История Наполеона

Даю слово, что по возвращении из этого похода каждый солдат будет иметь на что купить шесть десятин земли.

Вам предстоят новые опасности, которые разделит с вами наш флот. Наш флот не имел еще случая увенчаться лаврами и не приобрел еще славы, равной вашей; но мужество моряков не уступит вашей храбрости: они решились побеждать и с вашей помощью исполнят свое намерение.

Передайте им вашу уверенность в непобедимости, которая никогда не была обманута; помогайте им в их усилиях; живите с ними в том согласии, которым отличаются люди единодушные и преданные успехам одного и того же дела; помните, что и наши морские войска стяжали права на народную признательность.

Приучитесь к морским маневрам; внушайте ужас врагам и на суше и на море; подражайте в этом случае римским воинам, которые победили Карфаген в открытом поле и разбили карфагенян на их кораблях".

Ответом армии на эту речь был крик: "Да здравствует республика!"

Жозефина провожала мужа до Тулона. Бонапарт страстно любил ее. Расставанье их было самое трогательное. Предвидя опасности, предстоящие Наполеону, они могли думать, что расстаются навечно. Эскадра вышла в море 19 мая.

ГЛАВА VII

[Экспедиция в Египет]

Эскадра, выйдя из Тулона, пошла к Мальте. Однажды вечером, когда флотилия плыла по Сицилийскому морю, секретарь главнокомандующего заметил на закате солнца вершины Альп и сказал об этом Бонапарту; тот отвечал, что не верит. Но адмирал Брюэс, посмотрев в подзорную трубу, подтвердил слова Бурриенна. Тогда Наполеон вскричал: "Альпы!" И после минутного раздумья прибавил: "Нет, не могу видеть без особенного чувства землю Италии! Вот восток; еду туда. Еду на предприятие опасное. Эти горы повелевают долинами, на которых я столько раз имел счастье водить французов к победам. С французами я и опять останусь победителем".

Во все продолжение навигации Наполеон любил заниматься разговорами с сопровождавшими его генералами и учеными и беседовал с ними сообразно занятиям каждого. С Монжем и Бертолетом, которых часто призывал к себе, он рассуждал о науках положительных и даже о метафизике и политике. Генерал Кафарелли Дуфолга, которого он особенно любил и уважал, доставлял ему также ежедневные случаи к развлечению живостью своего ума и привлекательностью разговоров. Наполеон находил удовольствие беседовать после обеда и предлагать самые затруднительные вопросы о важнейших предметах; он подстрекал своих собеседников к спорам или для того, чтобы изучать их характеры, или затем, чтобы самому черпать из источника их познаний, и всегда отдавал предпочтение тому из них, который смелее и ловчее поддерживал неправдоподобные парадоксы. Ясно, что эти разговоры были для него, так сказать, только умственной гимнастикой. Он любил также рассуждать о начале мира и о вероятном его разрушении. Мысль его и воображение останавливались только на одних важных и обширных предметах.

После благополучного двадцатидневного плавания французская эскадра 10 июня пришла к Мальте и заняла ее без сопротивления, что заставило Кафарелли после осмотра укреплений сказать Бонапарту: "Ну, генерал, слава Богу, что еще нашлось кому отворить нам ворота крепости". Однако же Наполеон, в бытность даже на острове Святой Елены, не сознавался в том, что Мальта сдалась ему вследствие тайных отношений. Он говорил: "Я взял Мальту в Мантуе; великодушный поступок с Вурмзером склонил к покорности гроссмейстера и кавалеров". Но Бурриенн, напротив, утверждает, что кавалеры нисколько не участвовали в этом деле.

Как бы то ни было, только Наполеон недолго оставался в Мальте. Флот поплыл к Кандие и 25 июня пришел к этому острову; этот-то самый объезд и обманул Нельсона, который полагал встретить французскую эскадру при Александрии. Случай весьма счастливый для французов, и Брюэс говорил, что английский адмирал, будь с ним не более десяти кораблей, имел бы на своей стороне все ручательства в успехе. "Дай Господи,-часто говаривал он, глубоко вздыхая,-дай Господи не встретиться нам с англичанами!"

Не выходя на берег Африки, Бонапарт решил еще раз обратиться к своим воинам, чтобы более возбудить их энтузиазм напоминанием предстоящего огромного подвига и предупредить об опасностях на случай, если бы они упали духом или не стали строго соблюдать дисциплину. Вот знаменитая прокламация, изданная им по этому случаю:

"Бонапарт, член Национальной академии, главнокомандующий войсками.

На корабле Лориан, 4 мессидора VI года. Воины!

Вам предстоит сделать завоевание, последствия которого будут неисчислимы как в отношении к просвещению, так и к всемирной торговле. Вы этим нанесете Англии самый верный и самый чувствительный удар в ожидании того, которым совершенно сокрушите ее.

Нам придется сделать несколько трудных переходов; дать много сражений; мы успешно исполним наши преднамерения; за нас судьба. Беи мамелюков, которые исключительно благоприятствуют английской торговле, которые наносят неприятности нашим негоциантам, которые тиранят бедных обитателей берегов Нила, эти самые беи через несколько дней после нашего прибытия не будут более существовать.

Народы, с которыми вы будете в сношениях, магометане; их первая заповедь: Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет пророк Его. Не спорьте с ними; поступайте с магометанами, как поступали с евреями, как поступали с итальянцами; обращайтесь почтительно с их муфтиями, с их имамами, как обращались с духовными лицами других народов.

Римские легионы покровительствовали всем религиям. Вы встретите здесь обычаи, отличающиеся от обычаев европейских: привыкайте к ним.

Народы, к которым мы идем, обращаются с женщинами не так, как мы; но того, кто насилует, во всякой стране считают за изверга.

Грабеж обогащает немногих, бесчестит всех, уничтожает ресурсы и делает нашими врагами тех, чье благорасположение нам нужно.

Первый город, который мы встретим на нашем пути, сооружен Александром; мы на каждом шагу найдем великие воспоминания, достойные воспламенить дух французов".

Вслед за этой прокламацией Бонапарт отдал приказ по армии, которым объявлялась смертная казнь всякому, кто будет грабить, насиловать, налагать контрибуции или делать какие бы то ни было поборы. За строгим исполнением этого приказа велено неослабно наблюдать старшим начальникам, и малейшее упущение оставлено на их ответственности, которой они подвергнуты и за всякое другое упущение по службе.

Все эти распоряжения сделаны по примеру распоряжений в подобных случаях римлян, о которых Бонапарт напоминал в своей прокламации так кстати и в которой всего замечательнее то, что возбуждая мужество своих воинов, не приписывает, подобно иным полководцам, всех своих титулов, а называет себя просто членом Французской академии и тем как бы основывает свое влияние на миролюбивой силе мышления. Заметим, что в этом самом Египте Александр выдавал себя за сына Юпитера, Кесарь за потомка богов, Магомет за пророка; вспомним, что Аттила называл себя Бичом Божиим, и подивимся великому полководцу, который в своих официальных письмах и прокламациях подписывался просто: член Национальной академии.

Флот прибыл к Александрии 1 июля. За два дня перед тем Нельсон был у той же гавани, но удивленный, что не встретил французской эскадры, предположил, что она направилась к берегам Сирии, и отплыл к Александретте. Бонапарт, узнав об этом и предусматривая скорое возвращение Нельсона, решил немедленно произвести высадку войска. Адмирал Брюэс всеми силами противился скорому исполнению этой меры; но Бонапарт настоял, сказав Брюэсу, который просил отсрочки только на двенадцать часов: "Послушайте, адмирал, мне некогда терять времени; фортуна дает мне три дня; если я ими не воспользуюсь, то мы погибли".

Адмирал, к счастью эскадры, был вынужден уступить; мы "говорим, к счастью", потому что Нельсон не замедлил возвратиться в Александрию. Но было уже поздно; быстрота действия главнокомандующего спасла армию, которая вся успела перейти на сушу.

Высадка произведена в ночь с 1 на 2 июля в час пополуночи, в Марабу, в трех лье от Александрии. Войска немедленно устремились на этот город и взяли его приступом. Клебер, руководивший атакой, был ранен в голову. Впрочем, эта победа не стоила французам больших потерь. В покренном городе не допустили ни грабежа, ни убийств.