Богдан Хмельницкий

мир мог стать только новым источником раздоров. «Он постановлен был на льду»,

говорит один летописец, выражая тем, что это было следствие обоюдной

необходимости прекратить войну по причине наступающей зимы и

распространившейся заразы. Поляки, заключая его, знали хорошо, что народ русский,

упорно показавший себя в последнюю войну, не удовольствуется им, и один шляхтич,

еще из-под Белой-Церкви, писал в Варшаву: «Надобно опасаться, чтоб хлопы не

выбрали себе другого гетмана, а на то походитъ»х). «Нельзя доверять Хмельницкому,

который действует не всегда сам по себе, но также и по воле безразсудной толпы»,—

говорил Кисель 2).

*) Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 364. a) Памяти, киевсв. комш., III, ч. 3, 3.

Н. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.

31

482

Польское войско удалилось от Белой-Церкви к Виннице, и, по смерти Потоцкого,

Калиновский принял над ним главное начальство. «Под покровительством его паны

стали стекаться в свои имения и увидели,—говорит летописец х),—что надобно снова

готовиться к войне». Поднестране и бужане слышать не хотели ни о каких договорах,

не давали стаций, не думали повиноваться старостам и владельцам и называли себя

попрежнему козаками. Калиновский вешал их, четвертовал, жег медленным огнемъ3),

не спускал и церквам Божиим, по замечанию современников, приказывал снимать

церковные колокола и переливать на пушки, изгонял православных священников 3).

Жолнеры, получив потачку, начали обращаться с хозяевами тех сел, где стояли, как с

собственными рабами, и распоряжались достоянием жителей. Владельцы,

воротившись в имения, заставали свои усадьбы в разорении; голод и недостаток в

стране, где не пахали долго земли, лишал ихъ^возможности извлекать какие-нибудь

доходы; они принялись мучить своих подданных, чтоб выпытать, где спрятаны

сокровища, награбленные в господских домах. «И были слышимы,—говорит летописец

4),—в народе вопль и воздыхание, и горе, и ропот на Хмельницкого.

«Вот к чему привели нас его победы!—говорили хлопы:—мы ожидали себе

свободы, а он опять нас закабалил в рабство!»

И в самом деле, на Хмельницкого, повидимому, не было надежды; он, казалось, был

глух и нем к стонам народа и сам действовал за-одно с панами. Он оказывал явное

недоверие к русским, отдалил от себя Козаков, окружил себя татарами, «и не раз,—

говорит летописец,—угрожала ему гибель от разъяренного хлопства» 6). Вдобавок,

народ русский терпел голод; в особенности Волынь представляла ужасное зрелище:

еще во время прошлогодней войны четверик ржаной муки стоил сто двадцать злотых, и

убогие люди, не успевшие убежать, помирали толпами от голода. Современник

рассказывает, что близ Луцка в одном селе женщина зарезала двух человек и кормилась

их телами, уделяя и другим такой пищи; в другом месте голодная мать умертвила и

сжарила двух собственных детей 6).

В таком положении единственным спасением для русского народа казалось «нтти

свит за очима», но народной пословице. Подольские и брацлавские поселяне

устремились на левый берег Днепра, перешли так называемую Вишневеччину, земли,

занимаемые Прилуцким и Дубенским полками, я поселились в Полтавщине и

Ахтырщине, где по берегам Ворсклы вдруг возникали большие слободы. Но так как и

на этот отдаленный край поляки имели притязание, то южноруссы совершенно

покидали свое отечество и уходили в Московское Государство 7). Еще с начала ХУИИ-

го столетия завелся в Украине

1)

Annal. Роиоп. Сииш., I, 317.

2)

Истор. о през. бр.

3) Истор. о през. бр.—Летоп. Самов., 19.—Annal. Polon. Clim., I, 350.

4)

Истор. о през. бр.

5)

Annal. Polon. Clim., I, 315.

6)

Latop. Jerlicza, 120.

7)

Летоп. Самов., Л9.—Экстр. о слободск. полк. (рук.).

483

обычай переходить на слободы и селиться на привольных степях нынешней

Полтавской губернии. Подвигаясь далее и далее, в царствование царя Михаила

новопоселенцы захватили часть московских владений: появилпсь слободы около

Путивля, Рыльека и Велагорода 1). По следам отцов своих и теперь пустились

украинцы искать нового отечества.

Первый пример к переселению Козаков, а не хлопов, в Московское Государство

подали волынцы. Тотчас после берестечского поражения, тысяча казаков возникшего

тогда Острожского полка, под начальством какого-то Ивана Дзинковского, ожидая

нашествия поляков, гнавшихся за разбитыми силами Хмельницкого, убежали за

границу и просили царя позволить поселиться им на московской земле. В то время

московское правительство обращало особенное внимание на южную границу

государства и старалось заселить пустые берега Дона, Сосны, Оскола, в нынешних

губерниях Воронежской и Курской. Это намерение казалось тем необходимее, что

Московское Государство беспрерывно страдало от набегов крымских варваров. Царь

Алексей Михайлович построил там уже несколько укрепленных городов. Тысячи

козацких семейств из-за Днепра, людей военных, закаленных в брани, были—клад для

государства. Царь не позволил им селиться около Путивля и Велагорода, как они

хотели, а приказал построить им город на берегу Тихой Сосны, названный

Острогожском. Украинцы явились на место жительства в готовые дома, снабженные

даже хлебным зерном для первого обзаведения. Царь даровал им право удержать все

прежнее козачье устройство: чины полковника, сотников, асаулов, всю организацию

украинского полка. Это был первый Слободский полк 2). Такой благосклонный прием

ободрил и других.

Поднестране и бужане складывали на воловьи возы или сани свое имущество,

сжигали свои хаты и гумны, чтоб не доставались остатки их худобы врагам, и

отправлялись целыми селами искать другой Украины. Напрасно жолнеры заступали им

дороги и казнили, на страх прочим, тех, кто попадался им в руки: украинцы выезжали с

пушками и ружьями, пробивались из старого отечества, покупая кровью новое 3).

Менее чем в полгода на пространстве от Путивля до Острогожска появились многие

слободы, из которых образовались города и богатые местечки: Сумы, Лебедин,

Ахтырка, Велодолье, Короча и пр. Иные подвигались к югу, в глубину степи, по рекам

Донцу, Удам, Харькову, Коломаку. В числе слобод был нынешний Харьков.

Основанный среди болот и лесов в безопасном месте, он сделался полковым городом с

украинским устройством, но не подведомый гетману. Поселения назывались вообще

слободами, отчего эта земля, заселенная новоприбывшими южноруссами, получила

название Слободской Украины, Украины свободной, в противоположность старой

Украине, где жители терпели от поляков 4).

Стрекаясь от поляков, эти переселенцы отрекались и от своего гетмана.

Хмельницкий страшился, чтоб таким образом все украинцы не пере-

*) Якстр. о елободск. полк.

2)

Памяти. Острогож. елободск. полка (рук.).

3)

Annal. Polon. Clim., I, 318.—Летоп. Самов., 19.

*) Экстр. о елободск. полк. (рук.).—Кратк. опис. о коз. мал. нар., 66.

31*

брались на новоселье, оставя его с малым числом на жертву. В то же время, боясь

потерять совершенно и любовь народную, и благосклонность даря,

. гетман послал в Москву посольство, весною 1652 года, с предложением, в котором

была оригинальная мысль переселить всех Козаков на царскую землю. ’

«Пожалей нас, государь православный,—писал Хмельницкий,—умилосердись над

православными Божьими церквами и нашею невинною кровью. Ничего не исполняют

поляки, что с нами постановили: святые Божии церкви,, какие обещали отдать нам из

унии, не отдали, да еще обращают в унитские и те, которые оставались у насОни хотят

искоренить православную' веру в народе нашем, а для того собрали на нас коронные