Путин. В зеркале «Изборского клуба»

Беспристрастный анализ однозначно показывает, что все крупные страны тяготеют к квази-автаркии.

Причина этого понятна.

С одной стороны, организационно-экономические и технологические параметры современного производства таковы, что эффект экономии от масштабов — основа конкурентоспособности в нынешних условиях — достигается только на больших по объёму рынках. Для малых стран достижение такого фактора конкурентоспособности возможно только при условии узкой специализации и работы на мировой рынок в рамках международного разделения труда (для крупных стран указанная проблема несущественна). С другой стороны, такая узкая специализация хозяйства делает экономику чересчур зависимой от внешних условий и предполагает уязвимость страны в случае международных конфликтов, войн, введения санкций, установления блокады и пр.

Возникает острое противоречие: эффективность требует узкой специализации, а это ведёт к подрыву безопасности.

Выходом для малых стран становится региональная интеграция, позволяющая достроить неполные национальные воспроизводственные контуры и коллективно отстаивать свои интересы в международной конкурентной борьбе. И реальное содержание всех идущих процессов создания зон свободной торговли и прочих подобных ассоциаций по своей сути прямо противоположно глобализационной модели всеобщей открытости и свободной торговли.

Налицо не идиллическая «оптимизация» мировой экономики на основе либерального принципа «свободной торговли» — а оптимизация форм международного экономического соперничества. Геоэкономическое противостояние всё явственнее переходит с межстранового уровня на уровень борьбы макрорегионов.

Отсюда следуют два сопряжённых принципиальных вывода.

Во-первых, стратегия социально-экономического развития России должна отойти от догмы открытой экономики и переориентироваться на развитие внутреннего рынка. Россия занимает 1-е место в мире по территории и 9-е — по численности населения. Расчёты показывают, что нормальным отношением величины экспорта к ВВП России следовало бы считать 12–15 %. В действительности же роль экспорта в экономике нашей страны является гипертрофированной и практически в два раза выше нормального значения.

Во-вторых, если говорить более глобально, России надо нацелиться на формирование собственного мира-экономики (термин французского историка Фернана Броделя), как «экономически самостоятельного куска планеты, способного в основном быть самодостаточным, такого, которому его внутренние связи и обмены придают определённое органическое единство».

Условия глобализации делают идею «самодостаточности» как никогда актуальной и полезной в решении вопросов обеспечения национальной безопасности.

Евразийский проект

Россия исторически — и в советский, и в досоветский периоды — всегда была именно миром-экономикой.

Но в современном мире, где конкурентоспособность в немалой степени зависит от эффекта экономии на масштабах производства, вопрос одновременного достижения самодостаточности и эффективности напрямую связан с объёмом рынка, на который работают производители. Оптимальный размер такого рынка, по мнению ряда экспертов, — 300–500 миллионов человек.

По сравнению с Советским Союзом современная Россия стала вдвое меньше по численности населения, а следовательно, построение (восстановление) мира-экономики в рамках нынешних наших национальных границ окажется недостаточно эффективным.

Всё это определяет принципиальную важность активизации усилий по продвижению своего интеграционного проекта на евразийском пространстве. Для чего необходимы скоординированные действия в области экономики, торговли, финансов, права, политики, дипломатии, идеологии.

Следует отметить отсутствие на сегодня комплексной модели интеграции — в проекте присутствует пока только экономическая идея. Но надо ставить планку выше, иначе существует высокий риск, что и эта идея не воплотится. Исторический опыт России свидетельствует о том, что для успеха крупного проекта недостаточно одного лишь практицизма, общество редко вдохновляется голым прагматизмом — проекту нужна сверхзадача, измерение «вверх».

На фоне относительной разработанности экономической составляющей интеграционной инициативы зияющей лакуной остаётся его идеологическая компонента — в частности, не артикулированы социальная модель интеграции, мировоззренческие и ценностные установки, историко-культурная основа и пр. Сегодня Евразийский союз не предлагает своего видения общественного идеала. Однако без этого союз лишь на базе экономических и даже военных интересов может оказаться весьма хрупким.

В целях успешного создания действительно прочного образования на повестку дня следует срочно поставить вопрос о разработке проблемы евразийской идентичности. Необходимо, чтобы люди на евразийском пространстве ощущали свою принадлежность к чему-то общему и единому, необходим единый мировоззренческий базис и единый общественный идеал («евразийская мечта», «евразийские ценности»), благодаря которым все они, несмотря на разные национальности и вероисповедание, стали бы общностью.

От измерения «вверх» во многом зависят и возможности развития проекта «вширь», в том числе перспектива включения в этот проект государств из-за пределов постсоветского пространства (Индия, Иран, Турция и др.).

Интеграционный проект может и должен позиционироваться не только как взаимовыгодная торгово-экономическая инициатива, но и как цивилизационная альтернатива, нацеленная на истинный прогресс человечества.

Максим Калашников. Кто будет осуществлять реиндустриализацию

Кадры для нового курса: где их взять?

Самый проклятый вопрос сегодня в РФ: где взять толковые управленческие кадры? Людей, которые могут ответственно и успешно сделать порученное дело, при этом не завалив его, не превратив в очередную конфузию и не украв попутно 70 % ассигнованных государством средств? Кто будет проводить реиндустриализацию страны? И кем вообще заменить «незаменимых» неолибералов-монетаристов, что со времен Ельцина и по нынешнюю пору заправляют государственными финансами, Центробанком и формированием общеэкономического курса?

Если сей вопрос не решить в ближайшее время, то РФ ожидает подлинный крах. Объявленный курс на защиту традиций и русского патриотизма, соединившись с «антивеществом» в виде монетаризма-неолиберализма Минэкономики, Минфина и ЦБ РФ, вызовет аннигиляцию. Взрыв.

Несовместимое

Как минимум с мая 2012 года неэкономическая политика Владимира Путина входит во всё большее и опасное противоречие с экономическим курсом государства. Защита традиций, здоровой гетеросексуальности, человеческой семьи, повышение рождаемости у русских, культивирование патриотизма, наращивание оборонных и социальных расходов, реинтеграция русских земель, построение ЕвразЭС, объявленные главой государства, требуют соответствующей экономики. Экономики с развитыми индустрией и агропромом, со множеством источников пополнения доходов в виде успешно работающих предприятий реального сектора, и лишь затем — услуг. Экономика сия должна быть дирижистской и проектной (с сильным плановым началом), многоукладной (с многообразием форм собственности), на данном этапе (ради восстановления рентабельности производства) — протекционистской, как в Российской империи в 1890-х годах. Безусловно, достижение поставленных Кремлём целей потерпит полный крах (и вызовет крах бюджета РФ), коли экономика Росфедерации останется экономикой «Газпрома» и нефтяных компаний — сырьевой.

Если говорить совсем кратко, то — либо заявленные В. Путиным цели и задачи, либо — членство РФ в ВТО, Набиуллина во главе Центробанка, Силуанов во главе Минфина и Улюкаев во главе Минэкономики.

В течение 2012–2013 годов были сделаны экономические шаги, подрывающие заявленные Кремлём идеологические и общественно-политические стратегемы.