Россия в 1839 году (не вычитано!)

С. i8i. Император беспрестанно путешествует...-- Эту страсть с неодобрением отмечали французские дипломаты; Барант 12 ноября 1837 г. доносил тогдашнему главе кабинета графу Моле: "Страна не имеет от этого ^"стремительных переездов" императора) никакой пользы. Огромные траты обременяют бюджет, и без того неспособный удовлетворить все нужды. Никто, даже среди представителей образованного сословия, не видит у этих путешествий иной причины, кроме настоятельной потребности в новых впечатлениях и физической деятельности. w>eu главной страстью была армия, за что он и получил прозвище Король-Сержант. С. 233- ...Петербург создавали люди богатые...-- К аналогичному выводу прежде Кюстина пришел Г.-Т. Фабер: "Повсюду заметно, что в Петербурге все клонится к удовлетворению нужд одного-единственного класса -- класса богачей. Это совершенно естественно: в северной столице раньше других обосновались люди с большими состояниями, родовитые помещики, придворные. Первыми поселились в Петербурге помещики и их крепостные. Однако поскольку последних в расчет не брали, для них в городе ничего не строили" (Фабер Г.-Т. Безделки...//Новое литературное обозрение. 1993No 4. С. 358).

С. 236. ...взялся остановить сей нескончаемый поток.-- Как раз в это время в политических кругах Европы обсуждалось наличие при петербургском дворе влиятельной "русской" ("старо-русской") партии, выступающей за усиление изоляции России от Европы и даже угрожающей безопасности других стран; Барант в донесении от 24 марта 1837 готмечал, что людей, хорошо знающих европейскую жизнь, в окружении Николая I становится все меньше, зато постоянно увеличивается число людей "достойных, сведущих в делах административных, мудрых советников, надежных и преданных слуг, которые являются русскими и только русскими и мало смыслят в том, что происходит на Западе" {Souvenirs. Т. 5- Р- 554; см- также:

The Diary ofPhilipp von Neumann. 1819-1850. Boston and New-York, 1928. V. 2. P. in; запись от 24 февраля 1839 г.; автор дневника -высокопоставленный австрийский дипломат). Из пристрастия к романтической концепции местного колорита и национальной самобытности Кюстин отзывается об этой изоляционистской политике одобрительно, хотя ее неизбежные следствия (такие, например, как запрещение русским выезжать за границу-- см. примеч. к наст. тому, с. 164) вызывают-- в других местах книги -- его протест. На недостаток в Петербурге русских лиц и вообще "русскости" жаловался и Ансело: "Прибыв в Петербург, я пожелал увидеть на улицах этой искусственной столицы народ -- увидел же лишь князей, дворцы и казармы. Русских, объяснили мне, следует искать не здесь. В Петербурге они, так сказать, теряются среди толпы ливонцев, литовцев, эстонцев, финнов и всевозможных чужестранцев, населяющих этот импровизированный город. (...) Конечно, французскому путешественнику приятно обрести в семистах лье от родины обычаи, язык и даже шутки нашей Франции, но я-то приехал в Россию не за этим и, глядя на этих офранцуженных русских, не раз восклицал вместе с Беранже: "Пусть будет русский русским, британец же -британским, и проч."" {Ancelot. Р. 39' 94)-О взгляде на подражательность как основную черту русских см. примеч. к наст. тому, с. 176.

493

Комментарии

С. 237- Борьба -- это школа Провидения. -- Примечание Кюстина к изданию 1854 г-'"Это следует отнести к полудиким народам, которые России, кажется, призвана включить в свою политическую сферу, дабы привить им зачатки цивилизации". ;' i

...было бы весьма предусмотрительно... поставлять русским топливо... Тогда бы северяне меньше жалели о солнце. -- Намек на опасность завоевательных войн, которые Россия начнет вести, повинуясь извечной тяге северных народов на юг (см. примеч. к наст. тому, с. 88).

С. 239- ...составляют едва треть от общего населения города.-- Цифры, возможно, восходящие к Шницлеру, который, со ссылкой на русские газеты, пишет, что в 1828 г. в Петербурге проживало всего 422 i66 душ, из них 297 445 мужчин, а в 1833 г. -соответственно 445 '35 и 29l 290 (Schnitaler. P. , 284). Еще ближе к утверждению Кюстина те цифры, которые приведены;

в отчете санкт-петербургского обер-полицмейстера за 1838 год; согласно? этому документу, в Петербурге на 333 669 мужчин приходилось всего 136051 женщина (Северная пчела, 5 января 1839 г.).

С. 240. Я никогда не видел, чтобы... так уважительно обходились друг с другом.-Возможно, на Кюстина это произвело впечатление по контрасту с парижскими нравами, которые В. В. В. (В. М. Строев), фельетонист "Северной пчелы" (впрочем, не слишком доброжелательный) описывает так:

"На грязных бестротуарных улицах теснится неопрятный народ в запачканных синих блузах, в нечищенных сапогах, в измятых шляпах, с небритыми бородами; он валит толпою, как стена, и не дает никому дороги. ^...) Неучтивость (говорю об улицах) дошла теперь до того, что все толкаются и никто не думает извиняться" (Северная пчела, ю марта 1839 г-)Письмо пятнадцатое

С. 242. Петергоф, гу июля...-- По старому стилю 11 июля. ...но дает понять вельможе...-- Примечание Кюстина к изданию 1854 г.: "Мы пользуемся этим словом, потому что не притязаем на создание слов несуществующих; однако не следует забывать, что в России слова значат не то, что в других странах. Там, где недостает свободы, нет и истинного величия: в России есть люди титулованные, но нет людей благороднорож-дснных".

Император Николай не первый прибегнул к подобному плутовству... -- Обычай собирать "весь Петербург" на петергофский праздник в начале июля восходил к Александру I, который учредил эти празднества в честь своей матери, императрицы Марии Федоровны. С. 243- Сады Армиды -- традиционное литературное сравнение, восходящее к "Освобожденному Иерусалиму" Т. Тассо (1580; песнь XVI); в своих зачарованных садах волшебница Армида колдовством удерживала рыцаря Ринальда. С. 244--245- Екатерина открывала школы... школы я учреждаю не для нас, а для Европы...-- Созданная в 1782 г. "Комиссия об учреждении народных 494

Комментарии училищ" выработала через четыре года "Устав о народных училищах", утвержденный императрицей, согласно которому в губернских и уездных городах предполагалось открыть соответственно главные и малые училища; большой популярностью училища эти в самом деле не пользовались, и власти вынуждены были даже вербовать туда учеников принудительно. Близкие мысли об опасностях, которыми чревато просвещение русского народа, высказывал Жозеф де Местр в i8io г. в "Пяти письмах о народном образовании в России", адресованных министру просвещения графу А. К. Разумовскому и распространявшихся в списках среди русских католиков, и в "Четырех главах о России": "Дадим свободу мысли тридцати шести миллионам людей такого закала, каковы русские, и