«Святая инквизиция» в России до 1917 года
«Святая инквизиция» в России до 1917 года читать книгу онлайн
«Святая инквизиция» в России до 1917 года. — М., 2001, 240 с.
Наше дореволюционное прошлое далеко не всегда и не во всем было таким безоблачным и безмятежным, как представляется многим его нынешним поклонникам. Подлинная картина минувшего очень неоднозначна. Были «светочи веры», но были и религиозные преследования, о которых тоже забывать не следует.
Предлагаемая читателю книга основана на подлинных архивных документах, воспоминаниях современников, свидетельствах очевидцев. Она рассказывает о неслыханных гонениях на тех, кого называли «сектантами», но кто искренне искал свой путь к Богу. Это позволяет составить непредвзятую и далеко не благостную картину ушедших дней, отголоски которых слышны и поныне.
Булгаков Александр Григорьевич — историк–обществовед.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В 1911 г. сенатор А. Ф. Кони в своем выступлении в Государственном Совете говорил об обсуждаемой уже неоднократно отмене ограничений, связанных с оставлением духовного сана. Эти ограничения предполагали определенный срок, в течение которого сложившие с себя сан не имеют права поступления на государственную службу, и ограничение в месте проживания. Оправданная критика этих ограничений содержится в книге сенатора «На жизненном пути» [113].
Нетрудно представить, с каким нежеланием, доходящим порой до отвращения, вынуждены были чада из духовного сословия проходить богословские предметы, которые продолжали школу немецкой схоластики. Для ознакомления с внутрисеминарской обстановкой можно прочесть хотя бы очерки Помяловского о бурсе.
Безысходность и нелюбовь к вынужденной учебе приводили к частым случаям самоубийств. Атмосфера доходила до накала, и в духовных академиях, семинариях, училищах происходили в буквальном смысле бунты. Только по одной описи фонда Учебного Комитета при Св. Синоде, и только с 1900 по 1908 год, насчитывается 144 таких бунтов, или волнений, как деликатно они именовались в многочисленных рапортах. Причем были случаи покушений на убийство ректора, были и убийства (в г.г. Туле, Пензе, Тамбове, Самаре, Иркутске).
С предписанием «совершенно доверительно» товарищ министра внутренних дел пишет К. П. Победоносцеву в 1902 г.:
«Милостивый Государь Константин Петрович,
В Департаменте полиции получены указания, что 8 февраля с/г ожидается общеуниверситетская забастовка, причем предполагается, что к ней примкнут также Духовные Семинарии. В последних идет в настоящее время деятельная агитация в этом направлении, и, по слухам, до 50 семинарий согласилось уже, будто бы, принять участие в движении.
Об изложенном считаю долгом сообщить Вашему Высокопревосходительству для сведения, покорнейше прося принять уверение в совершенном почтении и преданности» [114].
Могут возразить, что время было смутное, социалисты подбивали, где только могли, на разного рода стачки и забастовки. Но посмотрим, какие требования выдвигали духовные «забастовщики». Возьмем хотя бы 1901 год — это еще далеко не 1917–й — из требований Московской и Казанской академий и семинарий (выборочно): «Уравнение программ семинарского курса учения с таковыми же светских учебных заведений, дозволение поступать в университеты и другие высшие светские учебные заведения по окончании курса учения в 4 классе.., сокращение богословских предметов и усиление светских, устранение монашествующих лиц от управления семинарами… Во многих семинариях, к сожалению, уже произведены были беспорядки, выразившиеся в диких, нетерпимых в учебных заведениях поступках, а именно — буйных сходках, битье стекол и ламп, поломок вещей и даже чугунных перил на лестницах» (из доклада о принимавшихся Синодом мерах борьбы с волнениями учащихся Духовных академий и семинарий) [115].
Требования стоит прокомментировать. Уровень программ в духовных учебных заведениях был намного ниже, чем в светских, и знания духовных выпускников были недостаточны для поступления в университет. Многие же выпускники хотели, если уж судьба предрешила им учиться по духовной линии, хотя бы по окончании своего курса поступить в светские высшие учебные заведения. Ко всему прочему ректорами и инспекторами Духовных академий и семинарий назначались, по сложившейся обязательной практике, лица из числа так называемого черного духовенства, монашествующих. Они не знали атмосферы семьи, не знали проблем взрослеющих детей и потому не могли быть в полном смысле духовными наставниками. В силу самоограничения эти монашествующие начальники были жестоки и несострадательны к учащимся, которых, как мы сказали, сама фатальность их жизненного пути просто угнетала. Так что революционеры были ни при чем; хотя справедливости ради надо отметить, что они искали себе поддержки везде и порою находили как среди воспитанников духовных заведений, так и среди уже рукоположенных священников.
Вот материал из провинции о студенческих волнениях в Воронежской духовной семинарии; сходка была зафиксирована полицейским филером у Чернавского моста 27 ноября 1912 года. Приводим некоторые выдержки из семнадцати пунктов требований:
4 — свободный доступ в фундаментальную библиотеку;
5 — уничтожение обысков (в смысле их прекращения. — А.Б.);
6 — неприкосновенность ученической корреспонденции. А вот отрывок из листовки:
«Наши доморощенные Шерлок Холмсы довольно хорошо подготовлены для этой почтенной деятельности (для обысков. — А.Б.), но не нужно забывать, что они педагоги–наставники, а не сыщики… Кому приятно, когда грязные руки копаются в их белье, читают их письма, узнают заветные тайны и быть может глумятся над ними» [116].
Разумеется, было возбуждено следствие:
В дополнение к рапорту от 29 сего ноября за № 13479, доношу Вашему Превосходительству, что сего числа занятия в Воронежской Духовной Семинарии происходили только в 6–м классе; воспитанники же первых 5–ти классов, в количестве около 500 человек, из города Воронежа выбыли по домам, причем все они Правлением семинарии считаются из семинарии уволенными… В настоящее время в семинарии осталось лишь 65 воспитанников 6–го класса…» [117].
Следует обратить внимание на донесение начальника Воронежского губернского жандармского Управления от 5 декабря 1912 года № 15284, адресованное Воронежскому губернатору:
«Семинарское движение возникло исключительно на почве недовольства внутренним распорядком этого учебного заведения» [118].
Зачинщики в составе 16 человек были в последующее время под постоянным полицейским надзором, о чем свидетельствуют донесения уездных урядников: они имели ограничения в выборе местожительства, в поступлении на учебу в другие учебные заведения.
Историк А. Карташев в 1906 г. написал небольшую работу «Русская Церковь в 1905 году». Его наблюдения как современника для нас немаловажны:
«Духовная школа всех трех ступеней, стоявшая по уставу 1867–70 г.г. на пути к нормальному развитию до типа наиболее естественного и чуждого внутренней фальши, в печальную эпоху 80–х годов была сознательно сдвинута с этой дороги и устроена как раз наперекор течению и запросам своего времени. Ненормальность постановки быстро дала себя знать многими печальными явлениями как внутреннего (омертвение, апатия), так и внешнего (бунты и бегство из ведомства) характера. Прямо кричащая потребность в реформе возникла уже давным–давно, а к настоящему моменту школа, особенно средняя, уже буквально перезрела все реформы, дошла до полного разложения, перестала совсем функционировать. К концу года чуть ли не 50 семинарий было закрыто» [119].
Рапорты благочинных были полны тревоги. «В знании истины Веры и нравственности христианской прихожане Заречных приходов вообще слабы» [120] — это мы приводим ряд сообщений по Нижегородской епархии.
«Относительно прихожан прежде всего должно сказать, что зараза раскола (старообрядчества. —А.Б.) распространяется и пускает более и более глубокие корни в массу темных и неразвитых крестьян» [121].
Впечатляюще звучит сообщение благочинного 4–го округа Гор–батовского уезда:
