Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

Даже армии Сеннахериба не претерпели столь быстрого, столь неожиданного и столь полного разгрома, как армии Гасдрубала и Сифака. Согласно Ливию, 40 тыс. человек было перебито либо погибло в пламени; около 5 тыс., включая многих карфагенских вельмож, попали в плен. Зрелище этой катастрофы остается непревзойденным в истории. Полибий, получавший, вероятно, информацию от Лелия и других очевидцев, описывает ее так: «Все вокруг полно было горестными криками, паникой, страхом, странным грохотом и, прежде всего, яростным огнем и потоками пламени, уничтожавшими всякое сопротивление; любой из этих вещей было бы достаточно, чтобы вселить ужас в человеческое сердце, и насколько же ужаснее было сочетание их всех. Невозможно найти другой такой катастрофы, как бы ее ни преувеличивать, которая могла бы сравниться с этой, настолько превышал ее ужас все прежние события. Поэтому из всех блистательных подвигов, совершенных Сципионом, этот кажется мне самым блистательным и самым дерзким…»

В Карфагене новости вызвали страшную тревогу и тоску — целью Гасдрубала при отступлении туда как раз и было предотвращение паники и капитуляции. Город нуждался в его присутствии и в его решительности. Карфагеняне ожидали, что в весенней кампании их армии запрут Сципиона на мысу близ Утики, отрезав его с суши и с моря. Драматический оборот событий заставил их перейти от самоуверенности к глубокому унынию. На чрезвычайных дебатах в сенате было предложено три выхода: направить к Сципиону послов для переговоров о мире; отозвать из Италии Ганнибала; набрать свежих наемников и убедить Сифака возобновить совместную борьбу. Влияние Гасдрубала и объединенной партии Баркидов победило: был принят последний образ действий. Стоит мимоходом отметить, ввиду обвинения в ультрапатриотизме, часто выдвигаемом против Ливия, что он говорит о решении карфагенян с явным восхищением: «Оно дышало римским упорством и стойкостью в бедствиях».

Сифак и его нумидийцы сперва решили продолжать отступление и вернуться в свою страну, выйдя из войны. Но три фактора заставили их передумать: влияние Софонисбы, умолявшей Сифака не бросать ее отца и ее народ, быстрое прибытие послов из Карфагена и прибытие из Испании более четырех тысяч кельтиберских наемников, которые народная молва, без сомнения вдохновляемая военной партией, превратила в десять тысяч. Сифак сообщил послам, что будет бороться вместе с Гасдрубалом, и показал им свежих нумидийских наемников, которые только что прибыли. Энергично проведя рекрутский набор, Гасдрубал и Сифак через тридцать дней смогли снова выйти в поле, объединив силы и укрепившись в лагере на Великой равнине. Их силы составляли 30–35 тыс. бойцов.

Сципион, рассеяв вражеские силы внезапной атакой, обратился теперь к осаде Утики, чтобы получить безопасную базу для дальнейших операций. Очевидно, что он намеренно воздержался от преследования Сифака, ибо заставлять последнего драться значило бы лить масло в огонь, который уже угасал сам по себе. Основания для таких надежд мы уже показали, как и факторы, помешавшие им оправдаться. Полибий приводит в этот момент пример заботы Сципиона о своих войсках: «Он также в это время распределял добычу, но прогнал торговцев, которые делали на этом слишком уж выгодные дела; ибо солдаты, упоенные недавними успехами, рисовали себе розовые картины будущего и, не ценя сегодняшнюю добычу, были готовы отдавать ее торговцам за бесценок».

Когда вести о соединении нумидийцев и карфагенян и об их приближении достигли ушей Сципиона, он действовал стремительно. Оставив маленький отряд, чтобы поддерживать видимость осады с моря и суши, он налегке двинулся маршем на врага, полагая, очевидно, что ключом к победе над новой угрозой является быстрота, и нужно ударить раньше, чем они превратят своих рекрутов в боеспособную силу. На пятый день он достиг Великой равнины и укрепился в лагере на холме, примерно в трех с половиной милях от вражеского лагеря. В течение двух следующих дней он выдвигал отряды, тревожа неприятельские аванпосты, чтобы выманить врагов на битву. Рыбка клюнула на третий день — объединенная армия вышла из лагеря и выстроилась в боевой порядок. Кельтиберов, свои отборные войска, Гасдрубал с Сифаком поставили в центр, нумидийцев — на левый фланг и карфагенян — на правый. Сципион просто следовал обычной римской практике, поставив гастатов впереди, принципов за ними и триариев — позади всех. Кавалерию италиков он расположил на правом фланге, против нумидийцев Сифака, а нумидийцев Масиниссы — на левом, против карфагенской конницы. В первой же схватке италики и конники Масиниссы опрокинули фланги противника. Быстрота прибытия Сципиона и удара, не позволившего вождям врага выдрессировать еще «сырых» наемников, дала обильные результаты. Более того, моральный дух римлян ободрялся недавним успехом, а противник еще не оправился после недавней катастрофы.

Кельтиберы в центре держались стойко, зная, что бегство бесполезно из-за незнакомства с местностью, а сдаваться нельзя, ибо они предали римлян, прибыв из Испании на службу к их врагам. По-видимому, Сципион использовал свою вторую и третью линию в качестве мобильного резерва, чтобы атаковать кельтиберов с флангов, вместо того чтобы, по обычаю, просто подкреплять гастатов. Окруженные со всех сторон, кельтиберы были разрезаны на отдельные группы там, где стояли, хоть и после упорного сопротивления, позволившего Гасдрубалу, Сифаку и множеству беглецов проложить себе дорогу и бежать. Гасдрубал с уцелевшими воинами нашел себе убежище в Карфагене, а Сифак с остатками конницы ушел домой в свою столицу Цирту.

Ночь положила конец резне. На следующий день Сципион отправил Масиниссу и Лелия в погоню за Сифаком, в то время как сам он очищал округу, занимая укрепленные городки и готовясь к маршу на Карфаген. Здесь вновь поднялась тревога, но в час испытания народ оказался тверже, чем о нем часто думают. Не много голосов прозвучало в пользу мира, и карфагеняне начали энергичную подготовку к сопротивлению. Подвозилось продовольствие для долгой осады, ремонтировались и расширялись укрепления. В то же время сенат решил послать флот атаковать римские корабли под Утикой и попытаться снять осаду. Затем было решено отозвать Ганнибала из Италии.

Сципион, облегчив обоз отправкой добычи в лагерь под Утикой, уже занял Тунис, сопротивлявшийся слабо, несмотря на сильные укрепления. Тунис отстоял всего на пятнадцать миль от Карфагена и был оттуда ясно виден — что, как говорит Полибий, было, по мнению Сципиона, «наиболее эффективным средством вселить в карфагенян ужас и смятение». Еще раз он преследовал моральную цель.

Едва он завершил этот маневр, как часовые доложили ему, что мимо проходит карфагенский флот. Он сразу же понял план противника и заключавшуюся в нем опасность, зная, что его корабли, нагруженные осадными машинами и частично переоборудованные в транспорты, не годятся для морской битвы. Без колебаний решил он отразить угрозу и двинулся форсированным маршем назад к Утике. Готовить корабли для боя не было времени, поэтому он придумал план поставить военные суда на якоря поближе к берегу и защитить их четырьмя рядами транспортов, связанных вместе цепями в плавучую стену. Он также перебросил трапы с одного транспорта на другой, чтобы войска могли свободно передвигаться вдоль линии, а между транспортами оставил узкие проходы для мелких гребных судов. Затем он разместил на транспортах тысячу отборных бойцов, в изобилии вооруженных метательным оружием, — предвидя современную доктрину использования в обороне повышенной огневой мощи взамен недостаточных людских ресурсов.

Благодаря медлительности карфагенского флота и дальнейшей задержке, из-за попытки карфагенян навязать битву в открытом море, чрезвычайные оборонные меры удалось завершить вовремя. Карфагенянам пришлось нападать на необычный боевой строй, кораблями атаковать стену. Преимущество в численности частично обесценивалось тем, что транспорты возвышались над водой выше, чем карфагенские суда, — так, что карфагенянам пришлось бросать дротики вверх, а римлянам, напротив, сверху было легче целиться, а оружие, брошенное сверху, приобретало большую убойную силу. Но попытки высылать через промежутки между транспортами легкие гребные суда для атак на карфагенские корабли — средство, очевидно почерпнутое Сципионом из сухопутной тактики, — не увенчались успехом и фактически мешали обороне. Надвигавшиеся корабли карфагенян просто опрокидывали их, благодаря своему весу и инерции, а на поздних стадиях битвы мелкие суда так смешались с кораблями противника, что мешали огню с транспортов.