Советская авиация в боях над Красным Бором и Смердыней. Февраль-март 1943

Предисловие автора

Илья Прокофьев

2008 год — год 65-летия прорыва блокады Ленинграда. Огромный временной рубеж отделяет нас от этой исторической даты, которую ждали не только осажденные ленинградцы, ждала вся наша огромная страна. Умирая от голода, погибая под обстрелами и бомбежками, жители Ленинграда ждали и надеялись, что это событие свершится. Понеся колоссальные потери в войсках и в мирном населении города, дух и сила ленинградцев были не сломлены. Перенеся все страдания и лишения, пройдя через горнило страшных потерь, Ленинград выстоял.

12 января 1943 года началась операция по прорыву блокады Ленинграда, получившая кодовое название «Искра». Проводилась она силами Ленинградского и Волховского фронтов. 18 января в 9 часов 30 минут на восточной окраине Рабочего Поселка № 1, пробив оборону противника, встретились бойцы 123-й отдельной стрелковой бригады Ленинградского фронта с бойцами и командирами 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта. А в 11 часов 45 минут, соединение двух фронтов произошло и у Рабочего Поселка № 5. Тем самым блокада Ленинграда была прорвана!

На этом чаще всего и заканчиваются воспоминания ветеранов и исторические публикации, рассказывающие о боях под Ленинградом зимой 1943 года.

Да, блокада была прорвана, но бои продолжались до 30 января 1943 года, а в феврале и марте они развернулись с новой силой. Достигнутым же успехом можно было считать только отвоеванный небольшой «коридор» между Ладожским озером и Синявинскими высотами. Конечно же, в таком положении о нормальном снабжении города Ленинграда говорить не приходилось.

Немецкое командование группы армий «Север» стянуло к этому участку невского фронта дополнительные силы и планировало в ближайшее время ликвидировать создавшийся прорыв. Советское командование требует от командующих обоих фронтов продолжить развитие операции «Искра». В Директиве Ставки Верховного Главнокомандования четко говорится, не прекращая наступательные действия в районе Синявино частями 2-й Ударной и 67-й армий: Волховскому фронту силами 54-й армии прорвать оборону противника в районе Макарьевская Пустынь, Смердыня, Кородыня и перерезать дорогу Любань — Шапки, а Ленинградскому силами 55-й армии наступать из района Колпино на Красный Бор и Ульяновку. В конечном результате, фронты должны были развернуться в направлении Мги и захлопнуть большой мгинско-синявинский «котел»! Намеченные два фланговых удара должны были начаться 8 февраля, но из-за плохой подготовки войск, сложностей с обеспечением их боеприпасами дата наступления была перенесена на 10 февраля.

Для описания атмосферы, сложившейся в то время в штабе Ленинградского фронта, хочется привести выдержки характерного разговора старших офицеров штаба, которые приводит начальник инженерных войск Ленинградского фронта Борис Владимирович Бычевский:

«В связи с паузой в наступлении начальники родов войск вернулись в Смольный с временного командного пункта фронта на участке 67-й армии, но не успели разобраться в текущих делах, как начальник штаба пригласил нас к себе и сообщил, что паузы не будет. Буквально на днях 55-я армия генерал-лейтенанта В. П. Свиридова на колпинском участке начнет новую операцию.

Вначале все мы были удивлены этим сообщением. Армия Свиридова под Колпином не являлась ударной группировкой фронта. Там две дивизии — 72-я и 43-я — давно сидели в позиционной обороне, к наступательным боям не готовились; не было в армии ни танковых, ни инженерных частей усиления для наступления. Но когда начальник штаба генерал Гусев рассказал о развернувшихся в последние дни боях в Донбассе, на Брянском и Калининском фронтах, обстановка прояснилась. По-видимому, наш фронт и волховчане, начав наступление, должны были лишить врага возможности перебросить войсковые соединения на другие участки.(...)

— В Москве считают, что настало для нас и волховчан подходящее время захлестнуть мгинско-синявинскую группировку Линдемана встречными ударами по линии Октябрьской железной дороги. Линдеман стянул к Синявину много резервов, а у Красного Бора против частей пятьдесят пятой армии сидит только одна испанская дивизия. Свиридов собьет ее и пойдет на Тосно. Волховчане тем временем будут наступать на Любань.

Виктор Ильич Баранов, командующий бронетанковыми войсками, воспринял эту новость без особого энтузиазма.

— А где я танки возьму для Свиридова, Дмитрий Николаевич? — спросил он начальника штаба.

— Из шестьдесят седьмой армии, дорогой. Откуда же иначе? Оттуда и гвардейцы Краснова и Симоняка пойдут к Свиридову. Двести шестьдесят восьмую дивизию Борщева тоже заберем. Часть артиллерии, инженерных частей. Всего понемногу.

— Вот именно, понемногу, — недовольно проворчал Баранов. — По-моему, фашисты на этом участке не так уж слабы, как кажутся. У них здесь артиллерии до черта. Не очень-то преуспел Свиридов в прошлом году, когда пытался взять Красный Бор.

— А восьмая ГЭС и Городокский узел в ходе этой операции так и будут висеть над флангом шестьдесят седьмой армии? — спросил я.

— Как видите, одна из армий Волховского фронта — пятьдесят четвертая — уже около года назад глубоко вклинилась в оборону немцев перед линией Октябрьской железной дороги. До станции Любань ей осталось всего километров пятнадцать. Она должна быстро овладеть этим узловым пунктом. Наша пятьдесят пятая в это время пойдет вдоль Октябрьской дороги. Получится большой «котел» для дивизий Линдемана, находящихся к северо-востоку от железной дороги.

План операции казался четким и ясным. Но вот поднялся заместитель Гусева Александр Владимирович Гвоздков, разрабатывавший конкретные директивы в войска по замыслам командования. Он неторопливо протер пенсне, надел его, взял циркуль и стал мерить на карте протяженность линии вражеских войск по дуге к северо-востоку от Октябрьской дороги. Хордой этой огромной дуги являлся отрезок дороги между Колпином и Любанью. Обычно Александр Владимирович редко излагал на совещаниях свою точку зрения. А на этот раз первым выразил сомнения в успехе «котла».

— Двести километров, — сделал он вывод, положив циркуль на карту.

— Ну и что же? — спросил Гусев.

— Не великоват ли будет «котел», Дмитрий Николаевич?

И, повернувшись к начальнику разведотдела генералу Евстигнееву, спросил:

— Сколько, Петр Петрович, вы насчитываете дивизий восемнадцатой армии Линдемана в этом районе?

— Примерно двадцать, — ответил Евстигнеев. — Станции Ульяновка и Тосно являются центральными узлами для маневра Линдемана как против нас, так и против войск Волховского фронта.

— Вот по этим узлам и будет бить... — Гусев положил свой красный карандаш на циркуль, как бы давая понять, что разговор окончен.

Однако Гвоздков попросил разрешения развить свою мысль:

— Насколько я понял, Дмитрий Николаевич, мы будем наступать на двух участках: в пятьдесят пятой и в шестьдесят седьмой армиях; волховчане же на трех: во Второй ударной армии на Синявинском участке, в восьмой — на Мгинском и в пятьдесят четвертой — на Любанском? Позволю себе заметить, все эти пять участков очень далеки друг от друга. В операции у них нет ни одного смежного фланга. А войск и у нас, и у волховчан, действительно, как выразился Виктор Ильич, везде скудно. Не много ли получается участков наступления, расположенных далеко друг от друга?

Георгий Федотович Одинцов, подсчитывавший в это время что-то в своей тетради, тоже подошел к карте и обратил внимание на то, что главная группировка артиллерии 18-й армии в треугольнике Тосно — Шапки — Мга, так же как и пехотные дивизии, обладает большими возможностями маневра.

Дмитрий Николаевич выслушал все эти соображения и встал.