История города Рима в Средние века

Теперь вся Италия почувствовала, как много потеряла она со смертью воинственного Людовика II, так как политические условия юга благоприятствовали завоевания арабов. Религия не была преградой для сношений и даже союза между арабами и южноитальянскими государями. Уже при Людовике II эти государи ради своих интересов пользовались услугами неверующих, и император громко жаловался, что Неаполь стал вторым Палермо и второю Африкой. Вступать в соглашение с сарацинами побуждали итальянских государей одинаково и торговые интересы, и желание найти союзника в борьбе между собой и с императорами Востока и Запада. Кроме того, этим государям были известны замыслы римской церкви, которая мечтала о приобретении патримоний в Неаполе и Калабрии, заявляла притязания на Беневент и Капую и, пользуясь смутой, господствовавшей в Италии, приобретала в ней земли. Владея после падения Бари одним Тарентом, сарацины двинули на Италию новые флоты; когда же со смертью императора-победителя исчез главный оплот, сдерживавший сарацин, они принудили Неаполь, Гаэту, Амальфи и Салерно не только заключить мир, но и соединиться с ними в набегах на побережья церковного государства и Рима. Единственным энергичным противником сарацин теперь был папа Иоанн. Его деятельность должна была пристыдить королей и покрыла его самого воинской славой. Такой человек, по справедливости, достоин был править Римом. Имея против себя ужасную лигу, располагавшую, как говорили, ста кораблями, Иоанн не пал духом и посылал Карлу Лысому письма, в которых настоятельно просил о помощи. Карл отправил к папе Ламберта Сполетского, которому в 876 г. было возвращено герцогство, и его брата Гвидона с тем, чтобы они сопровождали папу в Неаполь и Капую и помогли ему расстроить лигу. Однако государи эти были сомнительными помощниками. В начале 877 г. Иоанн сам поспешил в Неаполь, и здесь просьбами и угрозами ему удалось достигнуть того, что Гвайферий Салернский отказался от союза с сарацинами. Далее папа вел переговоры с Амальфи, который в то время уже был цветущим торговым городом и управлялся выборным герцогом или префектурием; тогда эту должность занимал Пульхарий. Наконец, папа искал помощи еще у греческих адмиралов – Григория и Феофилакта, прося их прислать корабли в гавань Тибра.

Даже Григорий I, когда он был тесним лангобардами, не обнаружил большей энергии; но Иоанн вдобавок располагал гораздо более значительными средствами. Он сам вооружил римские суда, и свет впервые увидел, правда, небольшой, но все-таки собственный папский флот. Эти военные корабли, как и при Велизарии, еще назывались дромонами; они имели обыкновенно в длину 170 футов, были снабжены каждый двумя башнями, одной возле носа, другой у кормы, и военными машинами для метания, зажигания и абордажа и приводились в движение ста веслами, которыми гребли галерные рабы, тогда как морские солдаты помещались в середине корабля и в башнях. Обладание этим маленьким флотом, стоявшим в Порто, преисполнило папу гордостью, и он с торжеством писал императрице Энгельберте, что теперь он уже не нуждается в гаэтанцах и может сам защитить себя. Но в Неаполе старания Иоанна не имели успеха, так как Сергия II не удалось склонить к отказу от выгодного для него союза с арабами. Тогда папа отлучил от церкви Сергия и его город, двинул на него Гвайферия с войском и без всякого колебания приказал отрубить головы 22 пленным неаполитанцам. После того он вернулся в Рим. Но, узнав, что берега Фонда и Террачины опустошены сарацинами, папа пробыл в городе только пять дней, а затем вышел с флотом из Порто в море; у мыса Цирцеи он настиг магометан, отбил у них 18 кораблей, освободил 600 христиан, обращенных в рабство, и уничтожил большое число неприятеля. Это был первый случай, когда папа выступал в борьбу как адмирал. Одержав победу над неверными, Иоанн направил свои помыслы на раздираемые смутой земли южноитальянских государей в надежде подчинить папскому престолу и эти земли.

Имея в виду образовать лигу государей, Иоанн поспешил отправиться в Траэтто, принадлежавший церкви, и в это же время греческий флот нанес сарацинам в неаполитанском море еще большее поражение. Между тем в Неаполе папа старался поддержать революцию. Здесь захватил Сергия его брат, епископ Афанасий, вырвал у него глаза и в таком виде отправил в Рим, где по приказанию папы Сергий был заточен в тюрьму, в которой он и умер. К этому братоубийству, совершенному епископом, папа отнесся как к счастливому случаю, а убийца получил обещанные ему деньги и хвалебное послание. Так политические интересы государства столкнули папу-правителя с той, нравственно не совмещавшейся со светской властью стези апостольских добродетелей, по которой папе как пастырю надлежало идти.

Но вскоре, весной 878 г., наступили события, которые принудили Иоанна бежать во Францию и расстроили его планы относительно Нижней Италии. Прежде чем покинуть Рим, Иоанн должен был откупиться от сарацин: он обязался платить им как ежегодную дань 25 000 манкузов серебра. А незадолго до этого Иоанн заключил с амальфийцами договор, по которому они обязывались за ежегодное вознаграждение в 10 000 mancusi охранять своими судами берега на протяжении от Траэтто до Чивита-Веккии. Однако пока Иоанн оставался в Риме, республика не думала приступать к исполнению договора, и Иоанн был недоволен этим. По возвращении из Франции, в 879 г., папа увидел, что он был обманут. Безбожный Афанасий, оставаясь епископом, стал также и герцогом неаполитанским и таким образом в малом виде представлял собой того же папу. Следуя примеру своего брата Сергия, Афанасий не постеснялся вступить в союз с неверными, чтобы иметь защиту от византийского императора, с которым папа тогда был в мире. Напрасно Иоанн ездил снова в Гаэту и Неаполь и раздавал там золото: предателя не устрашило даже отлучение от церкви. Точно так же обманут был папа и амальфийцами: эти хитрые купцы, получив 10 000 золотом, объявили, что им следует по договору 12 000, и по-прежнему не посылали своих судов для защиты берегов, с сарацинами же обходились как с союзниками. Иоанн отлучил от церкви и амальфийцев. Едва ли каким-либо другим папой было объявлено столько отлучений от церкви, уже ставших обычным оружием в Латеранском арсенале.

С той поры положение Нижней Италии, как лангобардской, так и греческой, стало ухудшаться с каждым годом; сарацины и греки грабили эту богатую страну и нередко вели борьбу с Салерно под одним знаменем с неаполитанцами. Пандульф Капуанский, принужденный признать верховную власть папы, призвал в свою истерзанную страну магометан. Таким образом боязнь, которую внушали католическим государям политические замыслы папы, была одной из самых существенных причин, давших возможность сарацинам укрепиться в Нижней Италии. Изучая историю этой страны в ту эпоху, нельзя не прийти в совершенное смущение от царивших тогда ужасных интриг, изощренности в обмане и животной дикости людей.

Призванные Афанасием как союзники против Рима и греков арабы подошли к Неаполю и разместились у Везувия. В 881 г. они уже окончательно водворились здесь и заняли Агрополис близ Пестума; точно так же призванные герцогом Доцибилом Гаэтанским, искавшим у них помощи против папы, они расположились сначала лагерем около Итри, а затем основались на правом берегу Лириса или Гарильяно, неподалеку от развалин тех самых Минтурн, в болотах которых некогда скрывался бежавший Марий. Построив здесь большую крепость, арабы держались в этом ужасном разбойничьем гнезде в течение целых 40 лет и отсюда совершали свои набеги на прекрасную Кампанью, убивая и грабя население. Таким образом были сожжены и на долгие годы обращены в развалины знаменитые монастыри Монте-Касино и Св. Винцента при Вультурне, некогда бывшие цветущими культурными центрами.

Что касается Рима, то памятником, свидетельствующим о тяжелом гнете над ним сарацин, остались только письма Иоанна. Другой великий памятник, созданный этим папой ввиду той же опасности, которую представляли сарацины, погиб. А именно Иоанн VIII возвел вокруг базилики Св. Павла такую же стену, какою Лев IV оградил базилику Св. Петра. Ближайший скалистый холм представлял превосходное место для возведения укрепления; возможно, что папа построил здесь крепость, а весь пригород окружил стеной, воспользовавшись, вероятно, портиком, который вел в церковь от ворот. Огражденному этой стеной пригороду папа дал название «Ioannipolis». От этого замечательного сооружения не осталось ни малейшего следа. Ни один летописец не упоминает о постройке города Иоанна, и сведениям о нем мы обязаны только копии с надписи, которая была начертана на одних воротах этого нового сооружения: