Федералист

Гранитная основа Американской революции – Декларация независимости, написанная Т. Джефферсоном и принятая еще 4 июля 1776 года. “Все люди сотворены равными, – говорилось в ней, – наделены неотъемлемыми правами: жизнь, свобода и стремление к счастью”. Почти все штаты, как стали называть себя недавние колонии, уже в 1776–1777 годах приняли собственные конституции, провозглашая суверенитет, следовательно, верховенство своих законов. Цель понятна – быстро и до основания разорвать путы метрополии. Впоследствии некоторые конституции уже в местных интересах неимоверно разрослись, а иные штаты приняли их немало. Примерно к 200-летию существования США лидировал штат Луизиана – 11 конституций, а в общей сложности в стране в разное время принимались 145 конституций1. В какой-то мере бурное законотворчество на местах – эхо Американской революции. [c.5]

Уже тогда руководители борьбы за независимость пытались соединить воевавшие штаты в рамках единого государства. По очевидным причинам нужды войны требовали объединения их ресурсов. Противоречия между штатами – хотя бы по торговым и территориальным делам, – восходившие к колониальным временам, были хорошо известны. Ньюйоркцы называли жителей Массачусетса “готами и вандалами”, южане ненавидели уроженцев Новой Англии, “снискавших дурную репутацию как торговцы и религиозные ханжи”, и т. д.2

Это наложило тяжелый отпечаток на Статьи конфедерации, первую конституцию США, разработанную Континентальным конгрессом в 1776–1777 годах, который отверг даже предложение Дж. Вашингтона ввести в армии присягу на верность США! Поборники суверенитета штатов усмотрели в этом его ущемление.

Ратификация документа затянулась более чем на три года, и Статьи конфедерации обрели жизнь 1 марта 1781 года, когда война угасала. Конституция, созданная в интересах ведения войны, для нее принесла мало пользы, а испытания миром не выдержала. Патриоты, с мушкетами в руках отбившие поползновения далекого “центра” – королевского правительства в Лондоне – распоряжаться в Америке, не хотели зависеть и от Филадельфии, где свили гнездо собственные правители. Поднявший голос в 1776–1777 годах за сильное национальное правительство рисковал прослыть тайным поборником британской короны. Статьи конфедерации, создав слабую конфедерацию, обрекли США на прозябание в международных делах. Англия отказывалась выполнять мирный договор 1783 года, Испания перекрыла устье Миссисипи для американской торговли, выдвинула территориальные претензии. Коль скоро “центр” мог получать средства со сбора налогов только от властей штатов, федеральная казна пустела, а следовательно, не на что было содержать даже скромный флот для защиты американской торговли и армию для обеспечения безопасности границ.

Положение Соединенных Штатов, победивших в войне, – хрестоматийный пример, к чему приводит [c.6] парад суверенитетов. Американские историки единодушны на этот счет. Издавая к 200-летнему юбилею биографию Вашингтона, мне довелось писать с учетом исследований в США, приуроченных к этой дате: “Патриоты по инерции твердили, что “дух 76-го года” вызвал к жизни великую нацию; они с большими основаниями могли бы заявить: тот самый дух породил целый выводок – тринадцать крошечных враждующих наций, готовых вцепиться друг другу в глотки. Конгресс с большой помпой аккредитовал при заморских дворах американских посланников. Англия, в восстановлении отношений с которой США были остро заинтересованы, отказалась ответить взаимностью. Британский министр иностранных дел рассчитанно оскорбительно заметил – потребовалось бы послать в США тринадцать представителей”3.

Внутри страны разгул суверенитетов штатов быстро создал катастрофическое положение. Межштатное соперничество душило торговлю, подрывало предпринимательство, ввергало страну в хозяйственный хаос. Свирепствовала инфляция, курс доллара стремительно катился вниз. Правительство Соединенных Штатов не было в состоянии не только погашать долги, накопившиеся за годы войны, но даже выплачивать проценты по ним. Разгул спекуляции подтолкнула безудержная эмиссия бумажных денег в штатах. Ловкачи сколачивали из воздуха состояния, народ бесстыдно обирался. Суды, свято стоявшие за защиту частной собственности, изымали за долги землю, скот, инвентарь, а неимущих должников отправляли в долговые тюрьмы. На глазах происходила поляризация общества – богачи богатели, бедняки впадали в нищету.

Полагавшие, что победа над Англией, захват имущества лоялистов (так называли сторонников метрополии) и их изгнание (из США выехало до 100 000 лоялистов) – только приступ к ограблению собственного народа, жестоко просчитались. В “низах” еще не угасли воспоминания о высоких целях Войны за независимость. Банкротства, притеснения фермеров и ремесленников судами подняли народ штата Массачусетс, в [c.7] основном недавних солдат континентальной армии. Осенью 1786 года их возглавил отставной капитан Д. Шейс. Он отбросил иллюзии, продал пожалованную ему за храбрость шпагу и повел толпы обездоленных. Восставшие громили здания судов, уничтожали архивы, освобождали из тюрем должников. Ополчение, посланное было против шедших за Шейсом, перешло на их сторону. Губернатор штата в панике отказался от своего поста.

Военный министр Г. Нокс объехал район волнений и заключил – если жители Массачусетса объединятся с недовольными в Род-Айленде, Коннектикуте, Нью-Гэмпшире, соберется до пятнадцати тысяч “отчаянных людей”, т. е. больше, чем служило в континентальной армии в годы войны. У власть имущих сомнений не было – грядет революция. Отряды Шейса удалось рассеять. Тринадцать главарей приговорили к смерти, но, опасаясь социального взрыва, помиловали. Победители безмерно радовались, ибо у Шейса не оказалось качеств военного вождя. В статье 21 “Федералиста” Гамильтон спрашивал: “Кто может поручиться, какой бы исход они (беспорядки) имели, если бы недовольных возглавлял Цезарь или Кромвель?” Но прославленный государствовед, патриот до кончиков ногтей, Дж. Мэдисон взглянул в корень дела – бывшие сторонники Шейса устремились на выборы в штатах, “придав выборам такой оборот, при котором смогут проводить в жизнь свои взгляды под эгидой конституционных положений. В случае их победы возникнет законный шейсизм, против которого противоядия нет”4. Эта угроза похуже нового восстания.

Вашингтон, втянутый в негласные дискуссии достойнейших людей того времени о том, что делать, был убежден: нельзя прибегать к силе против своих сограждан, если у них законные поводы для недовольства. Недавние вожди в Войне за независимость согласились: нужно созвать конституционный конвент и пересмотреть Статьи конфедерации. В мае 1787 года конвент открылся в Филадельфии. Председатель – Вашингтон. По различным причинам самые яркие теоретики Американской [c.8] революции Т. Джефферсон, С. Адамс, Т. Пейн не были среди делегатов. Пятьдесят пять членов конвента были людьми дела: 14 банкиров, 14 землевладельцев и спекулянтов землей, 15 плантаторов, 12 предпринимателей и судовладельцев. Из этих пятидесяти пяти тридцать один человек во главе с Вашингтоном были офицерами в годы освободительной войны. Постановили работать в глубокой тайне. Во время работы ничего так и не просочилось за стены зала заседаний.

Гарантировав защиту от давления извне, участники конвента сошлись в следующем: Статьи конфедерации исправить нельзя, – и в острых спорах сочинили новую конституцию. Не очень подробный документ, всего 5000 слов с небольшим, но конституцию, являющуюся по сей день, спустя двести лет, основным законом США (действующая ныне конституция штата Калифорния перевалила за 60 000, а штата Джорджия – почти за 50 000 слов). К середине сентября 1787 года конвент завершил свой труд. Люди дела составили конституцию. Предстоял процесс, результаты которого предсказать было трудно, – обсуждение конституции в легислатурах штатов, и лишь по одобрении и ратификации девятью штатами она вступала в силу.