Говорят сталинские наркомы

Его всегда тянуло на заводы, ибо он считал — нельзя руководить только путем издания приказов и распоряжений. Надо проверить самому, как они эффективны и кто их реализует. Поэтому нарком Тевосян часто выезжал на заводы, в том числе и на предприятия, которые хорошо справлялись с планом, чтобы «поучиться у них». «К любой командировке необходимо тщательно готовиться, — говорил он, — хорошо знать все вопросы, которые следует разрешить. Иначе появление представителя наркомата может принести только вред». После его возвращения из командировок в наркомате наступало оживление: принимались меры по устранению выявленных во время поездок наркома недочетов.

Несмотря на огромную занятость Тевосяна административными делами, он всегда находил время, чтобы встретиться и побеседовать по разным вопросам. Часто рассказывал о встречах со Сталиным.

Однажды, это было где–то в июне 1940 г., вернувшись из Кремля, он позвонил мне и сказал, чтобы я зашел к нему поговорить о строительстве броневого завода.

Тевосян сообщил мне о состоявшемся интересном заседании Совнаркома СССР. Госплан докладывал план размещения промышленности в третьей пятилетке на Востоке страны. Намечалось развернуть в Сибири строительство большего числа заводов, преимущественно военных.

Сташн присутствовал на заседании. Он очень внимательно слушал доклад. Потом поднялся и сказал: «Вы подготовили нереальный план. Для того чтобы выполнить этот план, который Вы намечаете, нам надо на 20 или 30 млн. человек увеличить население в Сибири. Вы хотите знать, как я подсчитал? Я взял максимальную производительность рабочих (например, Ленинграда) и разделил цифры плана на эту производительность. Так вот средняя производительность труда одного рабочего в Сибири должна быть в 3,5–4 раза выше по сравнению с производительностью рабочих Ленинграда и других индустриально развитых районов СССР. Надо или в чудо верить, или перемещать огромные массы людей в Сибирь. План нереален, и над ним следует еще поработать».

Это говорит о том, что уже тогда данные вопросы приковывали внимание руководства страны.

На этом заседании, по словам Тевосяна, Сталин особо подчеркнул необходимость форсированного развития промышленности Сибири.

В заключение своего рассказа о заседании Тевосян заметил, что он никогда не видел Сталина таким взволнованным и озабоченным. «Сталин стремится побыстрее превратить Сибирь в мощный индустриальный регион, но законно опасается, что за короткое время этого сделать не удастся. Стоит проблема — максимально сократить сроки строительства. Нам следует внести предложение об ускорении сооружения завода по производству броневой стали. Время тревожное, и надо спешить. Тем более что пока у нас еще много недоделанного», — сказал в заключение нашей встречи Иван Тевадросович.

Великую Отечественную войну он встретил на посту наркома черной металлургии СССР. И в столь грозное время Тевосян очень много сделал, чтобы эта ведущая отрасль нашей промышленности достойно справлялась с возложенными на нее задачами.

В сентябре 1943 г. ему было присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда. В послевоенные годы Тевосян наряду с выполнением обязанностей наркома (министра) черной металлургии являлся заместителем Председателя Совета Министров СССР, а с 1956 г. был послом Советского Союза в Японии. Он скончался после тяжелой болезни в 1958 г. и был похоронен на Красной площади в Москве. Для всех его бывших коллег и соратников это была чрезвычайно тяжелая и очень горькая утрата.

Одним из блестящих организаторов оборонной индустрии был и Михаил Васильевич Хруничев — человек широкого кругозора, весьма подготовленный в техническом отношении, смелый, решительный и на редкость работоспособный. Всему этому как бы импонировала и его внешность: высокий рост, хорошее сложение, простое открытое лицо, приветливая улыбка

До прихода в Наркомат оборонной промышленности в качестве заместителя наркома он работал директором одного из крупных заводов. За короткое время замнаркома завоевал большой авторитет среди многих работников, связанных с выпуском военной продукции. И не потому только, что был простым, доступным и внимательным как руководитель, а главным образом вот почему. Хорошо разбираясь во многих делах, в том числе не входивших в его компетенцию, он решал возникавшие проблемы быстро и эффективно или подсказывал наиболее разумный выход из того или иного положения.

Значительной части различных посетителей Наркомата оборонной промышленности не хотелось обращаться даже с важными и неотложными вопросами к наркому М. М. Кагановичу или к некоторым другим руководящим работникам наркомата из–за боязни нарваться на ругань и угрозы. Поэтому визитеров в приемной Михаила Васильевича всегда было предостаточно.

Мне не так часто в то время приходилось встречаться с ним. Но каждое общение с этим обаятельным и интеллигентным человеком оставляло в душе добрый след. Обращаясь к Хруничеву по ряду срочных дел, я неизменно получал у него дельные советы.

Вспоминается такой характерный для Михаила Васильевича пример. В конце 1938 г. в наркомате проводилось премирование наиболее отличившихся по итогам года его сотрудников. Им было выделено несколько радиоприемников, которые выпускались оборонными предприятиями,¹¹ а также отрезы на платья и костюмы.

На торжественном заседании был зачитан приказ М. М. Кагановича о награждении. Однако по какой–то причине нарком отсутствовал, и собрание открыл М. В. Хруничев, который вручал и ценные подарки. Но как по–умному он это делал!

Называя по имени и отчеству награжденного и приглашая к столу президиума, он выходил к нему навстречу и вручал подарок. При этом буквально для каждого отличившегося у замнаркома находились не казенные, не трафаретные, а какие–то необыкновенно теплые слова. Атмосфера была по–настоящему праздничная, и об этом собрании потом долго говорили в наркомате.

Когда Народный Комиссариат оборонной промышленности был разделен, очень многие считали, что возглавить новый наркомат авиационной промышленности по своим знаниям, опыту, деловым качествам должен непременно Хруничев. Но тогда, как я уже рассказывал, прошла кандидатура Михаила Кагановича, совсем неподготовленного и для этой высокой и ответственной должности

В годы Великой Отечественной войны М. В. Хруничев много и плодотворно трудился на разных руководящих должностях. Работал и в качестве первого заместителя народного комиссара боеприпасов, и заместителем наркома авиапромышленности. Если я не ошибаюсь, в 1944 г. ему было присвоено воинское звание генерал–лейтенанта- инженера, в 1945 г. — почетное звание Героя Социалистического Труда и позднее — дважды присуждалась Госпремия СССР. В 1946 г. он стал наркомом (министром) авиапромышленности СССР. С 1955 по 1957 гг. и в 1961 г. работал заместителем Председателя Совета Министров СССР. На этом высоком посту в том же 1961 г. Михаил Васильевич скоропостижно скончался. Он был похоронен на Красной площади в Москве. Его имя сейчас носят несколько оборонных предприятий, промышленных объединений, учебных заведений.

Ну и, наконец, об Иване Алексеевиче Лихачеве. За его плечами была большая трудовая жизнь, которую он начат с совсем юного возраста на Путиловском заводе в Петербурге. В годы Первой мировой войны — матрос Балтийского флота. Участвовал в Октябрьской революции и Гражданской войне. Учился в Горной академии и Электромеханическом институте. Затем был направлен на хозяйственную работу, где проявил себя талантливым руководителем, особенно когда в середине 20‑х годов стал директором Московского автомобильного завода.

На этом посту Иван Алексеевич проработал около двух десятков лет. Он глубоко разбирался в автомобильном производстве, знал все его нужды и слабые места. Хорошо знал и все объекты, которые поставляли Московскому автозаводу изделия и материалы. Болес того, он, кажется, лично знал в промышленных наркоматах, ведомствах и заводах сотни людей, непосредственно связанных с производством, планированием и финансированием руководимого им завода.