Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-194

Много позже Каменева сделала поразительное признание об истоках советской культурной дипломатии и визитах иностранных интеллектуалов в страну. Попав под огонь критики со стороны собственных подчиненных, «почуявших запах крови» в связи с ее отношениями с осужденными оппозиционными лидерами — ее братом Троцким и мужем Каменевым, — она поведала о том, сколь многого лично ей удалось достичь без особой поддержки партии, прежде всего на начальном этапе. В частности, она писала: «Что касается материальной стороны, дело было, в сущности, основано на буржуазные деньги: из остатков средств буржуазных организаций, помогавших голодающим» ^{96}. Это подтверждается письмом Каменевой Чичерину, написанным в декабре 1924 года: вся информационная работа с иностранцами велась при помощи «средств, идущих на “продовольственную помощь” (государство же на всю работу за 15 месяцев не дало ни одного гроша)» ^{97}. Каменева указывала на данный факт, требуя законного финансирования, но не выражая сожаления о нефункциональном расходовании благотворительных средств, присланных для голодающих крестьян.

Первым пропагандистом достижений советской системы за рубежом после Октябрьской революции стал НКИД, Отдел печати которого в начале 1920-х годов возглавлял высокопоставленный советский чиновник, член коллегии НКИД Федор Ротштейн. Отдел печати работал совместно с Последголом в недолгий период его существования для предоставления всему миру информации о ситуации в голодающих районах. Впоследствии Ротштейн занялся осуществлением непосредственных контактов НКИД с нарождающимися организациями советской культурной дипломатии и пропаганды ^{98}. Последние появились в ответ на открывшиеся в 1922–1923 годах широкие возможности заграничных путешествий, а также в связи с возросшим в Европе интересом к ранней советской культуре. Некоторые из первых советских художественных выставок состоялись, например, в 1922 году в Берлине, Флоренции и Праге, и интерес, который они вызвали, подчеркивал необходимость более сфокусированной работы с иностранной интеллигенцией.

Именно это и стало непосредственной предпосылкой для создания ВОКСа. В декабре 1923 года КЗП сформировала Объединенное бюро информации (ОБИ), чтобы координировать сведения, предоставляемые «всем иностранцам, приезжающим сюда для ознакомления с научной и культурной жизнью СССР», как это формулировалось для других советских учреждений. Задачей ОБИ, изначально имевшего всего семнадцать сотрудников, была «пропаганда среди заграничной интеллигенции путем ознакомления ее с культурными завоеваниями и работой Советской Республики». Стремясь первоначально убедить иностранцев в нейтральном характере советских международных культурных инициатив, ОБИ было представлено за границей в качестве «неофициального» информационного центра, никак не связанного с Кремлем. Бюро издавало бюллетень, посвященный советской культурной жизни, впервые в истории советского государства предпринимало попытки помещать статьи в некоммунистической зарубежной печати, а также работало с советскими дипломатами за рубежом, которых просили рекомендовать иностранным туристам эту новую организацию ^{99}.

Контуры работы ОБИ, обусловленные конкретными обстоятельствами периода борьбы с голодом, в зачаточном состоянии представляли собой набор функций, которые позже формализовались и расширились в связи с созданием в 1925 году его преемника ВОКСа, ставшего главным учреждением по экспонированию достижений советской культуры перед иностранцами и по организации визитов в СССР представителей интеллигенции (за исключением таких групп, как иностранные коммунисты, дипломаты, делегаты от профсоюзов и журналисты). В ВОКСе все формы деятельности, осуществлявшейся ранее ОБИ, последовательно поддерживались и реализовывались в той же или расширенной форме; среди немногих новых отличительных черт ВОКСа были его официально неправительственный статус «общества» и в связи с этим — более глубокие связи с советской интеллигенцией и общественностью. Более того, переговоры КЗП с иностранными благотворительными делегациями и участие в выдаче виз и разрешений на поездки по СССР для их уполномоченных (например, для Католической миссии, которую финансировал Ватикан) привели Каменеву к близким контактам с руководством органов безопасности — Генрихом Ягодой и Вячеславом Менжинским ^{100}.

Конъюнктура начала 1920-х годов, породившая советскую культурную дипломатию, объединила тесное вмешательство государства в международный культурный обмен с попытками воздействия на иностранное (в первую очередь западное) общественное мнение, и прежде всего на западную интеллигенцию. Прием иностранных гостей стал неотъемлемой частью этой сдвоенной задачи, преследуя которую ОБИ, а затем и БОКС оказались вовлеченными во внешние операции с заграницей и исполнение своих внутренних функций, привлекая для этого иностранцев и советскую беспартийную интеллигенцию. Тем самым создавалась живая связь между внешними и внутренними целями — особенность, в целом характеризующая историю взаимодействия партии-государства с внешним миром.

Основной движущей силой ОБИ (а позже — ВОКСа) и была Ольга Давыдовна Каменева (в девичестве Бронштейн). Она и ее брат Лев Троцкий родились в аграрной провинции — Херсонской губернии, в семье одного из немногочисленных состоятельных евреев-землевладельцев Российской империи. Как и ее более известный брат, Ольга рано примкнула к социал-демократическому движению, вступив в 1902 году вслед за ним в партию. В качестве жены «заместителя» Ленина — Льва Каменева — энергичная Ольга помогала лидеру большевиков редактировать партийные издания. Получив образование в Берне и до 1917 года вместе с большевистскими руководителями окончив «курс» длительной европейской эмиграции, Каменева сумела превратиться не только во властного комиссара и деятельного покровителя беспартийной русской интеллигенции, но и в изысканную «мадам Каменеву» для иностранных почетных гостей. Как и многие жены большевистских лидеров, Каменева после революции заняла ответственный пост в культурной сфере — в 1918–1919 годах она возглавляла театральное управление Наркомпроса. Эта должность, очевидно, не удовлетворяла ее амбиций, поскольку даже Политбюро отмечало в 1919 году получение «неоднократных заявлений т. О.Д. Каменевой перейти на политическую работу» ^{101}.

Работая над организацией ОБИ и, позже, ВОКСа, ставшего основным детищем Каменевой в 1920-х годах, она не покинула сферу «культуры», но политическая значимость ее работы серьезно возросла. Каменева бросилась в водоворот бюрократической политики государственного строительства с революционной энергией, типичной для большевистской интеллигенции 1920-х годов: ОБИ, естественно, располагалось в Москве, и не где-нибудь, а в гостинице «Метрополь», вскоре ставшей известной иностранным гостям как «институт Каменевой» ^{102}. Хотя место, которое Ольга Давыдовна занимала в высшем эшелоне большевистской элиты, и способствовало само по себе ее усилиям, тем не менее и тут во многих отношениях она столкнулась с немалыми трудностями: в условиях раннего нэпа финансирование было скудным, и лишь небольшая группа членов правящей партии владела иностранными языками настолько хорошо, чтобы вообще работать в данной области.