Люди и города средневекового Севера

Котельники отходили на «котельный промысел» в Устюг, иногда с семьями, на несколько лет. Специальным распоряжением в Москву в конце 1665 г. были вызваны холмогорские «котельного дела мастера» — Сидор Грязного, Василий Шарапов, Иван Казаринов и Никифор Мезенец с семьями «на вечное житье»: «А быть им у котельного дела на кормовом дворце».

Любопытно, что в 1749 г. в Петербурге железную пробирную печь для химической лаборатории М. В. Ломоносова делал медник холмогорец Петр Корельский за три рубля, «после чего отъехал».

О медном литье на северных посадах нет почти никаких сведений. Один только раз документы упоминают отливку колокола на Холмогорах в 1621 г. Из других ремесленников, связанных с обработкой цветных металлов, можно назвать серебряников и оловянников.

«ГРЕБЕНЩИКИ ДА ШАХМАТНИКИ, ЧТО НА ДВИНЕ СЫЩУТСЯ»

XVII в. северная резьба по кости представлена целой плеядой талантливых мастеров, блеснувших богатством выдумки, виртуозной техникой и занявших одно из первых мест среди русских резчиков по кости. Чтобы выявить условия, которые способствовали успешному развитию северорусского косторезного центра, необходимо рассматривать его в тесной связи с развитием косторезного ремесла в средневековой Руси.

Обилие изделий из кости на домонгольских древнерусских памятниках позволяет предполагать повсеместную распространенность обработки этого материала, относительно широкие масштабы производства и наличие специальных людей, занятых в нем.

Древнерусские косторезы в своих мастерских обрабатывали все основные сорта кости — животную (скотскую), слоновую, «рыбьи зубы» и рог. Употребление того или иного сорта кости определялось как назначением изготовляемой вещи, так и социальным положением ремесленника и заказчика.

В слоях древнерусских городов домонгольского времени, наряду с костяными гребнями, найдены и деревянные (Новгород, Минск, Новогрудск, Торопец). Схожесть техники производства

костяных и мелких деревянных вещей свидетельствует о том, что костяные и деревянные гребни могли делаться «в одной мастерской, одним и тем же мастером. Наличие костяных изделий со следами токарной обработки (в первую очередь шахматных фигур) дает еще один факт тесной взаимосвязи обработки дерева и кости в ту эпоху. Наряду с изготовлением точеной посуды, деталей мебели, токарь мог использовать свои технические навыки для изготовления определенного набора изделий из кости.

Сведения об обработке кости в XIV—XV в. немногочисленны. Раскопками в Новгороде найдено значительное число деревянных гребней и шахматных фигур, наряду с костяными. Таким образом, своеобразная традиция, выражающаяся в тесной взаимосвязи обработки кости и дерева, продолжает существовать.

Следующий период — XVI—XVII вв. — отличается от всего предшествующего времени обилием как письменных источников, так и самих изделий косторезного ремесла.

Наиболее массовым и доступным костяным сырьем, как и прежде, служила «скотская» или говяжья кость и рог. По мере развития косторезного ремесла начала все шире применяться моржовая и мамонтовая кость, единственным поставщиком которой до XVII в. оставался Север.

До присоединения северных земель к Москве промыслы на Севере, которые велись в довольно ограниченных масштабах, принадлежали Великому Новгороду и московским князьям. В XVI— XVII вв. спрос на продукты беломорских промыслов возрос, расширились и масштабы морских промыслов. Крупные транспорты с «рыбьим зубом» шли в XVII в. «в государеву казну» с Мезени. Только в 1614 г. с морских промышленников было собрано «...кости рыбья зубу... большие статьи 3 пуда, да середине статьи 20 гривенок, меньшие 28 гривенок». Общая стоимость кости, отправленной в этом году, по оценке торговых людей Ножевого ряда в Москве, составила 57 руб. 2 алтына 5 денег57. В 1662 г. в Кевроль и на Мезень был направлен указ «прислать черные рыбьи кости сколько мочно сыскать, а купить тотчас...»58 Крестьяне Пустозерского острога, прося освободить их от поездок на остров Вайгач, писали: «А летом ходят на море на Новую землю и по морским островам в больших судах для моржевого промыслу мезенцы, а пенежане на Югорский шар и Вайгач остров, и всякие морские острова ведают» 59.

В тундре в довольно значительных количествах встречалась ископаемая мамонтовая кость.

Со второй половины XVI в. через морские ворота страны Архангельск—Холмогоры на Русь доставляли слоновую кость. Так, только в 1671 г. в Архангельск было привезено 267 штук и 2 бочки слоновых клыков, а в 1672 г. 6 тонн разрезной слоновой кости. Любопытно сообщение об отпуске «Двинского уезда Осипа Васильева сына Зиновьева, с ним городской покупки заморского товара 27 пуд кости слоновой в горбах и в обресках, цена по 20 по 8 алтын пуд...»60. Из Архангельска и Холмогор слоновая кость шла на рынки других городов и, в первую очередь, на московский рынок. О закупке холмогорскими гребенщиками слоновой кости говорит и документ 1670 г., когда холмогорцы не могли полностью выполнить царский заказ, так как во время пожара в лавках у них кость вся сгорела, «а купить де им после ярмонки было не у ково»61. Много кости закупалось в Архангельске и «на государев обиход». Так, в 1636 г. для царской казны было куплено «80 пудов кости слоновой». В то же время холмогорские резчики испытывали порой недостаток в сырье, который компенсировался, с одной стороны, привозом «заморской» кости, главным образом, слоновой, и привозом говяжьей кости из Устюга.

Не случайно, уже в первой половине XVII в. из Холмогор вывозились крупные партии костяных изделий. Интересные записи имеются в таможенных книгах XVII в. по Устюгу Великому. Так, в 1633/34 г. устюжанин Фока Сидоровых привез «с Холмогор» 215 гребней слоновых больших и малых, «50 игор костей зерневых».

Во второй половине XVII в. таких записей больше: в 1676/77 г. холмогорец Андрей Баженин «явил» в Устюге «гребенья слонового 3 фунта», в 1678/79 г. холмогорец Иван Самочерный «явил» «100 гребней слоновых», в том же году холмогорец Иван Гаврилов отпустил к Вятке с Михаилом Шешениным «400 гребенья слонового и говяжьего мелкого»62. «Явки» изделий холмогорцев на рынки Великого Устюга, Вятки и др. городов свидетельствуют о том, что холмогорские резчики обеспечивали не только местный спрос, но и работали на довольно широкий рынок поморских городов.

КОСТОРЕЗНАЯ МАСТЕРСКАЯ XVII В. В ХОЛМОГОРАХ

Во время археологических раскопок на Падракурье рядом с жилой постройкой были обнаружены остатки небольшого производственного помещения, заполненного костяными изделиями, полуфабрикатами, инструментами костореза.

Основным сырьем мастеру служила «скотская» (бычья или коровья) кость — так называемая «цевка». Обломки рогов лося и северного оленя со следами спилов и срезов представлены в небольшом количестве.

Своеобразными заготовками являются и небольшие куски кости, обструганные, со следами спила, по внешнему виду напоминающие карандаши. В дальнейшем они могли пойти на изготовление мелких вещей, например, уховерток. Любопытны небольшие пластины скотской кости, обработанные, как правило, с двух сторон короткими широкими срезами ножа, с правильными круглыми отверстиями. Когда ширина пластины позволяла, на ней делали два ряда таких отверстий.

Основная продукция мастерской — гребни, прямоугольной или слегка трапециевидной формы, типичные для конца XVII— начала XVIII в. Здесь же были найдены пуговицы с двумя дырочками и петелькой. Один из предметов по силуэту напоминает рыбу — голова передана уступами, хвост треугольником. При исследовании остатков жилой постройки рядом с мастерской обнаружены два столовых ножа с костяными ручками. Особый интерес представляют две вещи, выточенные на токарном станке из плотной желтоватой слоновой кости. Они отличаются мастерством и изяществом работы — это шахматная фигурка и пуансон, предназначавшийся для нанесения орнамента на глину.