Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв.
Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв. читать книгу онлайн
Как христианизировать войну? Как обеспечить себе вооруженную силу, склонную верно и постоянно стоять на защите христианства и выполнять свою миссию борьбы с неверными? На два этих вопроса средневековое христианство ответило, создав, не без некоторого сопротивления, оригинальные институты — военно-монашеские ордены. Гибриды «чудовищ», по выражению Исаака Стеллы, живущих, как монахи, по уставу — бенедиктинскому или августинскому, но не совсем монахов, действующих, как рыцари, но не по образу тех представителей аристократической касты, которые всегда готовы схватиться между собой, не мирских рыцарей, поносимых святым Бернардом, а рыцарей Христа, «облаченных в доспехи из железа и доспехи веры». Реконкиста и крестовые походы способствовали тому, что эти ордены широко распространились в Святой земле, в Испании и на берегах Балтийского моря. По мере укрепления независимости монархий от папской власти, растущего недоверия монархов к этим военным силам, порой ставшим настоящими государствами, по мере того как служение миссии все больше подменялось простой воинственностью, военно-монашеские ордены понемногу теряли жизнеспособность и были вынуждены вновь обратиться к благотворительной деятельности. Тогда родились легенды и слухи, которые разоблачает современный историк, в то же время отдавая справедливость этим ярким свидетельствам коллективного воображения средневековых людей, сделав прекрасный обзор этих легенд.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В 1295 г. Мстивой, сын и преемник Святополка, умер, не оставив наследников. Он завещал Восточную Померанию Пшемыславу II, князю Великой Польши, который вскоре стал королем Польши; а ведь на права феодальных сеньоров Восточной Померании претендовали маркграфы соседнего Бранденбурга. Пшемыслав мог рассчитывать на союз с князем Мазовецким, желавшим получить от тевтонцев компенсацию за разрушения в Визно; он взял под свой контроль Восточную Померанию, но был убит в результате внезапного нападения бранденбургских саксонцев в 1296 г. В том же году тевтонцы в одностороннем порядке вывели диоцез Хелмно из подчинения Гнезно, чтобы передать его архиепископству Рижскому [167].
Из-за важности боев с литовцами в этот период померанский кризис разразился только в 1307 г. Владислав Короткий (или Ладислав Локетек) стал королем Польши, но канцлер княжества Восточная Померания, враждебно относясь к нему, отказал ему во власти над княжеством и предпочел передать последнее маркграфам Бранденбургским. Локетек заперся в Гданьске (Данциге) и обратился к тевтонцам, чтобы отразить натиск саксонцев. Функции охраны Гданьского замка были разделены между польским и тевтонским гарнизонами. Роковая ошибка! Тевтонцы, конечно, помогли изгнать саксонцев из Померании, но внедрились в Гданьск и обеспечили себе контроль над всем замком: они соглашались вернуть его Локетку, только если он возместит им расходы! И Ян Длугош пишет: Локетек «сделал так, что рыцари теперь стали врагами поляков» [168].
Сумма, которую потребовали от Локетека, разумеется, была слишком большой, и соглашение не состоялось. Если верить Длугошу, тевтонцы разрушили стены Гданьска и перебили население, чтобы запугать померанцев. Это, несомненно, преувеличение, но, похоже, они сожгли польское предместье города и перебили гарнизон замка. Сопротивление поляков прекратилось, только когда пал ближний замок Свеце. Тогда магистр ордена добился от маркграфов Бранденбургских, чтобы они 6 сентября 1309 г. продали ему свои права на княжество [169]. Впоследствии поляки пытались вернуть Померелию и некоторые другие территории, то силой (в 1331–1332 гг.), то при помощи папского арбитража — папы в 1320–1321 гг. и в 1339 г. принимали решения в их пользу, но тевтонцы не желали этого слышать. Поэтому после расследования 1339 г. король Казимир, сознавая свою военную слабость, наконец решился пойти на компромисс (от которого он отказался в 1335 г.): по Калишскому миру 1343 г. Польша получала обратно Куявию и Добжинь, но приносила в «дар» тевтонцам Померелию в интересах мира! [170]
Тевтонский орден добился того, чего хотел, — контроля над превосходным портом на Балтике, очень ценным для вывоза зерна из отдаленных от моря прусских земель и известным в немецких источниках под названием Данцига. Что касается поляков, отныне лишенных выхода к морю, они не перестанут добиваться возвращения… Гданьска!
Итак, в начале XIV в. тевтонцы полностью господствовали в Пруссии и суверенно управляли ей; они также прочно утвердились в Ливонии. Но литовская Жемайтия по-прежнему разделяла обе эти территории, и основание Мемеля [Клайпеды] в 1252 г. создавало между ними лишь неудобную каботажную связь. Однако им приходилось делить власть с епископами Ливонии, а отношения с архиепископом Рижским, всегда очень конфликтные, как мы увидим, все больше портились. И с поляками они поссорились. Перед лицом литовцев — грозных противников — тевтонцы остались одни, и отступать им было некуда.
Все было готово для сокрушительного кризиса.
Часть вторая
Оригинальный институт средневекового христианства
Глава 5
Жизнь по уставу
Святой Бенедикт или святой Августин?
При вступлении в монашеский орден дают обет и обязуются соблюдать устав. В начале XII в. в Западной Европе устав святого Бенедикта был рассчитан на монахов, живущих в удалении от мира, в стенах монастыря, тогда как устав святого Августина больше подходил тем, кого функции в церкви обязывали действовать в миру — например, каноникам кафедральных или коллегиальных капитулов либо тем, кто, как премонстранты, вели квази-монашескую жизнь. Поэтому могло показаться, что для деятельности военно-монашеских орденов, родившихся в сфере влияния каноников Гроба Господня, наиболее удобен устав святого Августина. И однако иберийские ордены, кроме Сантьяго, приняли устав святого Бенедикта в той форме, в какой его практиковали цистерцианцы.
А. Линахе Конде обратил внимание на один фактор, важный для объяснения этой ситуации, которая может показаться парадоксальной: за исключением братьев-капелланов, которые были клириками, братья военных орденов оставались мирянами. Все каноники — клирики, тогда как первые монахи бенедиктинских монастырей были благочестивыми мирянами, удалявшимися от мира, чтобы обрести спасение. Чтобы вести службу Господу в стенах монастыря, хватало нескольких священников.
По этой причине — даже если в XI и XII вв. в Клюни и Сито монахов хора посвящали в сан, и они были клириками, — бенедиктинская традиция лучше подходила, чтобы внедрять в большие религиозные потоки того времени таких несколько своеобразных братьев, как тамплиеры или рыцари Калатравы [171]. Вспомним уже цитировавшийся текст Эрнуля: первые тамплиеры плохо отнеслись к необходимости повиноваться священнику — приору коллегии каноников Гроба Господня.
На деле военно-монашеские ордены могли следовать той или иной традиции, приспосабливая ее к своему образу жизни и особенностям своей миссии. Орден Госпиталя, выйдя из бенедиктинского лона, принял августинскую традицию, так же как ордены святого Лазаря и святого Фомы Акрского. Кстати, показательна эволюция последнего: будучи поначалу орденом августинских каноников, он, став военным орденом, усвоил устав тевтонцев, а потом, когда в XV в. демилитаризовался, вернулся к уставу святого Августина [172]. В Испании орден Сан-Жорди-де-Альфама следовал уставу святого Августина, «потому что его приняли братья Госпиталя святого Иоанна» [173].
Но большинство иберийских орденов усвоило бенедиктинский устав в той форме, в какой его практиковали в Сито, и соблюдали часы согласно ordo monasticus. Если точнее — Сито, давая Калатраве свой устав, добавил к нему обычаи, приспособленные к военному образу жизни братьев; модифицированный таким образом устав ордена Калатравы был впоследствии дан орденам Алькантары и Ависскому, а потом — Монтесы и Христа. Устав Сантьяго имеет оригинальные аспекты (касающиеся приема супружеских пар или отношения к мусульманскому населению), побудившие Дерека У. Ломакса сказать, что тот не испытал никакого августинского влияния и мало позаимствовал из бенедиктинского устава [174].
Какой устав приняли в Труа в 1129 г. тамплиеры? Об этом продолжают спорить. Одни, как А. Латтрелл, полагают, что этот устав был «в большой мере августинским». По их мнению, тамплиеры и госпитальеры подчинялись ordo canonicus, а не ordo monasticus, потому что в своей религиозной практике они соблюдали канонические часы и на заутрене читали девять отрывков (а не двенадцать, как в монастырских часах) [175]. Мне, напротив, кажется, что устав проникнут бенедиктинским духом. В нем есть огромные и часто дословные заимствования из устава святого Бенедикта [176]. И это не должно удивлять, если учесть, какую роль в его разработке сыграл святой Бернард. С. Черрини, проведя недавно тщательное толкование устава, поставила, на мой взгляд, в дискуссии финальную точку: «Латинский текст устава целиком построен на уставе святого Бенедикта. Таким образом, гипотеза, согласно которой устав Храма извлечен из устава святого Августина, лишена основания» [177]. И она также пишет:
