Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризи

Однако довольно скоро правым пришлось признать иллюзорность своих надежд. Уже осенью 1914 г. в монархических газетах появились статьи, полные негодования по поводу потребления народом денатурированного спирта, «киндер-бальзама», политуры, «ханжи» и тому подобных «напитков» ^{1522}. Местами доходило до того, что определенная категория людей, не имевшая возможности достать спиртное, стала потреблять лаки и краски, свободная продажа которых в отдельных регионах империи тут же была запрещена ^{1523}. В итоге, в 1915 г. один из постоянных ораторов думской фракции правых по данному вопросу — А.П. Вишневский вынужден был открыто признать, что пьяные в России есть и, по всей видимости, будут, поскольку торговля денатуратом, «одурманивающими квасами» и одеколоном идет бойко. Аптека же, по его словам, и вовсе превратилась в кабак, «где покупают к свадьбам и ко всем пиршествам всевозможные капли, всевозможные настойки, но вовсе не в миниатюрных флакончиках» ^{1524}. Через полгода тот же депутат признал, что пьянство не только не сократилось, а продолжает прогрессировать в самой опасной степени ^{1525}.

Выход из сложившейся ситуации виделся правым в следующем: 1) довести производство денатурата до полной невозможности его употребления как напитка; 2) ввести самые строгие условия отпуска чистого спирта; 3) ужесточить наказание за продажу вредных спиртосодержащих смесей вплоть до каторги; 4) признать пьяное состояние отягчающим, а не смягчающим обстоятельством при совершении правонарушений; 5) карать тайное винокурение ^{1526}. Эти меры были полностью поддержаны съездом Объединенного дворянства.

Война также заставила правых внести некоторые коррективы в их политику по национальному вопросу. Отношение к еврейству нисколько не изменилось, однако в какой-то мере «еврейский вопрос» в силу обстоятельств был потеснен в риторике правых «немецким вопросом». В целом же в годы войны правые рассматривали евреев исключительно как спекулянтов, мародеров, германских шпионов, проводников революционных идей, людей, не способных (или не желающих) защищать Россию и страстно жаждущих ее поражения. Исходя из этого правые продолжали проводить юдофобскую политику, не допуская и мысли о возможном равноправии евреев и отмены черты оседлости. «За предательство ли и шпионство хотят жидам дать право их народу? Не равноправие заслужили они, а кнут и виселицу! Зачем эвакуируют евреев и заселяют ими внутренние губернии, откуда их потом трудно будет выжить? Пусть их оставляют на местах, где они отлично уживутся с немцами, которым служат», — восклицал в 1915 г., выступая в Русском собрании, В.М. Пуришкевич ^{1527}.

Между тем в результате захвата немцами территорий, входивших в черту оседлости, евреи (беженцы и выселенцы) стали массово продвигаться вглубь России, что де-факто привело к ликвидации черты оседлости и заставило правых разрабатывать вопросы, касающиеся правил проживания еврейского населения в новых условиях. Один из таких проектов решения «еврейского вопроса» был озвучен на монархическом совещании в Саратове в августе 1915 г. «Евреев-беженцев и евреев, выселяемых из опасения их предательства и шпионства из района военных действий, следует сосредоточить в гг. Баку, Эривани, Шуше, Тавризе, Тифлисе, Александрополе, Ахалцихе, Ахалкалаки, в которых население не так легко поддается к их засилью, а не высылать во внутренние губернии, где от них пострадает слабое русское население», — говорилось в документе ^{1528}.

Неоднократно в годы войны правые касались привилегированного положения Великого княжества Финляндского, жители которого были освобождены от воинской повинности. Г.Г. Замысловским был поднят вопрос о неправомерности положения, при котором Финляндия «не дает ни одного солдата и не платит ни одной копейки на военные расходы», в то время как русский народ проливает свою кровь и тратит свои средства, в том числе и «ради покоренных же им инородцев». Замысловский предлагал лишить ничем не обоснованной привилегированности «чухонских аристократов», введя для них такие же повинности, как и для остальных народов империи ^{1529}. Однако правительство, опасаясь проявления недовольства со стороны финнов и, как его следствия, возможного вмешательства в финляндские дела соседней Швеции, несмотря на объявленный нейтралитет поддерживающей Германию, от предложений правых воздержалось.

Другой проблемой, по которой правые имели особое мнение, был вопрос о будущем Польши. Если до 1915 г. правые всячески подчеркивали, что разрешение польской проблемы — «вопрос второстепенный», то после того, как Германия, оккупировав Польшу, объявила о создании из польских областей столь желанного поляками независимого государства, тон в этом вопросе пришлось заметно менять. Не допуская в принципе какого-либо разрешения национальных вопросов (в том числе и польского [134]) в условиях войны, правые заявляли, что после победы, когда будут рассмотрены заслуги тех или иных народов, им «будет дана награда от России, но русский народ при этом не должен быть обижен» ^{1530}. Поэтому, подчеркивали они, «Россия в настоящее время может разрешить польский вопрос только силою оружия на полях сражения» ^{1531}. Однако после того, как император повелел Совету министров разработать законопроекты о предоставлении Польше по завершении войны «права свободного строения своей национальной, культурной и хозяйственной жизни на началах автономии под державным скипетром государей российских и при сохранении единой государственности» ^{1532}, взгляд правых на польский вопрос стал значительно мягче. Избегая каких-либо конкретных обещаний Польше до победоносного окончания войны (кроме подтверждения заверений о том, что единство польского народа будет восстановлено, но в границах империи), правые как бы намекали полякам, что если они и дальше верно будут служить интересам России, то их ждет благодарность русского народа, однако в чем она будет выражаться, умалчивали.

Довольно часто обращались правые и к так называемой «украинской» проблеме, подразумевая под ней стремление Германии и Австро-Венгрии при помощи местных националистов-сепаратистов («мазепинцев») отколоть от империи малороссийские земли. Нижегородское совещание монархистов осенью 1915 г. особым пунктом отмечало, что так называемое «украинофильство», или «мазепинство», является крайне опасным и имеет целью «расчленение Руси и создание несуществующей “украинской” народности, воспитанной в ненависти ко всему русскому». «Поведение “украинцев” в Галиции при отступлении русских войск является доказательством ярой ненависти “украинцев” к России и русскому народу. Ввиду того недопустимо существование украинской литературы, украинских книжных магазинов (книгарен), комитетов помощи беженцам-украинцам и каких бы то ни было учреждений, поддерживающих и развивающих это пагубное движение», — отмечалось в документе ^{1533}. При этом консервативный лагерь особо подчеркивал, что «мазепинство» является «политическим движением, всецело созданным, субсидируемым и руководимым Австро-Германией» ^{1534}.