Александр Невский — национальный герой или предатель

Наконец, также в Палестине, в 1128 г., образовался еще один из наиболее древних рыцарских союзов —Тевтонский (Немецкий). Так же как и упоминавшиеся выше ордена, этот орден первоначально ставил перед собой сугубо благотворительные цели —помощь немецким паломникам, прибывавшим в Иерусалим. В 1189 г. германский император повелел принять ордену устав и одежду тамплиеров, и в 1191 г. папа римский утвердил это положение. Но примерно с 1200 года деятельность ордена полностью переносится из Палестины в Восточную Европу, точнее, Пруссию —в непосредственную близость к русским землям. В 1231 г. тевтонские рыцари по приглашению прусского епископа Христиана начали Крестовый поход против язычников прибалтийского края [123]. Поход, в котором им и предстояло впервые встретиться с войсками русских князей. И это тоже было не случайно.

Ибо, как уже отмечалось выше, с папской идеей создания «всемирной христианской империи» неразрывно связаны были не только походы во имя «освобождения Святой земли (Палестины) от мусульман». Столь же неразрывно связаны были с властными притязаниями римских понтификов и «осуществлявшиеся под флагом «миссионерства» среди язычников планы захватов и завоеваний на востоке и северо-востоке Европы» [124], где издавна жили славянские, балтийские и финно-угорские племена. И действовала Римская церковь в этом регионе именно в теснейшем союзе с немецким рыцарством, также стремившимся к захвату указанных территорий.

Фактически агрессия немецких (саксонских) рыцарей на западнославянские земли началась в IX веке. А уже первый германский император Оттон (936–972), признает известный западный историк Арнольд Тойнби, почти полностью уничтожил славянский народ вендов (венетов), расселявшийся по Балтийскому побережью между древними славянскими реками Лабой (Эльбой) и Одрой (Одер). Далее, пишет тот же автор, «континентальная граница западного христианства неуклонно перемещалась на восток —частично благодаря добровольному обращению варваров в христианство, частично —с помощью силы… Только обитатели континентального побережья Балтийского моря оставались непокоренными. На этом участке саксонский форпост призван был продолжить борьбу Оттона против вендов, которые в упорных сражениях продержались два столетия, пока западное христианство не продвинулось с линии Эльбы на линию Одера. Окончательная победа была достигнута обращением вендов в Мекленбурге в 1161 г. и уничтожением непокорных в Бранденбурге и Мейсене» [125]. (Бранденбург —древнее славянское княжество Бранибор —был окончательно захвачен немцами в 1151–1157 гг., Мейсен (Мишин) еще в XI ст.; населенный славянским народом поморян Мекленбург вошел в состав Германской империи в 1166 г., население его подверглось уже не истреблению, а активному онемечиванию.)

Например, долгую, отчаянно упорную борьбу с немецкими захватчиками вел в середине XII века Прибыслав, князь славянской области Вагрии, в Поморье, у побережья Балтики. Однако, писал старый историк, все усилия этого князя все же «были не в состоянии приостановить напор немецкой силы. Мало-помалу две ближайшие земли, соприкасавшиеся с Саксонией, Вагрия и Полабия, стали подчиняться сильному влиянию немецкому и сделались поприщем, на котором совершалось насильственное онемечивание. Генрих из Бадевиде, получивший графское достоинство в Нордалбингии от саксонского герцога Альбрехта Медведя, устремил свои взоры на соседнюю славянскую землю. Его поход ознаменован был ужасным опустошением, которого не был в состоянии приостановить Прибыслав, запершийся в укрепленных местах (1139 г). В следующем году немцы предприняли еще один набег, застигнув врасплох беспечных славян и овладев одной из самых надежных крепостей земли Вагров, Плуною. Немцы избили весь славянский отряд и, заняв передовую славянскую крепость, нашли в ней опору для дальнейших завоеваний; из Плуны они стали мало-помалу колонизировать окрестности, и вся эта страна вместе с примыкавшею землей Вагров сделалась добычею немецких завоевателей. Вагрия была отдана в ленное владение Адольфу из Шауенбурга, графу Голштинскому, Полабия с городом Ратибором досталась на долю Генриха, графа из Бадевиде. Передовые земли северо-западных славян по Эльбе пали жертвой онемечивающего влияния…» [126].

Поэтому не случайно уже упоминавшийся немного выше покровитель ордена тамплиеров, один из самых неистовых «борцов за веру» того времени —католический проповедник аббат Бернард Клервоский (1099–1153) (впоследствии канонизированный Римской церковью) провозгласил в 1147 году такой проникнутый истинной «благостью» призыв, как призыв «уничтожить или народ славянский, или их веру» [127]. Да, читатель, если ранее, в 1120-х годах, «святой отец» из Клерво горячо призывал европейских рыцарей к уничтожению мусульман на Ближнем Востоке, то теперь этот католический прелат счел необходимым уничтожить славян, объявляя Крестовый поход уже против них…

Вот что, довольно многословно, будто бы оправдываясь, писал в связи с этим старый историк польского происхождения: «Саксонский народ, трезвый, деловой, не обольщался обещаниями церкви, не увлекался пламенным воображением народов Южной Европы, которых непосредственные сношения с Востоком давали религиозному их стремлению обильную пищу, ибо предоставляли им значительные вещественные выгоды. Для саксов же и их торговли обетованной страной была земля полабских славян (подчеркнуто нами. — Авт.), в которой тоже господствовали язычники, и имя христианское подвергалось гонению. (Поэтому), когда блеснула мысль предпринять Крестовый поход (не только) против отдаленных турок, а и против ближайших славян, вдруг родилось всеобщее воодушевление. Король Конрад, отправляясь весной 1147 года на Восток, созвал государственный сейм во Франкфурте, на котором светские и духовные князья постановили не отставать от короля в религиозном самоотвержении, но быть, подобно ему, послушными сынами церкви и отправиться походом против славян-язычников…» [128] Именно на этом сейме вышеупомянутый «святой отец» Бернард из Клерво и провозгласил свой пламенный призыв… Тогда же, кстати, «не теряя времени, «святой» Бернард начал раздавать (как некогда папа Урбан II на Клермонском соборе) знаки креста из алой ткани. Когда запасов этих символов предстоящего похода не хватило на всех желающих, аббат Клервоский, стремясь еще сильнее разжечь религиозный пыл присутствующих, не пожалел своего одеяния и начал наспех вырезать кресты из сутаны» [129]. Сутаны католического прелата, как известно, кровавого цвета…

Разумеется, продолжает далее А. Павинский, «папа Евгений III, одобряя новое направление религиозного чувства и «священного подвига», не замедлил предоставить всем крестоносцам такое же отпущение грехов, какое получали отправлявшиеся на Восток (Ближний Восток. — Авт.) при этом счел нужным предостеречь, чтобы никто не принимал от язычников денег, при виде которых, по верному предположению папы, охладевал религиозный пыл…» [130].

По традиции на призыв о Крестовом походе откликнулось много бедняков, главным образом из тех местностей, которые недавно были поражены голодом. Однако в целом, отмечает историк, в настроениях массы крестьян в тот момент уже не было религиозно-освободительного воодушевления, которым сопровождалось начало Первого Крестового похода 1096 года. Теперь, 50 лет спустя, плачевные уроки того похода не прошли даром. Европейские хронисты свидетельствуют даже о народных возмущениях, проявившихся в связи с подготовкой еще одной крестоносной «священной войны» против язычников. Существенной причиной этого недовольства было поголовное обложение податью на нужды «священной войны» [131].