Обитель подводных мореходов

Лунной тропой, вместе с тобой,

Мне хорошо идти.

Взгляда нежней, сердца теплей,

Я не могу найти.

Милый, родной и славный,

С ласкою ты глядишь,

Так почему о самом главном ты молчишь?..

И Егор невольно подумал: "И в самом деле, почему?.. Если так и дальше раскачиваться, "милорд" уж точно не упустит своего шанса". Он глянул на Чижевского. Тот стоял у дверного косяка в излюбленной балетной позе, скрестив руки на груди, и не сводил с Леры глаз. В её словах, надо полагать, он тоже пытался отыскать для себя какой-то тайный смысл. Но Егор догадывался, к кому на самом деле обращена песня. И даже вообразил, как он явится однажды в этот дом в неотразимо элегантной форме с лейтенантскими погонами, при кортике, и торжественно попросит Лериной руки. Отказа ему не будет - он это чувствовал. А потом начнутся поздравления, будет много цветов и музыки. И уж, верно, посреди этого холла накроют большой свадебный стол...

Размечтавшись, Егор не заметил, как томная мелодия песни иссякла. Он опомнился, когда раздались дружные хлопки в ладоши. Чижевский кричал "браво" и уже тянулся, чтобы поцеловать Лерочкину руку.

Девушка с обворожительной улыбкой приблизилась к Егору.

- Как ты находишь мой голос?

Егор лишь зажмурился и воздел руки к потолку.

- Но ты на меня не глядел, - Лерочка игриво топнула ногой, - и, кажется, совсем не слушал.

- Я мечтал, - искренне признался Непрядов.

- О чём?

- Да о том, что песни, как и сны, бывают вещими...

- Уже теплее, - подсказала она, выдавая взглядом нетерпеливое ожидание, почти муку.

Но Егор всё медлил, смущаясь и уже сам мучаясь от слишком затянувшейся паузы.

- Кажется, я обещала тебе награду, - вспомнила она, - только её надо заслужить, - и громко позвала. - Паж!

Чижевский будто из-под земли вырос перед ней.

- Слушаю и повинуюсь, моя королева!

- Придумай этому рыцарю обет, который он должен исполнить. И немедленно.

- Тэ-экс, - протянул Эдик, давая понять, вот теперь-то попался, голубчик; немного подумав, сообразил: - А сделать он должен вот что, - и негромко прошептал, чтобы не слышали посторонние. - Пускай выберет самую некрасивую из верноподданных моей королевы, танцует с ней весь вечер, а в конце объяснится в любви и при всех поцелует её.

- Ах, жестокий паж,- Лерочка возмущённо погрозила пальцем. - Не выйдет! Достаточно и одного танца с поцелуем в конце - и только руки.

- Исполнять! - каким-то жестяным, бесстрастным голосом приказал Чижевский.

- Я бы рад, - пробовал отговориться Непрядов, - но у столь прекрасной королевы не может быть некрасивых фрейлин.

- Есть, - все так же невозмутимо промолвил Чижевский и показал на худенькую девушку, от которой не отходил Вадим Колбенев.

Они по-прежнему о чём-то увлечённо разговаривали, ни на кого не обращая внимания.

- Я жду, - с наигранной строгостью прошептала Лерочка. - В награду три моих поцелуя.

- Это невозможно, - со вздохом признался Егор.

- Но почему? - Лерочка удивлённо захлопала пушистыми ресницами. - Мой рыцарь испугался?

- Не в том дело, - продолжал Егор, стараясь всё обернуть в шутку. - В обществе этой дамы находится другой благородный рыцарь, мой друг. И потому я не могу затронуть его чести.

- Да он просто струсил, королева, - Эдик неприятно хихикнул.

- Нет, - жёстко сказал Егор. - Просто я в такие серьёзные вещи не играю.

- О, королева! - рванулся было Эдик. - Позволь мне исполнить этот обет и получить обещанную награду.

Лерочка выжидающе глянула на Егора.

Тот не двигался. Но взгляд его становился недобрым.

- Так вот же тебе мой приговор, отступник, - в знак заклятья она подняла руку. - Всю новогоднюю ночь ты должен оставаться один, до тех пор, пока я не прощу тебя, - и с царственной снисходительностью протянула Чижевскому руку. - Со мной танцует мой верный паж.

- Для пажа это безопаснее,- согласился Егор и так выразительно глянул на Чижевского, что у того не осталось сомнений, как бы повёл себя Егор в случае продолжения "пажом" его не столь удачной шутки...

Почувствовав неладное, Лерочка заставила себя расхохотаться, - она вынудила соперников улыбнуться ей.

Всех пригласили подняться в мансарду, где их на большом, застланном скатертью столе ожидал пыхтевший медный самовар и поджаристый пирог с клубничным вареньем. В общем шуме выделялся подчёркнуто весёлый голос Лерочки. Всем своим видом она старалась убедить, как ей хорошо находиться рядом с услужливым "пажом" и насколько безразличен ей провинившийся "рыцарь". Она явно играла излюбленную роль героини весёлой оперетты и не сомневалась в счастливой развязке.

Непрядов, сидя в конце стола рядом с Кузьмой, начинал тяготиться неопределенностью своего положения. Ему не хотелось придуриваться, разыгрывая из себя опереточного недотёпу. Он понял, что за свадебным столом в этом доме ему никогда уже не сидеть.

Снова начались танцы: кавалеры приглашали дам. Вадим ни на шаг не отходил от своей худенькой, большеглазой девушки и всё время о чём-то увлечённо рассказывал. Она слушала его внимательно и доверчиво, по-детски чуть склонив голову набок, будто ей рассказывали интересную сказку. Им, наверно, хорошо было вдвоём, и они никого не замечали.

Егор ненавязчиво, осторожно приглядывался к Вадимовой избраннице, стараясь понять, почему Чижевский посчитал её самой некрасивой среди всех Лерочкиных подруг. Впрочем, как рассудил, причиной тому могла послужить болезненная бледность её лица, но не сами его черты - тонкие и правильные, как у грустной царевны Несмеяны из мультфильма. Ведь разглядел же в ней Вадим нечто такое, что, вероятно, не всякому дано видеть...

Воспользовавшись толкотнёй и шумом модного "рок-н-ролла", Вадим со своей "Несмеяной" выскользнули в прихожую. Вскоре чуть слышно хлопнула входная дверь.

- Пожалуй, и нам пора, - сказал Кузьма. - Не годится Вадимыча оставлять. Всё-таки ночь ещё. Привяжутся к нему какие-нибудь алкаши, а он и драться-то не умеет...

- Разумеется пора, - согласился Егор. - Смоемся и мы на английский манер, не слишком хлопая дверью.

Разыскав в прихожей свои шинели, дружки подались во двор. Застёгиваясь на крючки, они дошли уже до калитки, как дверь снова отворилась и Егора окликнули. Он обернулся. По заснеженной дорожке, путаясь в полах длинного платья, к нему бежала Лерочка. Непрядов невольно сделал несколько шагов ей навстречу.

- Ты обиделся, Егор? - с тревогой спросила она.

- Пустяки, - благодушно ответил он, как о чём-то таком, что уже не имело никакого значения.

- Но ты же уходишь!

- Ухожу, потому что пора.

- В чём дело? Ну, почему?

- Да потому, что я никогда не предаю друга, не обманываю женщину и не обижаю ребёнка.

- Какой же ты дурашка, Егор. Ведь это была шутка.

- Возможно. Только не такая уж безобидная, как тебе кажется.

- Тогда хочешь, я для тебя сделаю, что никогда бы в жизни не сделала ни для кого другого: я при всех извинюсь перед Викой.

- Дело твоё. А я тут вовсе уж ни при чём.

- Прошу тебя, Егор, не уходи...

- Ступай в дом, а то простудишься.

- Егор... А хочешь, я их всех прогоню и мы останемся вдвоём? - она прильнула к нему. - Ну же, решай!

- Вот видишь, какая ты, - укоризненно сказал Непрядов, отстраняя девушку от себя.

- Ну, какая, какая?.. - говорила она, едва не плача.

- Вот такая, как есть. А я совсем другой.

Подскочил Чижевский. Зло глядя на Егора, он набросил на Лерочкины плечи меховое пальто.

Непрядов решительно повернулся и, не оборачиваясь, зашагал прочь. Вскоре он догнал ушедшего вперёд Кузьму. Тот на почтительной дистанции, как частный детектив, плёлся за Вадимом и Викой.

- Отвалил? - полюбопытствовал тот, затягиваясь дымком сигареты.

- Как видишь, - буркнул Егор.

- Ну и лопух, - откровенно выдал Обрезков,-Я бы на твоём месте такую лапушку ни за что бы не упустил.