Злая корча

Это не сценарий фильма ужасов. Так марсельские газеты отражали загадочную эпидемию августа 1951 года в небольшом французском городке Пон-Сен-Эспри. Если журналисты какие-то конкретные отдельные моменты и приукрасили, то в целом ситуация и в самом деле выглядела примерно так, как ее преподносили даже самые желтые издания. Ибо фантазии журналистов бледнели перед реальностью. Первые дни местные врачи просто терялись в догадках о причинах происходившего, ничего подобного они в жизни не видели. Через неделю после начала эпидемии, подробно опросив пациентов, они пришли к выводу, что горожане пострадали от хлеба, купленного ими в пекарне мсье Бриана. Вскоре врачи поставили диагноз — жители отравились спорыньей [1].

Французским врачам удалось поставить диагноз не сразу — к тому моменту спорынья в Европе была уже практически забыта. И лишь старая энциклопедия XIX века подсказала им разгадку. В прошлые века эпидемии эрготизма (отравления спорыньей) выкашивали население не меньше, чем эпидемии чумы или, позже, холеры. Грибок Claviceps purpurea, заражая колосья зерновых, попадал в муку, неся людям смерть и безумие. В середине XX века такой диагноз звучал для европейцев довольно дико. Этим, пытаясь замять дело, воспользовалась частно-государственная зерновая монопольная корпорация Юнион Миньер, чей региональный представитель отрицал саму возможность отравления спорыньей: «домыслы о том, что причиной болезни людей может быть спорынья совершенно несостоятельны, это ясно с самого начала» [2]. Президент же монополии Пьер Якоб, когда полиция уже задержала мельников, разбавивших пшеничную муку ржаной, пошел еще дальше. Он объявил, что если спорынья в хлебе и была, то это ничего не значит и вообще полная ерунда, поскольку спорынья — дело обычное, никакая мука без нее не обходится, и опасности она вовсе не представляет. Заявив это, мсье Якоб тут же предложил журналистам, чтобы ему испекли хлеб из муки с максимальным количеством спорыньи. Он объявил, что готов съесть в присутствии экспертов целую буханку, чтобы доказать ее безвредность. Врачи только посетовали в ответ, что у патологоанатомов и без того много работы, и никто ему хлеба так и не испек. В начале сентября журнал Тайм сообщил, что полицейская лаборатория в Марселе следы яда в хлебе все-таки обнаружила:

Впрочем, дело все равно спустили на тормозах. Власти, пытающиеся защитить корпорацию, поставившую отравленное зерно, решили признать анализы недействительными и год спустя поддержали версию отравления ртутью. С этим объяснением практически никто из медиков не согласился.

Обеспокоенные врачи, по прежнему утверждавшие, что так человечеству напомнил о себе его давний враг — спорынья, столкнулись с необходимостью доказать свой диагноз. Они были убеждены, что только компания Сандоз, которой удалось восемью годами ранее синтезировать из спорыньи психоделик ЛСД, могла бы разрешить эту проблему. Но полиция хранила все подозрительные мешки с мукой опечатанными, и не было никакой возможности получить муку, хлеб, или внутренние органы погибших от отравления для экспертизы вне полицейской юрисдикции. Кроме того, прошел почти год со времени бедствия, и возможность обнаружить спорынью в образцах стала уже минимальной. Тем не менее, врачи решили рискнуть.

Описанные в начале этого рассказа преступники, проникшие на склад компании Юнион Миньер, были врачами из Пон-Сен-Эспри, лечившими сошедший с ума город с первых дней эпидемии. Они были уверены, что частная корпорация, обладающая монополией на поставки хлеба по всей Франции, коррумпированные власти и полиция пытаются в своих интересах опровергнуть поставленный изначально диагноз. Единственный диагноз, в котором врачи были убеждены. Чтобы добыть образцы муки, им пришлось проникнуть на склад, а затем стать контрабандистами — ибо не было законного способа переправить образцы через швейцарскую границу.

Врачам это удалось, но все было напрасно — Сандоз не подтвердила наличия спорыньи. Лабораторные мыши, утверждали представители компании, от образцов не пострадали. То ли спорынья в муке уже потеряла свои ядовитые свойства, то ли Сандоз была вовсе не заинтересована поддерживать версию спорыньи, поскольку уже торговала полученным из нее ЛСД и связывать в массовом сознании свой препарат с загадочной эпидемией ей было невыгодно. Сам «отец ЛСД» Альберт Хофманн приезжал в Пон-Сен-Эспри, но ясности это не добавило (возможно, и уменьшило; также возможно, что Хофманн и пообещал переправить образцы). Официальная причина происшествия так и не была обнародована. А Хофманн в своей книге много лет спустя напишет о возможной вине ртути, по-прежнему защищая своего «трудного ребенка» — ЛСД (сейчас о ртутной версии практически никто уже не вспоминает). Джон Фуллер описал случившееся в Пон-Сен-Эспри в книге «День огня святого Антония» (The Day of St. Anthony’s Fire, 1968).

В последнее время эта полузабытая история с обезумевшим городом вновь всплыла на поверхность. Сначала профессор Стивен Л. Каплан, историк и специалист по хлебным бунтам, почти шесть десятилетий спустя вернулся к теме загадочного отравления и посвятил трагедии книгу «Проклятый хлеб» (Le pain maudit, 2008).

Вскоре выяснилось, что своим отрицанием роли спорыньи в отравлении жителей города компания Сандоз подложила сама себе свинью — в 2009 году появилась конспирологическая попытка объяснить случившееся спецоперацией ЦРУ. Журналист Хэнк Альбарелли в своей книге «Ужасная ошибка» попытался доказать, что в Пон-Сен-Эспри проходил тайный эксперимент ЦРУ с получаемым из спорыньи знаменитым наркотиком ЛСД, которым якобы и отравили французов [4]. ЦРУ получало ЛСД как раз от Сандоз, давно закрепившейся на рынке наркотиков и вошедшей в 1910 году в первый в мире кокаиновый картель, организованный тремя компаниями в Голландии. Кокаин тогда наркотиком еще не считался. ЛСД стал для компании монопольной заменой запрещенному в США в 20-х годах кокаину. В 1970-х годах во всем мире запретят и ЛСД.

Несмотря на явные нестыковки, версия с ЦРУ широко распространялась СМИ на протяжении всего 2010 года. Заголовки «Шок! ЦРУ ставило эксперименты на людях и пичкало их ЛСД» заполонили газеты и интернет [5]. Так как, в отличие от спорыньи, ЛСД не выдержал бы температуры выпечки хлеба, была выдвинута гипотеза, что агенты ЦРУ пользовались распылителями. Критичность восприятия была снижена еще тем, что примерно в те же годы спецслужбы некоторых стран — включая Англию и США — действительно проводили опыты с ЛСД на своих гражданах, чаще на военных. Фильмы, показывающее действие ЛСД на солдат и даже на кошек, давно лежат в свободном доступе. Поэтому версия показалась вполне вероятной. Новость живо обсуждалась в сети, и никто даже не отметил, что некоторые из заболевших в Пон-Сен-Эспри не вылечились и спустя полтора десятка лет после инцидента [6]. Никто не вспомнил про обезумевших собак и околевших уток и про то, что гангрены от ЛСД не бывает, как и смертельных исходов — а и то, и другое наблюдалось врачами еще в первые недели эпидемии [7]. Все это были классические признаки отравления именно спорыньей, подробно описанные хотя бы в той же книге Фуллера, которую никто из обсуждающих не читал. Оставим, впрочем, слабую надежду конспирологам: пусть считают, что наркотик был синтезирован крайне некачественно. Как бы там ни было, абстрагируясь от причин этого конкретного происшествия, надо отметить одно — если в муку попадает большое количество спорыньи, то последствия могут быть — и, без сомнения, были в истории — именно такими, какие и наблюдались в Пон-Сен-Эспри. Не всегда абсолютно идентичными — галлюцинации, например, в зависимости от меняющегося состава алкалоидов в спорынье конкретного урожая, иногда могут быть значительно слабее, а смертность, наоборот, выше — но очень похожими.