История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II

Никогда ранее, ни в 1814–1818 гг. во Франции, ни в 1914 г. в Восточной Пруссии и Галиции русский солдат не пятнал себя так тяжко, как в 1944–1945 гг. Такое поведение в отношении к мирному населению противника было совершенно немыслимо и среди союзников. Уроки Гражданской войны, опыт богоборчества, ужасы террора и голодомора и соучастие в них извратили облик русского воина, выжгли в нем не только божеское, но часто и человеческое. Да и на самой войне самые честные, смелые, принципиальные и нравственные, были большей частью выбиты в первые годы, сгинули в штрафных ротах. Не христолюбивое воинство, но дикая орда наводнила Европу в 1944–1945 гг., мстя беззащитным европейским обывателям за собственное горе, потери и унижения, испытанные и от рук гитлеровцев в 1941–1944, и от рук сталинцев за четверть века большевизма.

Безобразное поведение советских солдат в Центральной и Восточной Европе лучше многого иного свидетельствует о той глубине разрушения личности, которая произошла во многих русских людях за годы большевицкой власти. Поэтому немцы и предпочитали сдаваться союзникам и бежали, пока не поздно, в западные оккупационные зоны, порой бросив весь скарб на разграбление Красной армии, только бы спасти свою честь и жизнь. 1945 год показал с очевидностью, что русские люди научились воевать и побеждать, обрели смелость и лихость, от которых их так тщательно отучали большевики голодоморами и ГУЛАГом, но он же обнаружил, что быть нравственно ответственными личностями очень многие русские люди так и не научились вновь, пройдя горнило войны. В этом коммунистическая практика жизни одержала победу над их совестью.

Множество преступлений происходило в 1945–1946 гг. и от руки иных народов, попавших в зону советского влияния: на территориях, переданных под управление Польши, и в Чехословакии. Здесь шло насильственное выселение немцев. Из Польши было изгнано 9,3 млн человек, из Чехословакии – 2,9 млн, c Балкан 0,5 млн человек. Порой немцы пытались остаться, объявляя себя онемеченными поляками или чехами, некоторым это удавалось, но далеко не всем. Две трети изгнанных немцев осели в западных зонах оккупации Германии, треть – в советской зоне, но очень многие до Германии так и не добрались.

Выселенцев лишали не только недвижимости, но и движимого имущества, держали под открытым небом без медицинской помощи, морили голодом, гнали на принудительные работы. Случались и изнасилования и жестокие бессудные убийства. По некоторым сведениям, поляки заморили и убили до одного миллиона человек, чехи – полмиллиона. Иные источники говорят осторожнее о «многих сотнях тысяч». Если в случае Польши это еще можно понять как возмездие за массовые убийства поляков, то у чехов потерь, подобных польским не было, их жизненный уровень во время войны был выше немецкого и они исправно ковали на своих заводах оружие для германской армии. К тому же в Польше очищенные от немцев земли стали заселять 2,1 млн поляков, выселенных из СССР, а в Чехии избыточного населения не было, и множество земель и построек было просто заброшено после Второй мировой войны.

Разумеется, отношения с мирным населением на занятых в 1944–1945 гг. территориях Восточной и Центральной Европы не всегда были окрашены в столь мрачные тона и носили однозначно преступный характер. Порой контакты были дружескими, а любовные связи – вполне добровольными.

Увы, и эти «добровольные отношения» в своих лучших проявлениях трагически омрачались реалиями советской жизни. Молодой русский офицер или солдат, влюбленный по-настоящему в хорватку или польку, не мог и мечтать жениться на ней. Брак с иностранкой привел бы к немедленному аресту и самым печальным последствиям для военнослужащего.

И. Гофман. Сталинская война на уничтожение. М.: Астрель, 2006.

N. Naimark. Russians in Germany. Harvard University Press, 1996.

Ther Philipp, Siljak Ana. Redrawing Nations: Ethnic Cleansing in East-Central Europe, 1944–1948. London: Rowman & Littlefield, 2001.

4.2.35. Занятие Чехословакии. Пражское восстание 1945 г. Конец власовской армии

После отступления с Одерского фронта 1-я пехотная дивизия ВС КОНР генерал-майора С.К. Буняченко ушла в Богемию и достигла района Праги. 5 мая в Праге началось восстание, которым руководила чешская подпольная военная комендатура «Бартош» во главе с генералом К. Култвашрем. Буняченко согласился поддержать чешских повстанцев после того, как получил ультиматум от немецкого коменданта Праги генерала Р. Туссенна. Туссенн угрожал дивизии силой, если власовцы не подчиняться командованию группы армий «Центр». В жестоких боях 6–7 мая власовская дивизия оказала неоценимую помощь повстанцам, оттянула на себя основные силы немцев и спасла город от уничтожения. Власовцы потеряли более 1,2 тыс. человек убитыми и ранеными, горожане – более 3,2 тыс., немцы – более 1 тыс. убитыми. Утром 8 мая власовцы покинули Прагу и оказались в тисках между советскими и американскими войсками в Южной Чехии. Вечером 8 мая пражский гарнизон капитулировал перед руководителями повстанцев, а утром 9 мая в Праге появились танки 4-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта Д.Д. Лелюшенко. Оставшиеся в Праге власовцы, включая раненых, были расстреляны СМЕРШем.

Генерал Франциско Франко предлагал Власову улететь в Испанию, но он отказался, решив добиваться политического убежища для своих солдат у американского командования. После роспуска дивизии 12 мая генерал Власов был арестован советскими автоматчиками в глубине американской зональной территории в автоколонне, ехавшей в Пльзень. Другие власовские генералы были выданы большевикам чехами и американцами.

Трагедия созданной с разрешения немцев и сражавшейся на их стороне до Пражского восстания Русской освободительной армии генерала Власова вполне выявилась в эти, последние дни ее существования. За годы немецкого плена, а потом и полусвободной жизни в рейхе генералы, офицеры и солдаты РОА ясно увидели, что нацисты (в отличие от других немцев) относятся к русским, как к недочеловекам, презирают их и используют только для облегчения победы над армиями антигитлеровской коалиции и для пропаганды в советском тылу. Нацисты были слишком умны и расчетливы, чтобы допустить превращение воинских формирований РОА действительно в национальную русскую антибольшевицкую армию и так и не допустили этого до последних дней войны. Союзники, заинтересованные в Сталине и боящиеся раздражать его, отреклись от власовцев, которые совершенно безосновательно надеялись с их помощью освободить Россию. Наконец, большинство солдат и офицеров Красной армии прониклись за годы войны глубоким русским патриотическим чувством. Мало кто из них молился на Сталина, но стрелять в своих, возобновлять гражданскую войну практически никто в победоносной армии не желал. Все хотели выжить в последних боях и быстрее вернуться домой. Тем более не хотели продолжать воевать, да еще со вчерашним союзником, американские и английские солдаты.