Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны

Камня в Греции — изобилие, будь то гнейс, известняк или песчаник, ходить за ним далеко не надо. Дома обычно строили из глины на фундаменте из твердого камня, найденного неподалеку. Но если были нужны крупные блоки для строительства храма или царского дворца, различных слоев укреплений или мола, приходилось поднимать и перевозить многотонные грузы. У нас нет оснований предполагать, что современники Агамемнона знали лебедку на шкиве, козловой подъемный кран, рычаги для переноски тяжестей, волчью лапу, распространенные в классическую эпоху. Самое большее, они использовали ворот и кабестан, то есть подвижный деревянный цилиндр на оси, грузовую стрелу вроде тех, какими пользовались корабелы Эгейского моря, да колодезные журавли. Поставив рядком, ими поднимали тяжелые глыбы камня, опутав которые канатами и обложив соломой, устанавливали на особого рода сани, если двигаться предстояло вниз, или на ломовые дроги, если требовалось перемещаться в обратном направлении. В первом случае сопровождающие придерживали сани канатами. Во втором — в дроги с двойной осью запрягали несколько пар волов или мулов, а то и людей: каждый такой чернорабочий, перекинув канат через плечо, тянул изо всех сил. Ксенофонт в «Киропедии» уверяет, что упряжка тягловых животных по хорошей дороге могла перевезти около 900 килограммов. Диодор Сицилийский (Историческая Библиотека, IV, 80) сообщает, что для перевозки на 19 километров тяжелых камней на строительство храма двух Богинь в Энне ^{10} понадобилось 100 пар быков. Счета крупных святилищ показывают, что иногда 40 пар тягловых животных волокли всего один барабан для колонны. Бухгалтерия Пилоса отводит важное место производителям канатов и сетей. Но совместных усилий людей и животных не хватило бы, чтобы поднять 120-тонные каменные блоки некоторых циклопических укреплений приблизительно на 15 метров над землей, если бы инженеры не догадались установить, как в Египте, временные земляные платформы и опоясать, как на Сицилии, крупные глыбы, требующие транспортировки, множеством деревянных ободов. Таким образом, их заключали в гигантское колесо, а то и в цилиндр, и потом катили, словно исполинские бобины. В конце пути доставить груз на место помогала система деревянных катков и рычагов. Наконец, камень помещали между других блоков, а пустоты замазывали глиной.

И что получали эти тысячи наемных работников, вкалывая с рассвета до заката под крики погонщиков, под песни, задававшие ритм движению, и позвякивание инструментов о камень? Безжалостная дворцовая бухгалтерия просвещает нас и на сей счет: в то время как в Пилосе женщины зарабатывали чуть меньше литра зерна для помола и 1 литр смокв в день, а мужчины в Кноссе — всего лишь 1,5 литра зерна, 12 каменщиков, трудившихся в Мессении и перечисленных на табличке счетовода An35, делили между собой 6 килограммов грубой шерсти, четыре козы, три штуки ткани, 360 литров вина и 480 литров смокв. Таково их жалованье, их «выгода» ( ono): литр вина и около полутора литров фиг в день на брата, немного мяса плюс крохотное вознаграждение, достаточное, чтобы не ходить нагишом. А ведь приходилось еще и содержать семью! Так, может, не зря потомки считали, что у этих людей не было ничего, кроме рук и желудков? И случайно ли коварного Сизифа, основателя Акрокоринфа, приговорили вечно катить по склону горы в подземном царстве огромный камень, который у самой вершины неизменно скатывается вниз?

Ремесленники

У ворот крепости устраивались все ремесленники, кому приходилось иметь дело с огнем, — главным образом изготовители благовоний, красильщики, кузнецы и горшечники. В Афинах, как и на островах, мифология тесно связывает Гефеста, хозяина кузни, и Афину, покровительницу всех керамистов. В мифах первый помог второй родиться из головы Зевса или же преследует ее своими домогательствами. И оба они остаются девственниками, ибо слишком непоседливы и независимы, чтобы создать семейный очаг.

Как правило, все, кто работал с металлом и занимался обжигом, были столь же не склонны к оседлой жизни, как туристы наших дней. Пригород они предпочитали центру города, жители которого помимо прочего опасались пожаров, не любили дыма и шума. А «пахучее» кожевенное ремесло, кроме шкур, требовало больших количеств соли, воды, дубильных веществ и красителей.

Кузнецы

Из всех ремесленников именно кузнецы имели наибольший общественный вес, авторитет и как никто другой были обласканы властью. В них явно нуждались. Кузнецы своими руками ковали могущество дворцов, снабдив вождей боевыми колесницами, вооружив их армии, экипировав торговые и военные корабли, покрыв броней ворота, создав самые разнообразные бронзовые орудия и сосуды, позволявшие больше производить и лучше хранить запасы, украсив мебель и осыпав великих мира сего драгоценностями. Не одна сотня табличек, исписанных в Пилосе, Кноссе и Микенах, повествует об их многогранной деятельности. Именно к кузнецам накануне катастрофы обратились владыки Пилоса, чтобы спешно переплавить медь и бронзу, содранные с храмов, и выковать оружие: «Смотрители и интенданты, прокураторы и ключники, надзирающие за плодами и урожаями, поставят бронзу из храмов, чтобы сделать дротики и лезвия мечей, в следующих количествах: смотритель Писы — 2 кг, прокуратор — 750 г и т. д.». В общей сложности тогда реквизировали 51 килограмм скатов крыш и обломков металла. Таким образом, можно было расплавить и выковать по меньшей мере 400 мечей или, затратив больше времени, — 34 000 наконечников стрел (табличка PY, Jn829). Удалось даже подсчитать, что вся расплавленная бронза, распределенная в ту эпоху дворцом между ста девяносто тремя кузнецами Мессении, составляла чуть больше тонны, а это позволило вооружить двухтысячное войско. Да. Афина и впрямь вышла из-под молота Гефеста в полном вооружении!

Силлабические тексты микенской эпохи определяют кузнецов общим названием kakewe, но читалось это, вероятно, «халкевес». Часто встречаются также личные имена, и мы можем сделать вывод о том, что большинство этих мастеров бесспорно были греками, и лишь около трети, похоже, явились на Пелопоннес со стороны: Ксутос (Рыжий), Петалос (Длинный), Филург (Работяга), Плутос (Богач), Халкий (Медник, что соответствует французским фамилиям Лефевр, Фабр или Фор), но также Водоно, Пиериец, Ликиец, Сами(н)тай или Тетрий, чьи имена, вернее, прозвища происходят из Македонии, Ликии или с островов. Кузнецы часто путешествовали, как тот мастер-бронзовщик, что, отправившись из Сирии с целым грузом слитков, минералов, посуды и инструментов, затонул в открытом море у Хелидонского мыса около 1250 года до н. э. Среди них было немало вольных мастеров, хотя некоторые работали при храмах как «служители божества». Они владели землей и брали ее в наём. При этом их освобождали от многих налогов. Мастеру помогали ученики, или «компаньоны» — kasikonoи рабы — doero. Некоторые получали право на поставки металла во дворец, tarasiya, что было обязанностью и должностью. Другие такой привилегией не обладали и звались atarasiya. Третьи, именуемые a(s)ketere(s), скорее всего специализировались на драгоценных металлах или были декораторами, мастерами орнамента, выполняя тонкую работу по бронзе. Pyriyetere, или медники, делали котлы, pyriye, а при случае — и оружие. Короче говоря, мастера, обрабатывавшие металлы, составляли богатую и могущественную касту, были ходовым или маховым колесом цивилизации.

Нетрудно представить их живущими в больших городах неподалеку от значительных месторождений вроде Фтии, Халкиды, Коринфа, Торикоса, Феста. Они забирают у плавильщиков штейны черной меди, которые предстоит очистить древесным углем, многократно раздувая меха из воловьей кожи. В горнило добавляют 10 % олова, необходимого для получения бронзы; это олово привозят из Эдремитритского залива, Милета и портов Сирии. Столь же просто вообразить их и в двадцати четырех городках Мессении, где, как показывают таблички, 400 кузнецов трудились, выковывая оружие, ободья колес, накладки, инструменты, сосуды: великое разнообразие котлов на трех ножках, кувшинов для воды, с ручками и без ручек, любых размеров, на любой вкус. Один из первых пилосских текстов, который нам удалось расшифровать, PY, Ta641 перечисляет и иллюстрирует картинками следующие изделия: «два котла в форме меха с тремя ножками критского образца; чаша с одной ножкой и двумя ручками; чаша критского образца со следами пожара на ножках; большой кувшин с четырьмя ручками; два кувшина той же величины с тремя ручками» и т. д. Археологи, раскапывавшие захоронение Зафер Папуры на Крите, копавшие в Микенах, Мидеа или Мессении, подтверждают впечатление об обилии, роскоши и разнообразии металлической посуды, выходившей из местных мастерских. Впрочем, в те времена ни стекло, ни алюминий, ни пластмасса в посудных лавках не продавались.