Азиатские христы

Второй человек (после Гюльденштуббе), наиболее преуспевший в области психографии, был американец Слэд. У себя на родине, по его словам, он добился непосредственного письма уже в 1860 г. Но знаменитость он приобрел лишь с тех пор, как прибыл в 1876 году в Лондон и здесь устроили публичные сеансы. Эти последние возбудили к себе огромное внимание, в них принимали участие многие более или менее известные люди, которые сообщали о своих наблюдениях в газетах и журналах. Члены Британской ассоциации спиритов захотели там подвергнуть вызываемые Слэдом явления точному контролю в своем собственном помещении. След согласился, но с тем странным условием, чтобы при опытах всякий раз присутствовало не более двух членов. Почему же не больше, если тут не было никакого фокуса?

Но вот описание двух членов. Первый — м-р Эдемс пишет между прочим: «Слэд был проведен в назначенную для опыта комнату, где он последовательно принимал по два члена. Последними вошли туда м-р Хенна и я. Мы нашли Слэда стоящим у обыкновенного складного стола, который вместе с тремя назначенными для нашего сидения стульями был удален от остальных предметов, находившихся в комнате, на расстояние от восьми до десяти футов. Я выразил желание, чтобы что-нибудь было написано в моей записной книжке, которую я подал Слэду вместе с кусочками синего карандаша. Слэд, взяв карманную книжку, держал ее над столом открытой и вполне у нас на глазах; затем он положил врученный ему мною кусочек карандаша на открытую страницу и закрыл книжку, насколько позволял это сделать его большой палец, которым он держал книжку за один ее угол. Через минуту мы услышали указание, что дело сделано, хотя за это время медиумом не было произведено никакого движения, так как мы вполне могли видеть как книжку, так и обе руки Слэда; в книжке действительно оказалось письменное сообщение». А какое сообщение – почему-то умалчивается.

А м-р Хенна пишет об этом же: «М-р Эдмендс выразил желание, чтобы что-нибудь было написано в его карманной книжке. На нее был положен кусочек цветного карандаша, Слэд держал ее совершенно открытой, но половину видной для нас, наполовину спрятанной под углом стола. По прошествии минуты книжка обнаружила сотрясение при отсутствии всякого движения со стороны медиума, и мы услышали указание, что что-то написано; мы могли видеть как книжку, так и обе руки Слэда.»

И так по одному свидетелю Слэд держал книжку закрытой над столом, а по другому выходит как раз обратное: книга была не закрыта, а открыта и не вся на виду, а отчасти находилась под столом. Но это не единственное разноречие: и в сообщениях других членов комиссии встречаются подобные, хотя и не столь значительные несогласия. Сверх того, одно сообщение упускает из виду чрезвычайно важные вещи, о которых упоминает другое. Так, например, Эдмендс в своем приведенном выше рассказе говорит, что они смотрели двойную лодку, когда та была положена на стол; между тем м-р Хенна совершенно умалчивает об этом. А самое то важное, везде и всегда оказывается, насколько мне известно, как бы умышленно выпущенные: каковы были условия освещения комнаты, где являлись духи и совершались эти чудеса. Читая, думаешь, что дело происходило если не днем, то, по крайней мере, в сумерках, или при слабом ламповом освещении, а когда мне специально приходилось расспрашивать непосредственных участников, то обнаруживалось, что их сеансы всегда происходили хотя бы отчасти в полной темноте, когда никто не мог ни видеть ничего, ни фотографировать. «Кому же теперь верить? – спрашивает д-р Леман (стр. 344). Если различные известия относительно той же самой вещи в такой степени расходятся между собой и опускают важные обстоятельства (вроде освещения комнаты), то это конечно не усиливает нашего доверия к надежности наблюдателя. Ведь при этих условиях возможно, что обе стороны впали в ошибку даже и в той части, где они согласны между собой. Потому и при исследовании «Британской ассоциацией спиритов» приходится прежде всего искать каким способом обманывал их Слэд. А что он обманывал, это было даже удостоверено.

В сентябре 1876 года профессор зоологии Ланкастер возымел наконец подозрение, что деяния Слэда не более как ловко исполняемые фокусы, и когда Слэд опускал под стол якобы чистую доску, Ланкастер моментально выхватил ее у него и увидел, что там уже имелась «весть от духов». Он еще и раньше заметил, что вся рука Слэда совершала такие движения, как если бы он писал в темноте на доске. Ланкастер возбудил против Слэда обвинение в обмане, и тот, по английскому «закону о бродягах-шарлатанах» был присужден к трем месяцам рабочей тюрьмы, но апелляционный суд отменил это решение, хотя и не по существу, а лишь на основании нарушения формы. Слэд был выпущен на свободу и в следующем году жил попеременно в Англии и Голландии. Осенью 1877 г. прибыл он в Берлин, где его деятельность возбудила такое же внимание, как и в Лондоне. Но, не смотря на все усилия, берлинским спиритам не удалось побудить к исследованию этих явлений ни Гельмгольца, ни Вирхова и других знаменитых ученых, и только в Лейпциге этим делом решился заняться известный астрофизик Цельнер. 15 ноября 1877 г. Слэд, по его приглашению, в первый раз явился в Лейпциг, и Цельнер экспериментировал с ним до июня 1878 г. При этих опытах «сила» Слэда достигла своего высшего проявления: в присутствии Цельнера у него удачно выходили различные опыты, которых впоследствии ему никогда не удавалось воспроизвести опять. Описание их Цельнер издал, вместе со своим заключением, в трех томах своих «научных статей» (Лейпциг, 1878-79), где самим опытам посвящается лишь незначительная часть этих томов, заключающих в себе 2000 страниц. А большая их часть представляет яростные нападки Цельнера на различных немецких ученых, зато, что они не хотели согласиться на исследование деяний Слэда, а постоянно считали его за ловкого фокусника, который все время обманывал его, Цельнера. Его горячее желание доказать подлинность медиумических явлений обратилось тут в настоящую манию и вместо того, чтобы сообщить вполне точные сведения о своих опытах и представить их в таком изложении, которое исключало бы всякую мысль о возможности при данных условиях какого либо обмана, он ограничивается тем, что указывает в нескольких строках результаты, опуская окружающие обстоятельства; но при этом осыпает своих противников отборнейшими грубостями.

Только в виде исключения, Цельнер снисходит до изображения самого главного, именно окружающей обстановки. Об одном из своих замечательнейших опытов относительно непосредственного письма он рассказывает, например, следующее: (т.2 стр.216, прим.)

«Две мною самим купленные, снабженные метками и тщательно вытертые аспидные доски были крепко связаны вместе крестообразно наложенным шнуром в 4 квадратных миллиметра толщиной, после того как сначала между ними был помещен отломок от нового грифеля толщиной около 5 миллиметров. Такая доска была положена у самого угла, незадолго перед тем лично мною купленного, ломберного стола из орехового дерева. В то время как В.Вебер, Слэд и я сидели за столом и занимались магнетическими опытами, причем все наши шесть рук лежали на столе, а руки Слэда были удалены от доски на расстоянии более двух футов, внезапно между никем нетронутыми досками начались очень громкие звуки писания. Развязав потом доски, мы нашли девять следующих строк…На доске находилась та метка, которую я заранее нанес на нее, так что здесь не может быть речи о ее подмене, или предварительном приготовлении »

Но ведь даже посредственный фокусник был бы в состоянии написать что-нибудь на паре связанных вместе досок, в то время как возле два сидящих ученых погружены в магнетические опыты: едва ли можно найти более благоприятные условия для обмана. Да сверх того и сам Цельнер ухватился за эти явления с целью во что бы то ни стало подтвердить свои размышления о том, что чистая алгебра в приложении к геометрии не ограничивает пространство пределом трех измерений — длиной, шириной и высотой. Действительно, если мы линии обозначим через а (рис. ), то устроенный на ней квадрат будет а², построенный на квадрате куб будет а³. Но ведь алгебра дает нам возможность написать и а, а, а, и т.д. Чему же пространственно будет соответствовать эти алгебраические выражения? Оказывается, что нет доступных для нашего движения пространств: все животные могут двигаться только в длину, ширину и высоту, но не могут двигаться еще по четвертому измерению, которое не есть ни длина, ни ширина, ни высота, а нечто совсем особое. И кроме того, физика показывает нам что ни в одно из таких многомерных пространств не заходят и физические силы природы. Так можно доказать, что в двухмерном пространстве, каковым является поверхность этого листка бумаги свет, лучистая теплота, электромагнитные волны и сама сила тяготения ослабевали бы пропорционально своему расстоянию от центра своего исхода, что и можно доказать для света, распространяющегося в узком пространстве между двумя зеркальными поверхностями, в трехмерном (объемном) пространстве все эти силы природы должны ослабевать пропорционально квадрату расстояния, как это и есть. В воображаемом четырехмерном пространстве, как показывает та же математическая теория, они ослабевали бы пропорционально кубу, пяти мерном пропорционально четвертой степени расстояния от точки своего исхода и т.д.. Но все естественные силы природы ослабевают в бесконечном свободном пространстве вселенной только пропорционально квадрату расстояния от своей исходной точки …И вот Цельнер пришел к заключению, что существование пространств высшей меры можно доказать тем, что в него способны залетать духи. Но тогда ясно, что они могут неожиданно появляться в совершенно замкнутых пространствах. Вообразите, например, что они могут летать не только в длину, ширину и высоту но также и в прошлое и будущее.