Новый взгляд на историю Русского государства

(Н. Морозов. Звездные песни. Ярославль, 1974, стр. 88)

Очерк «Несколько слов о диалектическом материализме» в его развернутом виде строится у Морозова на базе работы Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» («От классического идеализма к диалектическому материализму» в издании 1920 года). Отвечая в журнале «Мироведение» (№ 2 за 1931 г., стр. 110-112) на критику вышедших к тому времени шести томов «Христа», Н. А. Морозов писал:

«Когда вышло уже 6 томов моей работы... сущность ее всей может лучше всего определяться тем заголовком, под которым издана государственным издательством в 1920 г. прекрасная книжка Фридриха Энгельса „От классического идеализма к диалектическому материализму“».

В работе «Несколько слов о диалектическом материализме» Морозов делает важный шаг в развитии диалектики тем, что он гегелевский термин понятие дифференцировал на два термина: понимание как активное проявление сознательности и собственно понятие как продукт этого понимания. А это полностью налегает на известное положение К. Маркса о том, что «во время процесса труда труд постоянно переходит из формы деятельности в форму бытия, из формы движения в форму предметности» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 200).

Понимание — как деятельность, движение. Понятие — как бытие, как предметность.

Диалектическая триада: тезис — внешние условия понимания, труда (предметы понимания, труда); антитезис — само понимание, сам процесс труда, синтезис — продукт понимания понятие как предметность, продукт труда как предметность.

Следовательно, как условием, так и продуктом теоретической и практической деятельности является форма бытия, форма предметности. Любое понятие как продукт понимания выступает прежде всего в предметной форме слов устной или письменной речи. Если предметность устной речи ограничивалась субъектами (субъективной реальностью), то письменная речь, а также печатная, озвученная, приобретает характер объективного фактора (социальной объективной реальности), наряду со всем многообразием продуктов умственной и физической деятельности людей.

В заключение следует сказать, что основой человеческого труда является диалектика умственной (идеальной) и физической (материальной) деятельности людей. В этом смысл основополагающего значения орудий труда, как физических, так и умственных, на что указывал Н. А. Морозов в 7-м томе «Христа»: «Основная задача этой моей большой работы была: согласовать исторические науки с естествознанием и обнаружить общие законы психического развития человечества на основе эволюции его материальной культуры, в основе которой, в свою очередь, лежит постепенное усовершенствование орудий умственной и физической деятельности людей» (стр. 3 предисловия).

Орудия умственной и физической деятельности людей участвуют как в любом материальном, так и в любом духовном производстве. Как материальное, так и духовное производство, являются системой, включающей разнообразные операции как умственного, так и физического труда.

Глубокоуважаемый Николай Александрович,

не могу отыскать соответствующих слов, чтобы выразить Вам всю свою сердечную и живую признательность за присланный Вами драгоценный подарок. Он будет служить мне одним из напоминаний о незабываемом посещении, каким Вы удостоили меня 13/XII с. года. Как знак Вашего (незаслуженного мною) внимания ко мне Ваш труд, снабженный автографом, конечно, будет одним из украшений — «уникального» отдела моего книжного собрания.

Меня огорчает мысль, что отыскание экземпляра одного из исследований Ваших сопровождалось хлопотами, временно оторвавшими Вас от Ваших ученых занятий и что Вы лишили себя одного из двух оттисков Вашего труда, которым Вы располагали. Но я бесконечно благодарен Вам за доставленное мне удовольствие непосредственно ознакомиться с одним из томов Вашего капитального и получившего широкую известность исследования, что было моей давней мечтой, к сожалению, до сих пор не осуществлявшеюся.

Я не имел пока достаточно времени, чтобы внимательно и в подробностях ознакомиться с содержанием всей присланной мне книги. Срочные отчеты и заседания, позволили мне лишь урывками прочесть небольшую часть ее. Но не могу скрыть от Вас произведенного ею на мена впечатления, от которого нельзя освободиться. Она не может не увлекать и не поражать читателя изумительною широтою Вашего научного кругозора, неподражаемым обилием разносторонних знаний, какими Вы располагаете и подкрепляете Ваши соображения и, наконец, увлекательным литературным изложением сложных концепций, приводящих к переоценке традиционных воззрений.

Не сомневаюсь в том, что повторяю здесь то, что Вам давно известно. Но мне было бы желательным, чтобы Вы поверили мне, что Ваш подарок является для меня драгоценностью и по своему содержанию.

Будьте добры поэтому еще раз принять мою глубокую признательность, для выражения которой, быть может, мне удастся подыскать слова по прочтении многотомного труда Вашего.

Искренно уважающий Вас и преданный Вам

Н. Никольский

19.12.1935 г.

Д. Село, Октябрьский бульвар, 37.

Глубокоуважаемый и дорогой Отто Юльевич!

Только теперь через пять дней после Вашего отъезда начал приходить в себя от неожиданной для меня высокой оценки моих научных работ.

Я признаюсь, что с самого начала я считал себя правым, но думал, что мои выводы будут настолько неожиданны для моих современников, что возбудят с их стороны скорее всего одни насмешки и будут приняты в науке только через десятки лет. Нечто подобное и случилось! действительно, так как мои теоретические выводы о сложном составе атомов, о вхождении в их периодическую систему положительных и отрицательных электронов, о существовании группы нейтральных химических элементов и о возможности превращения одних атомов в другие, напечатанные в моей книге «Периодические системы строения вещества», начали признаваться серьезными лишь теперь, когда все это подтверждено опытами.

А мои историологические работы еще ждут своего признания и четыре их больших тома, которые я Вам показывал и которые уже десять лет назад я предлагал Государственному издательству, еще не напечатаны. Но я не впадаю от этого в уныние и часто говорю: «Мой товар от времени не портится и может быть напечатан и после моей смерти».

Сегодня я закончил обещанную Вам статью «Эхо солнечного света» по поводу гумбольдтова «Jegenscheina» и отсылаю ее в 2-х экземплярах с Е. К. Стригалевой.

Я еще раз хочу Вам напомнить, что было бы очень хорошо если б наши русские востоковеды проверили, в каком состоянии теперь (почти ровно через 2000 лет) находится в Курдистане на скале близь селения Бегистун (Бизутун) открытая там Раулинсоном и срисованная им надпись (когда Курдистан был недоступен для христианских ученых), начинающаяся словами: «Я Дарий, сын Гистапса, Перс, сын Перса...» и т.д.

Помимо того, что «Персы» никогда не называли себя персами, а иранцами, да и имя Дарий не иранское, а греческое (что и возбудило мои сомнения), ведь даже и с чисто исторической точки зрения было бы чрезвычайно интересно сфотографировать эту надпись, сохранившуюся неприкосновенной по рисункам Раулинсона в Иране почти 2000 лет под летним зноем и зимними дождями в неприкосновенном вида.

Ведь сфотографировать ее и с чисто исторической точки зрения было бы важно, да и сделать это теперь ничего не стоит: надо только прилететь в Бизутун с фотографическим аппаратом на аэроплане, а это займет лишь несколько часов времени. Так зачем же медлить? Ведь это было бы в случае правды самое ценнейшее подтверждение библейского сказания о «персидском царе Дарий». А если неправда — то новое доказательство мифичности библейских сообщений. Зачем же великодушно представлять эту необходимую научную проверку нашим культурным соседям?