Булат и злато

Основная одежда — рубахи и порты, сшитые из холстины, имели цену около 10–12 копеек за штуку. Но если холстина заменялась дорогой материей, цена изделия, естественно, повышалась — нарядные «штаны червчатые суконные» или «штаны сукно багрецовое» стоили по 40 алтын за штуку (1 рубль 20 копеек). Шились штаны и из сермяги.

В сапожном ряду предлагались сапоги. «Ичеготы», «чедыги» — сапоги из мягкой кожи — продавались наряду с новомодной обувью — сапогами с твердой подошвой, подбитой гвоздями и на каблуке. Каблук подбивался металлической подковкой. «Сапоги они носят по большей части красные и притом очень короткие, так, что они не доходят до колен, а подошвы у них подбиты железными гвоздиками», — писал австрийский посол С. Герберштейн, посетивший Москву в первой четверти XVI века. Большинство сапог делалось из простой кожи, но шили и сафьяновые, атласные, бархатные с вышивкой. Стоимость пары сапог в среднем составляла от 25 до 50 копеек.

Если покупатель был человек зажиточный («средний» или «большой»), он приценивался к заморским товарам. В письменных источниках XVI–XVII веков называются более 20 видов привозных шелковых материй и до 30 видов сукон: аглицкое, лундыш, французское, скорлат, фряжское, лимбарское, брабантское, ипрское, куфтерь, брюкиш (от этого сукна произошло позднейшее название «брюки»), амбургское, греческое и др. сукна привозились преимущественно из Западной Европы; шелковые ткани — камка, китайка, атлас, паволока, объярь, хамьян и др. — главным образом с Востока. Штука, или «постав» английского («аглицкого») сукна стоила приблизительно 8 рублей. Продавались и очень дорогие заморские одежды — кафтаны польские, венгерские, турецкие и другие, отличающиеся модным покроем и отделкой.

В колпачном ряду вместе с дешевыми головными уборами — колпаками, стоившими 6–8 копеек, продавались богатые шапки. Простолюдины покупали шапки-ушанки («треухи» или «малахаи») из овчины, знать приобретала головные уборы из дорогих мехов, крытые яркими материями. Наиболее парадной считалась высокая «горлатная» шапка, расширяющаяся кверху, с плоской тульей. При ее шитье использовался мех с горла зверя. В таких шапках бояре являлись к царскому двору. Шапка «лисья горлатка» стоила 8–9 рублей.

Продавались не только ремесленные изделия, но и строительные материалы. За 100 трехсаженных бревен, 13 досок и 100 гвоздей, приобретенных «на хоромное строение», покупатель платил 7 рублей. 40 «трехсаженных бревен» и «большой прибойный гвоздь» обходились в один рубль. Можно было купить целую избу.

Покупатель расхаживал по рядам, облюбовывал товар и начинал торговаться. «Домострой» советовал: «Торгуй полюбовно, а деньги плати вручь». Деньги носились в кожаных кошельках, скроенных наподобие кисета. Один такой кошелек хранится в Псковском музее. Его нашли вместе с 53 копейками неподалеку от Пскова на месте высохшего болота — видимо, владелец потерял кошелек, переходя топкое место. Карманы в одежде появились только в XVI–XVII веках. Вначале они пристегивались к поясу и лишь потом стали нашиваться на одежду. Все нужные мелкие вещи (нож в ножнах, ложка в футляре, гребень) горожанин или носил на поясе, привешенными непосредственно к ремню, или в поясной сумке, которая называлась «калитой» или «мошной». Кошельки тоже носили привязанными к поясу или в калите, но, видимо, на торгу их предпочитали прятать за пазухой. Совсем небольшие суммы завязывали в платок и носили тоже за пазухой. Простой московский люд обходился еще проще — деньги прятали за щеку. Немецкий путешественник Адам Олеарий описывал этот поразивший его обычай: «У русских вошло в привычку при осмотре и мерянии товаров брать зачастую до 50 копеек в рот, продолжая при этом так говорить и торговаться, что зритель и не замечает этого обстоятельства; можно сказать, что русские рот свой превращают в карман».

Следует помнить, что на торгу делали не только крупные закупки, но и покупали по мелочам. Например, плотники или печники, прибывшие с артелью в Москву для строительных работ по государеву приказу, получали на день кормовых денег по 3 или 4 копейки. Вполне можно представить себе мастерового человека, вышедшего на торг с одной-тремя копейками за щекой. Ведь провизия была очень дешева: курица стоила одну копейку, и столько же — полтора десятка яиц. Овца продавалась за 12–18 копеек.

Но что это за деньги, которые можно держать за щекой и одновременно свободно говорить? Уже упомянутый Адам Олеарий замечал, что с русскими деньгами неудобно обращаться, так как они очень мелкие и легко проваливаются сквозь пальцы.

Действительно, западных путешественников весьма удивляли русские деньги, и не случайно почти во всех записках иностранцев много пишется о необычайных русских деньгах и системе счета. В странах Западной Европы с начала XVI века ходили крупные серебряные монеты весом около 27–29 граммов. Они назывались талеры или иоахимсталеры. Существовали также фракции талера, тоже чеканившиеся из серебра. Для крупных торговых сделок и в международной торговле пользовались золотой монетой, ценность которой примерно в 10–11 раз превышала ценность серебра.

В Русском государстве считали на рубли, полтины, полуполтины, гривны, алтыны. Но монет с такими названиями не существовало. Это были счетные понятия. Главной и практически единственной монетой была копейка — высокопробная серебряная монета неправильной формы в виде овала. Вес ее на протяжении 1535–1700 годов постепенно уменьшался от 0,68 грамма до 0,27 грамма. Существовали и еще более мелкие номиналы: денга, составляющая по весу и размеру половину копейки, и полушка — четверть копейки или половина денги, чеканившиеся из того же высокопробного серебра. Рубль состоял из 100 копеек, или 200 денег, или 400 полушек; полтина — из 50 копеек, или 100 денег, или 200 полушек; полуполтина — из 25 копеек, или 50 денег, или 100 полушек; гривна — из 10 копеек, или 20 денег, или 40 полушек; алтын — из 3 копеек, или 6 денег, или 12 полушек. По размеру копейка соответствовала примерно современной копейке, а денга и полушка были совсем крошечными. Такие монетки удержать за щекой во рту было нетрудно. Но то обстоятельство, что чеканились они из чистого серебра (как показали исследования, из серебра 960-й пробы), делало эти маленькие монетки достаточно ценными. Не случайно археологи при раскопках территории древних городов практически не находят русских серебряных монет XVI–XVII веков, при том, что они, по словам Олеария, «легко проваливаются сквозь пальцы». Копейка имела очень высокую покупательную ценность, и, естественно, ее берегли.

Но если на копейку в августе можно было купить несколько пудов свежих огурцов, то что оставалось делать человеку, если ему приходилось покупать всего десяток огурцов? Если он покупал не воз семги, а всего одну штуку? Даже полушка здесь могла быть слишком ценной монетой. Поэтому на торгу бытовали еще более мелкие, чем полушка, денежные единицы, названия которых сохранили письменные источники; «пулы», «пироги», «полпироги», «полполпироги», «мортки». Копейки, денги и полушки прекрасно сохранились в наших музеях, но реальное воплощение «пул», «пирогов», «морток» до сих пор остается для нумизматов тайной. Есть предположение, что в денежном обращении XVI–XVII веков продолжали ходить мелкие медные монеты, чеканившиеся на рубеже XV–XVI веков. Монеты эти назывались пулы, и под такими же названиями они продолжили свою жизнь вплоть до начала XVII века, хотя к этому времени изображения и надписи на них совершенно истерлись. Об их обращении пишут иностранцы, их находят археологи в городских раскопках и погребениях.

Положение покупателей и продавцов, имеющих дело с крупными суммами, тоже было непростым. Для того чтобы уплатить, например, 8 рублей за шапку «лисью горлатку», следовало отсчитать 800 штук копеек. Но ведь приходилось считать и денги, и полушки, что было еще сложнее, тем более на многолюдном торгу. Поэтому часто заранее готовились определенные суммы, завернутые в бумажку или лоскутки. Впрочем, потребность в подсчетах больших сумм на городском торгу возникала не так уж часто. Счет шел на денги, полушки, копейки, алтыны, гривны, реже — на рубли. Размеры кошельков рассчитывались в среднем на 50–100 копеек, не более. Десятками и сотнями тысяч рублей ворочали торговые люди — купцы, «гости», занимавшиеся крупной оптовой торговлей, но их торговые сделки осуществлялись, по всей видимости, в менее людных местах. Да и нередко, как пишут иностранцы, применялась меновая торговля — товар менялся на товар, хотя стоимость обоих товаров выражалась в деньгах. А для наиболее массового представителя торговцев — крестьянина, приехавшего на городской торг с рожью, ячменем, или ремесленника — жителя городского посада, продававшего с воза глиняную посуду или партию одежды, весь оборотный капитал достигал в основном одного-двух рублей.