Англо-Бурская война (1899–1902)

В связи с рассказом об операциях на территории Колонии, можно вспомнить один эпизод, произошедший на крайнем северо-западе; он не вписывается в логику нашего повествования, так как отвлекает внимание читателя, но оправдание этому есть – ибо он является одним из самых славных деяний в хрониках войны. Этот эпизод – героическая оборона конвоя 14-й ротой Имперских ирландских йоменов. Конвой доставлял продовольствие в Грикватаун на кимберлийский участок военных действий. Город длительное время осаждали войска Конроя, и городские жители оказались в столь затруднительном положении, что было чрезвычайно важно им помочь. С этой целью был отправлен огромный духмильный обоз под командованием майора Хамби из полка ирландских йоменов. Сопровождение состояло из семидесяти пяти Нортумберлендских фузилеров, двадцати четырех солдат местных сил и сотни человек из 74-го полка ирландских йоменов. В пятнадцати милях от Грикватауна, в местечке под названием Руйкопхес конвой подвергся нападению противника численностью в несколько сотен штыков. Две роты ирландцев заняли горный кряж, с которого могли контролировать фургоны, и удерживали его до тех пор, пока не были практически полностью уничтожены. Местность была покрыта кустарником, и две стороны сошлись почти вплотную – йомены отказывались сделать хотя бы один шаг назад, хотя значительное численное превосходство противника было очевидно. Вдохновляемые примером Мадана и Форда, их молодых отважных командиров, они намеренно пожертвовали своими жизнями, чтобы выиграть время для подхода орудий и прохождения конвоя. Олифф, Бонинг и Маклин, знавшие друг друга еще детьми, были убиты на высоте друг подле друга, а впоследствии захоронены в одной могиле. Из сорока трех человек, участвовавших в бою, четырнадцать погибли, двадцать оказались тяжело ранены. Но жертва была принесена не напрасно. Буров отбили, и конвой, как и городок Грикватаун, спасен. Около сорока-тридцати буров в этой схватке были убиты или ранены, и Конрой, их командир, заявил, что это была жесточайшая схватка в его жизни.

Осенью и зимой 1901 года генерал Френч неуклонно придерживался системы зачистки определенных районов – по одному за операцию, и пытался, используя систему блокгаузов и диспозицию своих сил, удержать в строгом карантине те части территории, которые все еще кишели мятежниками. Действуя таким способом, к ноябрю он сумел зажать активные силы врага на крайнем северо-востоке и к юго-западу от полуострова. Маловероятно, чтобы численность всей бурской армии, три четверти которой составляли колониальные мятежники, превышала пятнадцать сотен человек. Когда мы узнаем, что в этот период войны они были неважно вооружены, и что многие из них передвигались на ослах, невозможно поверить, даже делая скидку на пассивную помощь фермеров и труднопроходимость территории, что преследование всегда осуществлялось с должным энтузиазмом и энергией.

На северо-востоке Мибург, Вессельс и свирепый Фуше имели почти полную свободу в течение нескольких месяцев, тогда как в средней части блуждающие банды все больше окружали и оттесняли, пока они не оказались к западу от главной железнодорожной магистрали. Здесь, в дистрикте Кальвиния несколько банд в октябре 1901 года объединились под командованием Марица, Лоува, Смита и Тэрона. Их объединенные отряды вторглись в богатые окрестности Пикетберха и Малмесбери, двигаясь на юг, пока их политическим сторонникам в Парле не начало казаться, что на самом деле разгорелось то восстание, пламя которого они так старательно раздували. Однажды их патрули оказались у самого Кейптауна. Однако их продвижение было остановлено небольшим отрядом улан и войсками дистрикта, к концу октября Мариц, верховодивший в этом районе, повернул в северном направлении и 29-го числа захватил небольшой британский конвой, оказавшийся у него на пути. В самом начале ноября он вернулся и атаковал Пикетберх, но был отбит с некоторыми потерями. С этого момента непрерывный натиск с юга и востока отбрасывал эти банды все дальше, на многие сотни миль, в огромные голые пустоши запада, до тех пор, пока в следующем апреле они не докатились до Намакваленда.

9-го октября, во вторую годовщину ультиматума, руки военных были развязаны введением военного положения в Кейптауне и во всех морских портах. Таким образом были эффективно заблокированы все возможные источники снабжения противника и перекрыта возможность набора рекрутов. Что все это не было сделано еще два года назад, является свидетельством того, насколько местные политические соображения могут перевесить насущные требования имперской политики. Тем временем проходили заседания военных трибуналов и выносились приговоры – от самых мягких до трагических, которые заставляли мятежников осознать, что опасности не кончались на поле боя. Казнь Лоттера и его лейтенантов стала явным признаком того, что терпение многострадальной империи наконец истощилось.

Молодой бурский лидер Шиперс долгое время был бельмом на глазу для британцев. В течение долгих месяцев он терзал южные дистрикты и отличался как активностью своего движения, так и бесстрашной дерзостью некоторых операций. В начале октября из-за серьезной болезни, приковавшей его к постели, Шиперс оказался в пределах досягаемости британцев. Когда он поправился, то предстал перед судом, обвиненный в нарушении военных законов и в убийстве нескольких туземцев. По приговору суда лидер мятежников в декабре был казнен. Своей отвагой и молодостью – а ему было только двадцать три года – он вызывал симпатию, но ведь мы обещали защищать туземцев, и если тот, кто так жестоко с ними обращался, смог бы избежать наказания, то исчезло бы всякое доверие к нашим обещаниям и вера в справедливость. То что британское возмездие не было неразборчивым, было доказано в случае с Критцингером, который являлся главнокомандующим буров в Капской колонии. 15 декабря при попытке пересечь железную дорогу у Гановер-Роуд Критцингер был ранен и попал в плен. Он предстал перед судом; его участь зависела от того, насколько велика была его ответственность за злостные деяния подчиненных. Было доказано, что командующий пытался удержать их в рамках ведения цивилизованной войны, и оправдательный приговор был принят с поздравлениями и рукопожатиями.