстановления прав аббатства. Юный легкомысленный Кресцентий, брат Иоанна, также отправился в Рим. Город все еще был объят ужасом, вызванным казнью Кресцентия. Возможно, что своим безбоязненным появлением в Риме Кресцентий хотел показать, что он не имел ничего общего со своим родственником; возможно также, что он рассчитывал склонить судей в свою пользу подкупом. Как бы то ни было, Кресцентий по приказанию императора и папы был схвачен. Тогда явился в Рим отец Кресцентия Бенедикт и, исполнив судебные формальности, вернул папе Цере, но затем внезапно бежал в свой замок и укрепился там. Нетрудно составить себе понятие о том, на каких шатких основах покоилась императорская и папская власть в Риме, если провинциальный барон тотчас же вслед за казнью своего родственника осмелился восстать против императора и Папы. Эта власть была и оставалась только кратковременной, и императоры, величавшие себя именем преемников августа, тем не менее вынуждены были вести в Римской области осаду против незначительных замков знати. Таким образом, Чтобы изгнать Бенедикта из Цере, властитель Рима был вынужден двинуться со своими войсками и выступил из Рима в сопровождении папы, аббата Гуго и пленного Кресцентия. Бенедикт ответил сначала смехом на угрозу повесить его сына, но затем, увидя со стен замка, что сына действительно ведут на виселицу, сдался. Он отказался от Цере в пользу папы и сам получил обратно сына. После того император, папа и аббат вернулись в Рим. Непокорный барон дал торжественную клятву отказаться от своих незаконных прав, и тем не менее его сыновья нарушили эту клятву и стали еще более притеснять монастырь Фарфу. Желая обуздать заносчивость маленьких сабинских тиранов, император и папа прилагали старания к тому, чтобы сохранить владения Фарфы. По смерти Камио в 966 г. это аббатство в качестве комменды было предоставлено аббату

Льву, настоятелю монастыря Св. Андрея на Соракте; но эта мера привела к еще большему упадку аббатства. После Льва аббатом был Иоанн, человек развратный и необузданный. Оттон II сменил его и назначил ему преемником Адама Это обстоятельство явилось источником раздора в аббатстве: по смерти Оттона II Иоанн снова захватил власть в сабинских, тусцийских и сполетских имениях, а Адам продолжал быть владельцем мархии Фермо. Только с прибытием Оттона III в Фарфу, в 966 г., монастырские владения были вновь объединены под властью Иоанна, которому Оттон выдал грамоту на владение аббатством на всем его пространстве. По смерти Иоанна в 997 г. Гуго против канонических правил купил себе у Григория V сан аббата. Поступив 16-ти лет от роду в монастырь Monte Ainiata, Гуго стал настоятелем Фарфы уже на 24-м году своей жизни; он правил этим аббатством долго и со славой и оставил после себя книги, являющиеся драгоценным памятником того времени. Оттон III удалил Гуго из аббатства как человека, незаконно занявшего место настоятеля, и назначил аббатом другое лицо; однако просьбы монахов и выдающиеся способности Гуго повлияли на Оттона, и он 22 февраля 998 г. снова назначил Гуго аббатом Фарфы. При этом было восстановлено древнее право Фарфы, в силу которого свободно избранный монахами настоятель сначала утверждался императором как патроном монастыря и уже затем получал посвящение от пап.

Возвращение Гуго было благотворно для аббатства: он ревностно проводил клюнийскую реформу и неутомимо заботился о том, чтобы аббатство снова получило все свои имения. С дарованными монастырю грамотами в руках он постоянно являлся в Рим на императорский суд и каждый раз выходил из суда победителем. Акты этих судебных процессов сохраняют свой интерес до настоящего времени, так как дают нам возможность непосредственно составить представление о правосудии того времени. Таким образом, историограф имеет полное основание воспользоваться одним из этих процессов как картиной, ярко воспроизводящей условия того времени. Эпоха, которую мы описываем, отличалась грубостью и была полна насилия; но в нее вносилась человечность тем уважением, которое внушило к себе право. В настоящее время папы и короли сочли бы себя униженными, если бы им довелось лично явиться в гражданский суд и улаживать пререкания по вопросам гражданского права. Представление о королевском авторитете уже давно отделилось от представления о непосредственном влиянии самой личности короля; но в те полупатриархальные времена судебная власть считалась высшей и священнейшей функцией правительственной власти. Со времени Карла Великого императоры часто являлись в Риме судьями. Правда, с течением времени такие суды применялись все реже, и при Оттонах мы находим лишь несколько римских placita, исходивших в частности от императорской власти.