История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Чтобы книга легко читалась, она должна быть интересной. Однако мыслящая аудитория, на которую рассчитана наша книга, не сможет удовлетвориться чисто иллюстративной исторической беллетристикой. Нашим читателям необходима аналитическая работа ума. Им нравится, когда ход повествования позволяет думать, выстраивать закономерности, видеть «структурный характер» исторического развития (процессы становления социальной иерархии, образования классов и социальных слоев, формирования религиозных и политических идей, развития материальной и духовной культуры, создания политических и юридических институтов и норм, способов производства, системы распределения и потребления и т. д.). Я предпочел идти от (предположительно) более известного к менее известному, обращаясь там, где это необходимо, к истории Запада со времен империи Карла Великого до образования объединенной Европы. При этом я старался избежать тематической организации материала, свойственной многим историческим исследованиям, когда текст четко делится на главы о политике, об экономике, о культуре и пр. Напротив, я пытался связать все это воедино, свободно переходя от одной темы к другой в любом разделе. Хочется надеяться, что в результате получился не некий хаотический калейдоскоп событий и фактов, а многоплановое, объемное изображение национальной истории как единого процесса, несмотря на все присущие ему противоречия и разрывы. Издание снабжено указателями имен и географических названий.

Эта книга — первая в таком роде из всего написанного в Венгрии после событий 1989 г. Большая часть исторических исследований, перед достоинствами которых автор искренне преклоняется, давно уже не переиздавалась либо была написана в совершенно ином ключе. Я начал работу над книгой в августе 1998 г. и закончил ее (за исключением Эпилога, который был обновлен осенью 2001 г.) в июле 1999-го, однако основной материал для книги восходит к курсу лекций по истории Венгрии и Центральной Европы, которые я читал в 1985–95 гг. иностранным студентам в Будапеште, а также в Соединенных Штатах Америки. Я начинал преподавательскую деятельность в качестве помощника ныне покойного Петера Ханака, обучавшего меня сложному искусству «контурного», подготовительного обучения людей, не имеющих ни малейшего представления о предмете. Я надеюсь, что его уроки и мастерство не пропали бесследно и книга, хоть в какой-то мере, передаст то глубокое впечатление, какое производила на меня вдохновенная личность моего учителя. Как, впрочем, и те чувства, которые я питаю к Еве X. Балаж — женщине, с симпатией и бесконечным терпением помогавшей мне на протяжении всего пути моего становления как историка. Я чрезвычайно ей благодарен. Я признателен также Андрашу Герё, Йожефу Ласловски, Ласло Петеру и Яношу Поору, которые внесли ценные поправки в мою рукопись, а также Стефану Халиковски-Смиту, редактору, который «шлифовал» мой английский. Эта задача оказалась весьма сложной, и поэтому все оставшиеся неточности и шероховатости целиком и полностью лежат на совести автора.

Особую благодарность мне хотелось бы принести директору издательства «Атлантис» Тамашу Миклошу, уговорившему меня написать эту книгу и никогда не терявшему веру в то, что работа над ней будет успешно завершена. Если я и сумел приблизиться к существу предмета книги, то в огромной степени благодаря замечательной по своему культурному многообразию среде Центральноевропейского университета, в котором я работал последние десять лет. Я с глубокой признательностью вспоминаю всех своих друзей и коллег из Эдинбургского университета за атмосферу радушия и тактичности, которую они сумели создать для меня и которая позволила мне осуществить задуманное. Не говоря уже о том, что на последней стадии работы я находился у них в качестве стипендиата Фонда Эндрю У. Меллона. И, разумеется, как всегда, я очень благодарен моим близким за их терпение и поддержку в самые мрачные периоды, когда меня одолевали сомнения и даже отчаяние.

Ласло Контлер

Будапешт, октябрь 2001 г.

Введение. Размышления о роли

географии в истории

Само название книги показывает, что, по мысли автора, решающим фактором для понимания истории Венгрии является оценка ее местоположения как на физической, так и на политической картах Европы. Именно эта посылка и должна быть обоснована, прежде всего.

В том, что касается физической географии, дело, на первый взгляд, никакой сложности не представляет. Венгрия расположена в географическом центре Европы: она равноудалена от Уральских гор на востоке и Атлантического побережья на западе, от Скандинавского полуострова на севере и островов Эгейского моря на юге. От степей на востоке она отделена горной цепью Карпат, от Средиземноморья — Балканскими горами и Альпами — от Западной Европы. Довольно ровное плато, окаймленное этими горными массивами, на карте выглядит замкнутым пространством, своеобразным с точки зрения как геологической, так и естественно-научной истории. Это пространство, в свою очередь, состоит из самостоятельных регионов: гористая западная часть Венгрии Дунаем отделена от равнинной восточной, которая разрезана пополам рекой Тиса; северная горная часть, Трансильвания и земли к югу от рек Драва и Марош (целиком принадлежавшие Венгрии вплоть до окончания Первой мировой войны). Именно поэтому нет ничего удивительного в том, что один из виднейших историков и культурологов периода между двумя мировыми войнами Енё Чолноки считал, что, если понятие «Центральная Европа» вообще имеет право на существование, то оно может обозначать только территорию, некогда принадлежавшую Королевству Венгрия.

Однако особенности физической географии не имеют ни малейшего значения для историка до тех пор, пока относительно статичные данные не наполнятся динамикой активной жизнедеятельности людей. Без этого представление о Венгрии как части Центральной Европы — столь же пустые и досужие домыслы, как и убеждения древних китайцев о том, что именно они живут в центре мироздания, а также «центристские» представления о себе многих других народов. Именно человеческий потенциал подтверждает или опровергает представления о благоприятности или неблагоприятности какой-либо территории для появления на ней устойчивых государственных образований. Он же составляет основной элемент некой умозрительной «символической» географии, которая, в свою очередь, способна быть как субъективной, пристрастной, политически ангажированной конструкцией, так и объективной, научно обоснованной концепцией, отражающей реальность.

Современная дискуссия по поводу сложного и противоречивого понятия «Центральная Европа» (оно, как правило, используется в отношении всех стран, расположенных между Балтийским морем и Балканами, а также между территориями с германским и русским населением) восходит к относительно поздним выводам «символической» географии. Атласы Центральной Европы были созданы совсем недавно, почти одновременно с процессом уточнения состава включаемых в нее государств, народов и культур. Причем по большей части они составлялись специалистами, не проживавшими в данном регионе. Как отметил Ларри Вульф, только в эпоху Просвещения европейские экономические и культурные центры переместились из Рима, Флоренции и Венеции в Лондон, Париж и Амстердам. Тогда же прежнее разделение Европы на утонченный Юг и варварский Север было переосмыслено и заменено понятием «Западная Европа». Она, разумеется, никак не могла обойтись без своей половины или, скорее, антипода в виде «Восточной Европы», которая и была тут же изобретена самим Западом. В терминах подобной «философской географии», как довольно точно определил ее американский путешественник Джон Ледьярд, «Восток» представлялся однородной массой земель. Прага, расположенная чуть севернее, но все же западнее Вены, равно как и Варшава, Краков, Пресбург (Братислава, Пожонь) и Буда, считались не менее «восточными», чем Санкт-Петербург, Москва или Одесса; Богемия, Польша и Венгрия были такими же «незападными», как и Сибирь. Эта модель со временем стала казаться неопровержимой с научной точки зрения и удобной в политическом плане, и до сих пор она представляется не вполне преодоленной. В этой связи стоит вспомнить понятие «восточные территории», постоянно употреблявшееся Гитлером во время Второй мировой войны, или же сталинский «Восточный блок» в послевоенный период.