Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века

В 1907 году шведский исследователь Якоб Аренберг высказал предположение, что наружные врата Софийского собора, в некоторых деталях которых он увидел скандинавские черты, могли попасть в Новгород из Магдебурга через Сигтуну, которая в XII веке имела тесные связи с Новгородом.

Летом 1911 года в Новгороде проходил XV Археологический съезд, в работе которого принимали участие известные шведские ученые: специалист по древней истории северных стран профессор Оскар Альмгрен, археолог Туре Арне и профессор Густав Хальстрем. На одном из последних заседаний к участникам съезда обратился член Русского военно-исторического общества капитан П.И. Белавенец. От имени Трофейной комиссии, занимающейся сбором вещественных памятников боевой славы России, он попросил участников съезда дать ответ, какие врата Софийского собора в Новгороде можно считать реликвией морского похода новгородцев на Сигтуну в 1187 году.

В какой-то мере на запрос Трофейной комиссии о вратах Софийского собора попытался ответить участник Археологического съезда профессор Оскар Альмгрен. Он передал в Новгородское общество любителей древности свою статью «К легенде о Сигтунских вратах в Новгородском Софийском соборе», которая была опубликована в 1912 году. В этой статье он опроверг легенду о шведском происхождении наружных врат Новгородской Софии. По его мнению, они были вывезены в Новгород из польского города Плоцка как военная добыча. Однако в то время Альмгрену Не были известны ни письмо Делагарди Оксеншерне, ни сочинение Ашанея. На них ему указали капитан П.И. Белавенец, русский священник в Стокгольме Павел Румянцев и граф К. Стенбок. После ознакомления с ними Альмгрен опубликовал в Швеции новый вариант статьи о Сигтунской легенде, в которой связал ее возникновение с пребыванием шведов в Новгороде в начале XVII века.

Таким образом, легенда о Сигтунских вратах Новгородского Софийского собора имеет чисто шведское происхождение. Русскими источниками она не подтверждается. Шведы, побывавшие в России в XVII и XVIII веках, сопоставили бытовавшее в Швеции предание с тем, что они увидели в Новгороде, и создали свою версию, прочно укоренившуюся в обыденном сознании шведов, а впоследствии и русских. Для шведов она служила доказательством того, что им в конце концов удалось отыскать одну из своих реликвий. Для русских же она подтверждала сам факт похода 1187 года на Швецию и участие в нем новгородцев. Не случайно Трофейная комиссия обратила внимание на эти врата как на памятник боевой славы русского оружия. По иронии судьбы ее обращение к XV Археологическому съезду дало импульс к развенчанию легенды, которая вполне устраивала как шведов, так и русских.

С военным присутствием шведов в Новгородских землях в 1611–1617 годах было связано появление первых планов Новгорода, которые были представлены шведским археологом Туре Арне на уже упоминавшемся XV Археологическом съезде в Новгороде. 27 июля 1911 года в зале Дворянского собрания он выступил с докладом «Новгород во времена шведского владычества по Балтийскому побережью 1611–1617 гг. по старым картам из Стокгольмского военного архива», в котором представил три старинных плана Новгорода из Королевского военного архива в Стокгольме. Фотокопии этих планов он передал в Новгородское общество любителей древности, которое впервые издало его в 1912 году. Эти планы являются самыми древними из известных планов Новгорода и имеют большое значение для изучения топографии города.

Первый чертеж, выполненный Улофом Ханссоном Орнехувудом карандашом и акварелью с надписями на шведском языке, изображает взятие Новгорода шведами 16 июля 1611 года. Второй чертеж с надписями на французском языке представляет облегченную копию первого или его черновик. Третий план Новгорода, продемонстрированный Т. Арне на XV Археологическом съезде, носит название «Новгород с ситуацией». На нем показана реальная планировка и условно — застройка Новгорода и ближайших окрестностей приблизительно на конец 1730-х — начало 1740-х годов. Он отражает планировку Новгорода после реконструкционных работ, выполненных в 1720-х — начале 1730-х годов.

Чертеж Орнехувуда отличается высокой степенью точности, в то же время он в высшей степени избирателен и не показывает те объекты, которые не интересовали его составителя. На нем обозначены башни и укрепления самого Новгорода, сожженные окрестные монастыри, показана обобщающая планировка Новгорода в границах Окольного города с реками Гзень и Резень, ручьями Тарасовец, Федоровский, с прорисовкой детинца, Малого земляного города в шесть бастионов; объемно даны церкви и окрестные монастыри, прорисованы дороги на Москву, Копорье, Псков. В соответствии с традицией начала XVII века на едином чертеже даны последовательно первоначальный лагерь шведских войск, развертывание войск перед первой атакой, расположение шведских войск во время первой атаки с западной стороны Окольного города, размещение шведских войск перед второй атакой уже по периметру Малого земляного города.

В 1672 году гравер Д. Падт Брюгге создал парадную копию чертежа 1611 года. Она была сделана с использованием всего существовавшего тогда арсенала графического украшения — картушей с аллегорическими фигурами, геральдическими щитами и каллиграфическими надписями на латинском языке, военных атрибутов и символики, изображениями батальных сцен, витиеватого компасного картуша и разных типов гравировки. В Швеции этот план впервые был опубликован в книге Ю. Видекинда в 1671 году. Российских исследователей с ним познакомил О.Л. Вайнштейн. В сравнении с первым планом дополнительной информации по топографии города он не несет, однако содержит важную политическую информацию.

С.В. Зверев обратил внимание на то, что картуш в правом верхнем углу плана увенчан изображениями двух пленных новгородцев и фигурным щитом с гербом, изображающим двуглавого орла, под крыльями которого помещены искаженные изображения ключей с сердцеобразными ручками. Он отметил, что этот герб, равно как и опубликованное в латиноязычном издании сочинения Видекинда стихотворение «На герб и взятие Великого Новгорода», содержит описание герба Новгорода, неизвестного отечественным исследователям российской геральдики:

С.В. Зверев предположил, что проект этого герба был создан в преддверии выборгских переговоров в связи с ожидавшимся прибытием в Новгород шведского принца Карла Филиппа, который должен был стать основателем новой правящей династии в России. Переговоры в Выборге закончились неудачей, Карл Филипп в Новгород не приехал, и от герба остался только проект.

Следует отметить, что вопрос о датировке шведского плана до сих пор остается открытым. Т. Арне высказал предположение, что он может быть датирован 1611 годом. Позднее было высказано мнение о том, что этот план был приложен Якобом Делагарди к отчету о взятии Новгорода.

Н.Н. Кузьмина и Л.А. Филиппова считают, что «чертеж Новгорода, который шведы использовали в плане осады города в 1611 г., является одним из самых ранних и точнейших чертежей русского города. Он выполнен опытной рукой специалиста на основе инструментально-масштабной топосъемки. Если учесть, что русские карты этого времени были рисованными и не основывались на масштабности, то остается предположить, что топосъемка Новгорода была произведена иностранным специалистом». По их мнению, таким специалистом мог быть итальянский архитектор, который в 1582 году принимал участие в переустройстве новгородских фортификаций.