Англо-Бурская война (1899–1902)

12 июня сэр Альфред Милнер принял в Кейптауне депутацию и дал оценку ситуации. «Принцип равенства народов, – сказал он, – являлся для Южной Африки необходимым. Одно государство, в котором существовало неравенство, держало все остальные в напряжении. Наша политика была политикой не агрессии, а исключительного терпения, которое, однако, не может превращаться в равнодушие». Двумя днями позже Крюгер обратился к рааду: «Противная сторона не уступила ни пяди, и я не мог дать больше. Господь всегда помогал нам. Я не хочу войны, но и не подарю больше ничего. Пусть однажды у нас отняли независимость, но Господь ее возвратил». Он, несомненно, говорил со всей искренностью, однако трудно слышать столь уверенные обращения к Богу за режим, который поощрял спаивание негров и породил чиновников, самых коррумпированных в современном мире.

Официальный доклад сэра Альфреда Милнера относительно сложившегося положения как ничто более заставил британское общество осознать всю серьезность ситуации и настоятельную необходимость вмешательства в это дело государства. В докладе говорилось следующее: «Доводы за вмешательство перевешивают все остальные. Существует позиция, что все наладится само собой. Однако в действительности политика невмешательства, проводимая уже долгое время, только усугубила ситуацию. Неправда, что ухудшение положения произошло вследствие рейда Джеймсона. Дела шли все хуже до того, как был предпринят этот рейд. В его канун мы находились на грани войны, а Трансвааль – на грани революции. В результате рейда политика невмешательства получила новых сторонников, но последствия ее остались старыми.

Зрелище тысяч британских подданных, постоянно находящихся на положении рабов, страдающих от бесспорных притеснений и тщетно взывающих к правительству Ее Величества о помощи, неуклонно подрывает влияние и авторитет Великобритании в доминионах Королевы. Часть прессы, и не только в Трансваале, открыто и постоянно проповедует доктрину единой республики на всей территории Южной Африки, поддерживая ее зловещими намеками на вооружение Трансвааля, его альянс с Оранжевой Республикой и активное сочувствие, которое, в случае войны, окажет часть подданных Ее Величества. С сожалением должен отметить, что эта доктрина, подкрепляемая также нескончаемым потоком злобной лжи о намерениях правительства Ее Величества, производит большое впечатление на огромное количество наших голландских колонистов. Часто возникают разговоры о том, будто голландцы даже в Капской колонии имеют какое-то преимущественное право перед их согражданами британского происхождения. В тысячах людей, настроенных миролюбиво и, если их оставить в покое, полностью удовлетворенных своим положением британских подданных, культивируют недовольство, что, в свою очередь, раздражает британцев.

Я не вижу ничего, что могло бы положить конец этой вредной пропаганде, кроме убедительного доказательства намерения правительства Ее Величества не ослаблять своих позиций в Южной Африке».

Вот авторитетные и взвешенные слова, которыми британский проконсул предупреждал своих соотечественников о надвигающемся. Он видел собирающуюся на севере грозовую тучу, но даже его глаза не разглядели, насколько близко была ужасная буря.

В течение последней декады июня и начале июля большие надежды возлагались на посредничество глав Союза африканеров, политической партии голландцев Капской колонии[ 22 ]. С одной стороны, они были соплеменниками буров, с другой – являлись британскими подданными и пользовались всеми преимуществами тех демократических институтов, которые мы хотели распространить на Трансвааль. «Только относитесь к нашим братьям так, как мы относимся к вашим!» – вся суть наших разногласий сконцентрировалась в этой мольбе. Однако миссия не принесла никаких результатов, хотя проект, предложенный господами Хофмейером и Герхолдтом из Союза африканеров и Фишером из Оранжевой Республики, был представлен в раад и одобрен мистером Шрайнером, африканером, премьером Капской колонии. В первоначальном варианте статьи закона запутаны и расплывчаты, испытательный срок варьировался от девяти до семи лет, в зависимости от условий. При обсуждении, однако, они совершенствовались, пока срок не сократился до семи лет, а представительство золотых приисков не возросло до пяти от тридцати одного. Уступки не были значительными, как и представительство для большинства населения нельзя назвать щедрым, однако сокращение испытательного срока горячо приветствовалось в Англии как знак того, что компромисс может быть достигнут. Страна издала вздох облегчения. «Если, – сказал министр колоний, – сообщение подтвердится, то это важное изменение в предложениях президента Крюгера, вкупе с предыдущими поправками, даст нашему правительству основания надеяться, что новый закон может стать основой для урегулирования на позициях, заложенных сэром Альфредом Милнером при встрече в Блумфонтейне». И добавил, что введены некоторые осложняющие условия, но заключил: «Правительство Ее Величества чувствует уверенность, что президент Трансвааля, приняв принцип, которому они противоречат, будет готов пересмотреть любую деталь проекта, которая может стать препятствием для полного решения рассматриваемой проблемы, и не позволит свести на нет или снизить значение принятого решения последующими изменениями закона и административными актами». Тогда же «Таймс» объявила, что кризис разрешен. «Если голландские политики Капской колонии убедили своих собратьев в Трансваале провести такой билль, то они заслуживают глубокой благодарности не только своих соотечественников и английских колонистов в Южной Африке, но и всей Британской империи и цивилизованного мира».

Но этой прекрасной перспективе вскоре суждено было затуманиться. Встали вопросы о деталях, при ближайшем рассмотрении оказавшихся весьма значительными. Ойтландеры и британские южноафриканцы, которые в прошлом не раз убеждались, насколько иллюзорными могут быть обещания президента Трансвааля, настаивали на гарантиях. Предложенные семь лет на два года превышали срок, объявленный сэром Альфредом Милнером как несократимый минимум. Лишние два года не помешали бы им согласиться с законопроектом, даже за счет некоторого унижения нашего представителя. Однако существовали положения, вызывавшие подозрения, поскольку были разработаны столь ловким дипломатом. Одно из них гласило: иностранец, претендующий на гражданство, должен представить свидетельство о постоянной регистрации в течение определенного времени. Но закон о регистрации в Трансваале вышел из употребления, и, следовательно, эта статья могла сделать весь билль бессмысленным. Поскольку регистрацию заботливо сохраняли, значит намеревались использовать. Дверь открыли, но заблокировали камнем. И еще, непрерывное гражданство иммигрантов поставили в зависимость от решения первого раада, так что, если члены от горнопромышленников предложат какую-либо реформу, не только их законопроект, но и их самих бурское большинство сможет выкинуть из палаты. Что могла делать оппозиция, когда правительство в любой момент имело возможность голосованием лишить их всех парламентского мандата? Было ясно: меру, содержащую подобные статьи, необходимо тщательно проанализировать, прежде чем британское правительство сможет принять ее за окончательное урегулирование и обеспечение справедливости подданным короны. С другой стороны, правительство, естественно, не желало отвергать статьи, обещающие улучшение положения иммигрантов. Поэтому оно предложило назначать представителей в согласительную комиссию, которая выяснит пригодность предлагаемого закона до того, как он примет окончательный вид. Предложение было представлено в раад 7 августа, с добавлением, что, когда это будет сделано, сэр Альфред Милнер готов обсуждать все остальные моменты, включая суд, без вмешательства иностранных держав.