Женщина в мире мужчин. Курс выживания

Но, очевидно, духовный брак обеспечивал удобный способ священникам избегать правил обета безбрачия без особого скандала. Ведь они из предосторожности называли свою партнершу «духовной сестрой».

Архиепископ Самосата в III веке снискал известность тем, что, имея «двух цветущих красавиц в качестве своих духовных сестер», был соответствующим образом наказан за свое поведение.

Церковь не оставалась в неведении, что половые отношения возможны и без общепринятого полового контакта и, следовательно, девственность не служила основанием, чтобы смотреть сквозь пальцы на наличие «духовной жены». Церковный собор Ниццы запретил духовенству иметь в доме женщин, даже выполняющих обязанности прислуги.

Во многих местах этот эдикт был проигнорирован, и Леонтий, епископ Антиохии, в ответ на него, оскопив себя, сохранил тем самым свою «духовную супругу».

Это положило начало распространению самооскопления, которое находило оправдание в замечании Св. Матфея о том, что «ради царствия небесного можно сделаться евнухом». В конце концов оно было запрещено Церковью как смертный грех.

Немногие из так называемых жен могли ожидать подобного дара мужского внимания. Большинство из них было просто-напросто удалено из домов духовенства.

Ранняя Церковь развивала фанатичную убежденность в греховности женщин и грязи половых контактов. Аскетизм считался настолько важным, что, когда в 385 году нашей эры некий монах приехал в Рим, чтобы начать дискуссию о том, что брак выше обета безбрачия, он был исключен за ересь и богохульство.

Средневековую церковь обуревала идея плотского греха. Христианский устав был основан на убеждении, что совокупление мужчины и женщины дурно и греховно, за исключением поддержания человеческого рода. Было придумано множество правил и ограничений, чтобы сделать этот процесс как можно безрадостнее.

Любое удовольствие считалось непосредственным пособничеством Дьяволу.

Кульминацией всего этого можно считать «Chemise cagoule» – закрытую ночную рубашку с отверстием в том месте, через которое муж мог бы сделать жену беременной, избегая других физических контактов.

К тому же были предприняты активные попытки «организовать» половой акт внутри семейных отношений. Церковью разрешалась только одна позиция, а любые вариации строго наказывались.

Не удовлетворившись этим, Церковь сократила количество дней в году, в которые супружеские пары могли иметь половые сношения. Половые контакты не разрешались по воскресеньям, средам и пятницам, в течение сорока дней перед Пасхой и сорока дней перед Рождеством, за три дня до причастия, во время епитимьи и со дня зачатия, а также сорок дней после родов.

Результатом подобных запрещений в супружеских отношениях стали всплески извращений, гомосексуальных отношений, самобичевания и галлюцинации.

И конечно же, вина за все эти пороки была приписана непосредственно женщине. Саксонцы обращались с ней как с собственностью, теперь же она стала источником всех грехов. И не только во время полового акта. Считалось, что даже присутствие женщины в любое время было способно повлечь за собой грех. Поэтому во время эпидемий чумы мужчинам говорили, что не только Нежелательно с ними спать из-за риска заражения, но и просто проходить мимо.

Типичная реакция на представление, что несчастная женщина была грешницей, возникло в Испании, где духовными женами духовенство торговало как рабынями. Духовная жена могла иметь склад характера, который делал жизнь в религиозном безбрачии не только возможным, но и желательным. Но ни в коем случае нельзя было быть уверенным, что она сможет ему следовать.

Унижение женщины означало, что каждая дочь была предметом собственности в хозяйстве своего отца, точно так же как лошадь, поле или плуг.

И как женщина, она приносила не больше и не меньше пользы, чем эти предметы. Ее, в сущности, продавали для рождения детей, выполнения домашней работы и улучшения благосостояния ее мужа.

Ее сексуальное расположение было, конечно, ее настоящим ценным вкладом, но это был вопрос стыда – мужчина стыдился, что желает его, она же стыдилась того, что несла проклятие тем, что была им награждена.

Нам остается лишь надеяться: тот факт, что человеку свойственно наслаждаться запретным плодом и получать удовольствие от сладкого чувства вины, помогал многим женатым парам в средневековой Европе переносить вымысел порочности и открывать восторг и счастье взаимной любви.

Десятки тысяч мужчин и женщин обрели путь истинный в безбрачной жизни. Они разрешили жизненно важную проблему, приняв это главное и окончательное решение.

Но миллионы мужчин и женщин подчинялись своим инстинктам и жили с дилеммой, провозглашавшей, что, несмотря на то что женщина и является причиной всех несчастий, от которых страдает человечество, она также является и каналом, посредством которого возможно спасение (Дева Мария).

В 370 году нашей эры св. Джон Христосом узнал, что его друг Теодор решил жениться. Он убедил его оставить эту безрассудную затею, написав ему взволнованное письмо, в котором говорилось:

«Фундамент этой телесной красоты – не что иное, как флегма и кровь, меланхолия и желчь, соки пережеванной пищи».

Провинциальный церковный совет запрещал женщине по причине ее нечистоты принимать голыми руками евхаристию. И в VIII веке Бонифаций свидетельствовал, что англичане «крайне презирают супружество» и что они «совершенно отказываются иметь законных жен и продолжают жить в разврате и прелюбодеянии, словно ржущие лошади и кричащие ослы».

Отвращение к женщинам постепенно усиливалось. Это была, конечно же, форма эротизма, и самые громогласные защитники воздержания были гораздо более зациклены на сексе, чем любой из римских выродков-язычников, которые стали причиной краха империи, увлекшего за собой и Европу.

Св. Георгий считал женщин «вратами ада, вкусительницей запретного плода, первой преступившей божественный закон».

Если воспринимать Книгу Бытия буквально, то вряд ли найдется какое-нибудь библейское оправдание теории, выдвинутой в VI веке, что у женщины нет души.

Это убеждение долго не признавалось и объяснялось тем, что те женщины, которые достаточно благочестивы, чтобы попасть на небо, по прибытии туда будут лишены своего пола. Из этого следует, что мужчины в загробной жизни сохранят принадлежность к мужскому полу.

Положение женщины становилось все ниже и ниже.

Племенные брачные обряды, основанные на примитивном почитании Матери-Земли, служительницы культа, врачевательницы, дали начало запутанной теории о том, что женщины греховны по природе, что их еще можно терпеть в законном браке, но без благословенного брачного союза любить их греховно.

Идеальная жизнь для любой женщины – в действительности единственная жизнь, если она хочет свести к минимуму расплату за свою внутреннюю греховность, – была жизнь в девственности. Если она хотела уважения от мужчин, сохранить свое достоинство, даже жизнь, она должна была отбросить чувство любви к своему партнеру и детям.

Страдания женщин привлекали внимание, потому что они предпочитали дыбу, горящую смолу, каленое железо половому акту. Считалось, что девственность обладает волшебной силой и даже дикие звери не станут набрасываться на непорочную девственницу.

Церковь превратила половые отношения в такой грех и грязь, что даже в браке секс казался позорным и отвратительным. Св. Иероним угрожал: «Тот, кто страстно любит свою жену, нарушает супружескую верность», и мужчины и женщины, которые страстно желают друг друга, чувствуют свою вину и боятся собственных эмоций.

Противоречия и безнадежность конфликта между понятиями чистоты и грязи вынудили мужчину относиться к женщине с большим подозрением, нежели прежде. Тем не менее, из этой трясины именно женщина создала новую романтическую любовь, которая с тех пор очаровывала и обманывала мужчину.

Исторические темные века, которые были самым мрачным и в эру мракобесия, принесли культ рыцарства и зарождение новых взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Известные как I'amour courtois, или куртуазная любовь, они подняли женщину на новый пьедестал уважения и восхищения. Хотя трудно оценить, какой ценой умственных и физических усилий это было сделано.