Происхождение славян

При этом Пайскер добавляет, что не весь германский народ, но только боевая военная дружина смогла навязать свое господство большим славянским странам.

Пайскер представляет здесь славян как народ, веками находящийся в рабстве либо у германцев, либо у туркотатар, и вследствие этого неспособный к основанию собственного государства. Рассмотрим получше эту гипотезу.

Пайскер основывает свои заключения на лингвистическом материале. Он приводит череду слов, которые перешли из языка германцев в древний язык славян, и одно слово, взятое из туркотатарского языка (тварог, творог). Речь идет, прежде всего, о нескольких словах, относящихся к пастушеским и земледельческим предметам и понятиям. Кроме слова «творог» четыре слова, взятые из германского языка: млеко, скот, нута (= скотина) и плуг. Только во вторую очередь Паскер опирается на исторические сведения. Частично использует вспомогательные антропологические и этнические средства. Как и другие жители Европы, так точно и славяне изначально содержали скотину. Доказательством этого служат многочисленные праславянские слова, относящиеся к этому предмету. Как пастухи, они были изначально галактофагами (т. е. питающимися молоком). Позднее попали они в рабство частично к туркотатарским племенам, частично к германцам и тогда, в туркотатарской неволе, не могли заниматься вскармливанием скота и вынуждены были обходиться без молока. И стали они вегетарианцами. Не ели уже сладкого молока, забыли и его название (млезь). Зато, видя у своих господ, угнетателей, жупанов, кислoe молоко и творог, приняли это чужое название (тюркекое = тварог). Только со временем, когда туркотатарское рабство было заменено более легкой германской неволей, славяне познали вкусное молоко как напиток абсолютно новый и назвали его словом, взятым из языка германского (melka, milk, славянское «млеко»). С лингвистической точки зрения тезис Пайскера уже отринут. Надо остановиться и на сведениях, которые предоставляет нам история. Прежде всего укажем на логический ляпсус, который допустил Пайскер при его выводах, основанных на языкознании.

Допустим, что славяне в действительности приняли от туркотатар слово «творог». Поскольку речь идет о древнем догерманском влиянии, славяне должны были слово это взять от скифов, первых угнетателей, которые, по Пайскеру, говорили по-ирански (языком индоевропейским), но проводили образ жизни туркотатарский, (туркотатарское слово turak — «творог» скифы, естественно, должны были сохранить).

Во время скифского господства славяне должны были забыть славянское слово «млезь». После скифского рабства наступило рабство германское, и тогда снова приняли славяне германское слово melka. На этом, однако же, не заканчивается история сношений славян с туркотатарами. Германское рабство сменяется снова, по Пайскеру, на новое рабство со стороны туркотатарских племен, повторно. Славяне были в подчинении и у авар, и у других туркотатар. Но здесь кажется чудом то, что в первый период туркотатарского рабства славяне забыли свое родное слово, означающее молоко, в то же время в позднейшие периоды туркотатарского рабства германское слово, означающее молоко, сохранили.

Приступим все же к сведениям историков и летописцев, как и других писателей, которые информируют нас об отношениях славян к германцам и туркотатарам.

Первым большим племенем, с которым встретились славяне, были скифы, прибытие которых из Азии на территорию Южной России Любомир Нидерле относит к VIII в. до н. э. Славяне вошли в непосредственное соприкосновение со скифами, по Нидерле, на пространстве от Карпат до порогов на Днепре.

Те сношения, о которых имеем сведения со времен Геродота, не кончились только соседством, но их последствиями были торговые отношения, влияние обычаев и т. д. Скифы были также и преградой для расселения славян в южном направлении, к Черному морю и нижнему Дунаю [47].

Изображение скифов на золотом кувшине из царского кургана скифского времени

Возможно, что часть славянских племен, продвинувшихся на юг, попала в политическую зависимость от скифов. Во время похода Дария против скифов, когда скифы бежали от персов до земли невров (славян), эти последние были поражены нападением персов и, не думая о защите, отступили в это время в леса на север. Вот все, что вычитал Нидерле, и что другие тоже могут вычитать из Геродота о сношениях скифов и славян. Если даже допустить, что скифы — естественно, только скифы-кочевники — имели те же самые обычаи, что и туркотатары, как это утверждает Пайскер, несмотря на это, из Геродота абсолютно ничего не можем мы прояснить о рабстве славян у скифов.

Из германских племен славяне вошли в соприкосновение прежде всего с бастарнами, которые, по Помпею Трогу, прибыли к Черному морю у устья Дуная уже в половине III столетия до н. э. Из своих селений у Балтийского моря направились они по, всей видимости, — на что согласен и Нидерле — к нижнему Дунаю через нынешнее Королевство Польское, Галицию, Волынь и Подолию, т. е. через земли, в половине I тысячелетия наверняка занятые славянами. По Нидерле, бастарны, вступив на славянскую территорию между половиной V и половиной III в. до н. э., объединенные в отдельные колена, разместились от верхней Вислы вплоть до среднего Днестра, однако славян от Карпат не оттеснили. В Закарпатье пребывали они достаточно долго, но об этом ближе нам ничего не известно. Форсировав в 180 г. до н. э. Дунай, оказались впервые на балканской земле. О бастарнах, этих первых немецких врагов славян, не мог нам Нидерле на основе изучения древних авторов сказать ничего более; о какой-либо неволе славян источники молчат.

После бастарнов прошли через славянские территории в Закарпатье в направлении Черного моря скиры, другое германское племя. О скирах знаем еще меньше, чем о бастарнах: они имеют меньшее значение в делах Восточной Европы, а их история вообще неясна [48].

Другим большим немецким племенем после бастарнов, пришедшим в близкие и важные отношения со славянами, были готы. Пришли они с западных берегов Балтийского моря и прошли через славянскую территорию в Закарпатье, направляясь к берегам Понта в конце II или в начале III в. Птолемей (умер около 178 г.) упоминает о них рядом с венедами в Зависленье. В 215 г. уже на Черном море предприняли они первое нападение против римлян. С бегом времени появились над Черным морем два готских королевства: восточное, остроготов, между Днестром и Доном, и западное, визиготов, в Дакии. Король остроготов, Германарих (в половине IV в.), объединил под своей властью всех готов и основал огромное государство, в которое входили и венеты, т. е. славяне. Многое равняло его с Александром Великим, как утверждает Иордан.

Наложив ярмо на герулов [49], Германарих обратился против венетов, которые, поскольку они не умели обходиться с оружием, однако же достаточно многочисленные, пробовали поначалу оказывать сопротивление. «Sed nihil valet multitudo in bello, praesertim ubi et deus permittit, et muititudo armata advenerit», — говорит Иордан. Если верить словам Иордана, государство Германариха распространялось бы от Одры и Балтийского моря за Волгу и Дон на север вплоть до Ледовитого моря (тогда оно обнимало бы не только всех славян, т. е. венетов, антов и «славян», но и многие германские племена, а также некоторые литовские и финские). Но уже Шафарик выразил сомнение в правдивости утверждения Иордана. Здесь не идет речь о размерах государства Германариха. Важно то, что славяне, согласно этому первому историческому известию, политически зависели от германцев, а именно от готов, хотя зависимость эта длилась недолго. Кроме своего значительного протяжения, готское государство как быстро появилось, так быстро и было уничтожено нашествием гуннов (375 г.).