Эти разные, разные лица

Сейчас, когда я пишу эти строки, фильм только-только закончен. Его еще никто не видел, кроме ближайших друзей. Скоро его представят на суд зрителей.

Случилось так, что работа над этим фильмом совпала с моим семидесятилетием и пятьюдесятью годами работы в кино. И если бы у меня сейчас брали интервью, то на последний стереотипный вопрос "ваши планы на будущее?" я бы ответил: "У артистов, за редким исключением, планов не бывает. Бывают надежды".

Ну а надежды иногда сбываются.

Порой даже самые фантастические.

* * *

"Гончарный круг" стал настоящей творческой победой и режиссера, и актеров. Роль Лукича стала последней значительной работой Андрея Файта в кино. В январе 1976 года он умер.

Его сын, Юлий Файт, стал режиссером. В 1960 году окончил ВГИК, мастерскую Михаила Ромма. Отец не только отказался помочь ему в поступлении, но даже старался не появляться рядом с институтом. В этом вопросе он был очень принципиальным - никогда не просил за себя, не станет просить и за сына. Юлий Файт учился, а затем и дружил с Тарковским, Шукшиным, Миттой. Он увлекся детским кино, снял фильмы "Мальчик и девочка", "Марка страны Гонделупы", "Пограничный пес Алый", "Зеленый остров", создавал документальные и научно-популярные фильмы, сюжеты для "Ералаша".

В 1998 году Юлий Андреевич передал мне рукопись отца, благодаря которой и родилась эта глава.

Евгения Мельникова

ТА САМАЯ "РАШЕН РАЙКА"

Евгения Мельникова оставила профессию в начале восьмидесятых годов. Ее последняя роль в кино была отмечена Государственной премией России. Фильм "Не хочу быть взрослым" полюбился зрителям, но мало кто из них ассоциировал добрую бабушку с яркой, эксцентричной Раечкой из легендарной комедии Александрова "Цирк" или отважной Галей Быстровой из "Летчиков". Эти героини ушли в далекое, кажущееся чем-то нереальным прошлое. Это уже история. А Евгения Константиновна, единственный живой свидетель и участник тех событий, обрекла себя на неузнаваемость, очень рано перейдя на характерные и эпизодические роли. Сделала она это ради семьи, ради дочери. Она выпала из жестокого конвейера под названием "советское кино 30-х". Но работа всегда оставалась при ней. Она много играла в Театре-студии киноактера, вела шефскую работу и, конечно же, снималась: "Школа мужества", "Дело было в Пенькове", "Жизнь сначала", "До свидания, мальчики!", "Снежная королева"...

- Я - коренная москвичка,- рассказывает Евгения Константиновна.- Мое детство прошло на 1-й Тверской-Ямской. Наш дом фасадом выходил на Тверскую улицу, а двором - на 1-ю Брестскую, где была церковь Василия Кесарийского. Там меня, кстати, и крестили. Мой папа работал слесарем-механиком, мама была домашней хозяйкой. У родителей нас было четыре девочки. Сейчас я осталась одна.

- Какое самое большое впечатление детства сохранилось у вас в памяти?

- Вы знаете, в моей памяти сохранился один случай. Папа как-то сказал: "Сейчас пойдем встречать царя..." Ну кто такой для меня был царь? Мы выписывали журнал "Нива", и там я видела большой портрет Николая II красивый, весь в регалиях. Я его таким и запомнила. Что ж, думаю, надо посмотреть и в жизни. По-моему, это был 1914 год. Царь как раз должен был ехать с Ходынки. Народу на улице было не так уж и много. Вижу - едет машина военная. И двое там сидят. Папа говорит: "Смотри, вон царь". Я смотрю и не понимаю - где же? Потом вижу вторую машину, тоже военную. Я кричу: "А вон еще царь!" И так на весь кортеж: "И вон там царь! И там!.." Папа стал меня успокаивать: "Тише, тише, это не царь, а его сопровождение". Таким образом я уже проявила свои демократические наклонности.

- А когда же проявились наклонности актерские?

- Тоже довольно рано. В пять лет я прочла книгу "Жил да был Крокодил..." Корнея Чуковского, и так она мне понравилась, что я запомнила ее на всю жизнь. Эти стихи и стали моим первым репертуаром. Меня преследовало желание обязательно всем их рассказать. Очевидно, что-то актерское было заложено во мне природой. И я стала заставлять всех меня слушать. Рядом с нашим домом находилась Головачевская гимназия, куда я поступила учиться. И даже во время поступления я тоже читала эти стихи.

А однажды подруга пригласила меня посмотреть любительский спектакль: "У нас есть замечательный художественный руководитель, он поставил "Золушку". Это очень интересно, приходи". Конечно, я пошла. И так мне понравилось! И спектакль хороший, и руководитель такой молодой, интересный. Но, как ни странно, я поняла, что сама не хотела бы сыграть Золушку. А злую сестру Берту - вполне. Так во мне проснулись задатки характерной актрисы.

Меня приняли в эту группу, и с тех пор я стала работать у Федора Михайловича Никитина - именно он и был тем самым молодым интересным художественным руководителем. Впоследствии он стал народным артистом, много работал в Ленинграде, снимался в кино. А тогда возился с нами, малышней. Студия носила название "Потешное кольцо" и даже имело свое собственное знамя - фиолетовое с зеленым кольцом. С этим знаменем мы ходили хоронить Вахтангова.

- Выходит, вы уже выходили на вполне профессиональный уровень?

- Да. Больше того, прошло какое-то время, и мы приготовили пьесу "Новая шапочка Андерса". В театре "Летучая мышь", где Никитин играл, был устроен утренник, и мы играли спектакль. И вы представляете: в ложе сидел Константин Сергеевич Станиславский! Не знаю, по каким причинам и кто его пригласил. Но ему очень понравился спектакль, и он предложил нам прийти во МХАТ - показать свой репертуар.

И вот мы в старом МХАТе. Константин Сергеевич вошел - высокий, стройный, красивый, седые волосы - сел за столик. А тогда был страшный голод, 21-й год. На столике у Станиславского стоял в серебряном подстаканнике стакан с чаем и лимонной долькой, а рядом - маленькая тарелочка с двумя сухими пирожными. Мы смотрели на эту тарелочку и думали, что перед нами Бог!

Но это я отступила. Константин Сергеевич предложил нам сыграть сцену из "Синей птицы" - "царство будущего", как мы его себе представляем. Мы начали... Мне досталась роль Тильтиля.