Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны. Аналитический обзор

В отличие от механизированных корпусов приграничных армий 9 мк находился в стадии переформирования. Сам К. К. Рокоссовский впоследствии вспоминал: «Несчастье заключалось в том, что корпус только назывался механизированным. С горечью смотрел я на походе на наши старенькие Т-26, БТ-5 и немногочисленные БТ-7, понимая, что длительных боевых действий они не выдержат. Не говорю уже о том, что и этих танков у нас было не больше трети положенного по штату. А мотопехота обеих танковых дивизий! Положенных машин у нее не было, но поскольку эта дивизия значилась моторизованной, не имела ни повозки, ни коня» [26].

Действительно, лучшая 20 тд, которая только готовилась получить новую материальную часть, имела в наличии всего 36 легких танков (из них 30 БТ), 35 тд насчитывала в своем составе 123 танка Т-26 (83 из них с 37-мм и 45-мм пушками, 40 — пулеметные). Самой оснащенной в корпусе была 131-я моторизованная дивизия численностью 10 600 человек. В этой дивизии было 122 легких танка БТ-5 и БТ-7. Всего в корпусе насчитывалось 285 танков (из них БТ-5 и БТ-7 было 134 машины).

Не лучше обстояли дела и в 19-м механизированном корпусе (командир генерал-майор танковых войск Н. В. Фекленко). 19 мк состоял из 40-й и 43-й танковых дивизий, 231-й моторизованной дивизии, 21-го мотоциклетного полка, 547-го отдельного батальона связи и 86-го отдельного моторизованного инженерного батальона.

В 40-й танковой дивизии РККА насчитывалось 19 танков Т-26, а также 139 плавающих танков Т-37 в составе 70-го и 80-го танковых полков. 43-я танковая дивизия имела в своем составе 237 танков: 5 KB, 2 Т-34 и 230 Т-26 различных модификаций в 85-м и в 86-м танковых полках. А 231-я моторизованная дивизия получила только 55 танков (132 тп) и имела общую численность 10 тысяч человек.

Первый удар эти корпуса нанесли еще 25 июня, отбросив части 3-го моторизованного корпуса на юго-запад от Ровно. Но развить успех не удалось из-за того, что удар остальных мехкорпусов, ввиду неготовности войск, был перенесен на следующий день.

36-й стрелковый корпус, наступавший вместе с другими механизированными соединениями северной группировки, состоял из 140, 146-й и 228-й стрелковых дивизий.

26 июня 1941 года «северная группировка», включенная в состав 5-й общевойсковой армии, вновь перешла в наступление. Кроме командования 5-й армии действиями 9-го и 19-го механизированных корпусов и 36-го стрелкового корпуса руководила оперативная группа во главе с первым заместителем командующего фронтом генералом Ф. С. Ивановым.

Танковые дивизии из 19-го механизированного корпуса действовали сводными отрядами (полками) из-за того, что основная масса танков осталась на дорогах из-за различных технических неисправностей. Так, в 43-й дивизии РККА в боях участвовали только 76 машин. Преодолевая сопротивление противника, 19-й мехкорпус, которым командовал генерал Н. В. Фекленко, вместе со стрелковой дивизией к исходу дня вышел к Дубно. Действовавший правее 9-й механизированный корпус генерала К. К. Рокоссовского развернулся вдоль дороги Ровно — Луцк и вступил в схватку с 14-й танковой дивизией вермахта. Корпусу удалось остановить немецкое наступление, но дальше он не мог продвинуться ни на шаг.

Несмотря на мужество и храбрость советских танкистов, добиться перелома в боевых действиях советской стороне не удалось. Одна из главных причин неудачных действий советских мехкорпусов в этом сражении была связана с отсутствием организованного взаимодействия между соединениями. Командир 9-го мехкорпуса вспоминал: «…с информацией войск о положении на фронте дело обстояло из рук вон плохо. Информацию проходилось добывать самим. Если о событиях на нашем направлении удавалось более-менее узнавать и догадываться, то о происшедшем на участках других армий Юго-Западного фронта мы ничего не знали. По-видимому, и штаб 5-й армии тоже ничего не знал, ибо он нас не информировал. Связь корпуса со штабом 5-й армии чаще всего отсутствовала, а с соседями периодически прекращалась» [27].

Командир разведывательного батальона 43-й танковой дивизии 19-го мехкорпуса B. C. Архипов более подробно описывал эти события: «…связь была самым слабым нашим звеном. И не только связь между двумя группами мехкорпусов, наносивших удар с юга (8 и 15 мк), но и связь высших штабов с этими группировками — штаба ЮЗФ… и штаба 5-й армии. Слабая, с длительными перерывами радиосвязь была причиной опоздания информации, направляемой с линии фронта в высшие штабы. Поэтому и решения, которые принимались в штабах и в свою очередь передавались на фронт, часто не соответствовали изменившейся боевой обстановке. К примеру, вечером 26 июня, когда, смяв правый фланг 11-й немецкой танковой дивизии и разгромив один из ее танковых полков, наша дивизия вышла к Дубно, никто из нас не знал, что с юга, нанеся огромные потери другим соединениям 48-го германского моторизованного корпуса, успешно продвигается к нам навстречу 8-й мехкорпус КА генерала Д. И. Рябышева… подобная ситуация повторилась и на следующий день, когда все три корпуса — 36-й стрелковый, 8-й и 19-й механизированные — опять наступали на дубненском направлении. Опять мы и наши соседи, стрелки 36-го корпуса, вышли на подступы к Дубно, но не знали, что в город уже ворвалась 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева из 8-го мехкорпуса. Таким образом, 26 и 27 июня советские танковые клинья дважды и очень глубоко — до 30 км — врезались в оба фланга немецкого 48-го моторизованного корпуса. Однако отсутствие связи между этими клиньями и взаимная неосведомленность не позволили довести дело до логического конца — до окружения 48-го механизированного корпуса между Бродами и Дубно» [28].

27 июня Кирпонос получил от своего заместителя генерала Иванова донесение: «Моральное состояние пехоты 27-го и 36-го корпусов очень низкое. Патронов и снарядов крайне ограничено. Много случаев оставления артиллерии и боевых машин на дорогах и на поле боя. Мною созданы заградительные отряды, но их стремятся обойти полями. Проверяя организованную мной из задержанных разрозненных частей оборону в Ровно, последнюю не обнаружил. Разошлась. Задержать возможное продвижение на Ровно и Острог нечем». А вечером генерал Фекленко сообщал: «Нет ясности в вопросах обеспечения горючим, боеприпасами, совершенно отсутствует кухня. Личный состав питается только сухим пайком, матчасть заправляется несвоевременно, отсутствуют запасные части» [29]. Из-за того, что тылы не успели отмобилизоваться, раненых перевязывали нередко портянками, их не на чем было эвакуировать в тыл.

Несмотря на все эти трудности, сражение разгоралось с новой силой. Войска в упорных боях в районе Дубно, под Луцком и Ровно до 30 июня сковывали 6-ю армию и 1-ю танковую группу противника. Немецкие войска вынуждены были маневрировать в поисках слабых мест. 11-я танковая дивизия, прикрывшись частью сил от удара 19-го мехкорпуса, повернула на юго-восток и овладела Острогом. Но ее все-таки остановила группа войск, созданная по инициативе командующего 16-й армией генерала М. Ф. Лукина. В основном это были части армии, не успевшие погрузиться в эшелоны для отправки под Смоленск, а также 213-я дивизия полковника В. М. Осьминского из 19-го мехкорпуса, пехота которой, не имея транспорта, отстала от танков.

30 июня 1941 года, согласно полученногму приказу от командования Юго-Западного фронта, корпуса со всей группировкой советских войск стали отходить из Западной Украины на рубежи укрепленных районов старой государственной границы 1939 года.

Контрудар южной группировки

Сформированный в июле 1940 года 8-й механизированный корпус (командир корпуса генерал-лейтенант Д. И. Рябышев, комиссар — бригадный комиссар Н. К. Попель) был включен в состав 26-й армии и располагался в городах Дрогобыч, Тернополь, Стрый, Львов. В состав корпуса входили 12, 34-я танковые и 7-я моторизованная дивизии, а также 6-й мотоциклетный полк и корпусной артполк.