Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.

Вплоть до XVI в. история Киевской Руси писалась на основе старых несторовых материалов, лишь частично пополняемых некоторыми новыми данными.

Историки XVII — начала XVIII в. заинтересовались сведениями античных авторов о древних народах, населявших некогда юг Восточной Европы, которую нередко на манер Птолемея стали называть (даже в применении к своей современности) Сарматией. Этот период расширения исторического кругозора и поисков древних корней русского народа был завершен блестящим исследованием В. Н. Татищева, которое одновременно являлось и последним летописным сводом (ученый сознательно выбрал эту старинную форму) и первым серьезным исследовательским трудом на уровне тогдашней европейской науки [2].

В мрачные времена бироновщины появилась новая концепция русской истории, известная под именем «норманизма». Вся теория основывается только на редакторской вставке в летопись Нестора и на некоторых неясных и темных местах текста [3]. Ненаучный, спекулятивный характер искусственно гальванизируемого норманизма достаточно выяснен [4].

Борис Дмитриевич ГРЕКОВ (1882–1953)

В предреволюционные годы, в начале XX в. большую услугу норманизму оказали труды тех историков, которые по незнанию подлинных археологических материалов о глубокой древности славянского земледелия рисовали славянское общество времен рождения Киевской Руси крайне примитивным, базировавшимся чуть ли не на охотничьем хозяйстве (Н. А. Рожков). Проблемы дореволюционной историографии Киевской Руси очень многообразны и в известной мере разработаны в нашей науке [5].

Советская историческая наука не сразу нашла верный путь к решению важнейших вопросов истории Киевской Руси и княжеств XII–XIII вв. Во-первых, продолжали еще существовать старые концепции в своем неизменном виде; во-вторых, историками нередко проявлялся нигилизм по отношению к таким отдаленным и, как выражались тогда, «неактуальным» эпохам, как время Киевской Руси. В-третьих, историки, стремившиеся овладеть марксистско-ленинским учением, далеко не всегда могли творчески применить его. к изучению конкретной эпохи. Схематизм и начетничество мешали созданию новых, научно обоснованных долговечных построений. Историю славянства и Руси пытались втиснуть в схему, которой искусственно придавался универсальный обязательный характер: разложение первобытно-общинного строя — рабовладельческий строй, завершающийся революцией рабов, — феодализм (иногда осложненный торговым капиталом). При наличии готовой схемы исторические источники в глазах социологов как бы теряли свою ценность, переставали быть фундаментом исторических построений и привлекались выборочно, от случая к случаю в качестве иллюстрации той или иной мысли, того или иного звена схемы.

Положительной чертой эпохи великого поиска 1920-х годов, когда историки нащупывали путь к глубокому познанию марксизма, были многочисленные и многолюдные жаркие дискуссии, большая часть которых, к сожалению, осталась незафиксированной. В шумной обстановке споров и обсуждений в 1930-е годы вырисовывается величественная и спокойная фигура Б. Д. Грекова, глубокого знатока русских феодальных источников, выступившего в 1933 г. с докладом «Рабство и феодализм в древней Руси», который со временем превратился в основополагающую книгу «Киевская Русь», выдержавшую ряд изданий. Б. Д. Греков основывался на изучении всех доступных ему видов источников и на хорошо освоенной марксистско-ленинской методологии. Дискуссии затихли; путь к решению проблемы был найден. Наличие подробного и добротного обзора советской историографии Киевской Руси делает излишним рассмотрение этих вопросов здесь [6].

Глава первая. Древние славяне. Происхождение Руси

Древнейшие судьбы славян

Для правильного понимания сложного процесса образования государства Руси («Киевской Руси») необходимо прежде всего использование всех видов исторических источников, их критическая разработка и строгий отбор достоверного. Второй задачей является максимальное расширение хронологических рамок изучения. Рождение первого феодального государства было не однократным событием, а процессом, длительным многовековым развитием славянского общества, результатом которого явилось образование в IX в. государства Руси. Если уже киевский монах Нестор начинал свое введение в историю Руси с незапамятных времен «вавилонского столпотворения» и первичного расселения славян в Европе, то мы тем более обязаны изучить процесс вызревания государства с самых первых признаков социального неравенства, с первых предпосылок будущей государственности. Где искать эту неизвестную точку отсчета?

Для правильного понимания процесса хронологические рамки изучения необходимо раздвинуть примерно на полторы тысячи лет от Киевской Руси в глубь веков. Нулевая точка отсчета будет отстоять от начальной фазы Киевской Руси и от варяжских набегов примерно на столько же, на сколько Геродот или Перикл отстоят от наших дней. Условием новой концепции должно быть рассмотрение в единой системе разных крупных проблем: происхождение славян; сроки и пути колонизационного процесса; формирование племенных союзов; славяно-скифские взаимоотношения; роль нашествий сарматов, гуннов, хазар и др.; эволюция религиозных представлений; установление периодов подъема и упадка славянского общества.

В систему исторического анализа должны войти не только (а для древних эпох и не столько) данные письменных источников, но и археологические материалы, драгоценные своей полнотой, непрерывностью и объективной сущностью, выгодно отличающей их от неизбежной субъективности сведений древних географов и хронистов.

Археология, вооруженная всеми новейшими естественно-математическими методами, давно уже вышла из той фазы, когда раскопки только лишь пополняли музейные коллекции. Археология на современном уровне широко (хронологически, географически и тематически) раздвигает рамки нашего исторического познания и дает нам динамику исторического процесса.

Археологический анализ охватывает поселения, формы быта, уровень хозяйства, степень социальной дифференциации (выделение воинов и вождей), религиозные представления и т. п. Кроме того, археологические памятники в настоящее время настолько широко (географически) изучены, что дают представление о границах племен, об этнических массивах, о передвижении племен и об их взаимоотношениях, т. е. дают историю человечества.

Большими резервами сведений о древних славянах обладает лингвистика. Взаимовлияние языков внутри индоевропейского единства и за его пределами позволяет определить языковых предков славян и место славян среди других языковых групп. Разрабатываемый в настоящее время (О. Н. Трубачев) словарь праславянского языка помогает (в сочетании с точно датированными предметами и явлениями) установить эволюцию лексики и выделить отдельные периоды.

Топонимика позволяет устанавливать ареал славянства в разные периоды его исторической жизни и определять языковую принадлежность соседей.

Лингвистика еще не исчерпала всех своих возможностей реконструкции исторического процесса славянства. Особенно важен анализ эволюции социальной терминологии.

Значительную ценность для историка представляет этнографический материал. Анализ фольклора и народного изобразительного искусства показал, что эволюция религиозного сознания древних людей происходила весьма своеобразно — не путем полной смены старых форм и замены их новыми, а путем наслаивания нового на сохраняемую старую форму. Благодаря этому в народной памяти, в народном быту, фиксируемом этнографами, сохраняются в том или ином виде (иногда в сильно трансформированном) пережитки всех предшествующих эпох вплоть до каменного века. Такая особенность эволюции религиозных представлений позволяет экстраполировать интереснейшие этнографические данные XIX–XX вв. на большую хронологическую глубину и насыщает каждую промежуточную эпоху конкретным материалом.