Эстетика однополой любви в древней Греции

(№ 1643). «[ Менипп на небе]. Милейший Ганимед, замечая, что Зевс не смотрит в мою сторону, всякий раз из человеколюбия наполнял для меня нектаром одну-другую чарочку» (Лукиан. Икароменипп, или Заоблачный полет 27, пер. С.С.Лукьянова [Лукиан 2001, т.1, с.343])

Переправа, или Тиран

(№ 1644). «[ Тиран Мегапенф в Аиде]. (10) Мегапенф. Я готов вам представить поручителей в моем скором возвращении. Если хотите, я отдам даже вместо себя моего любимца.

Клото. За которого ты, безбожник, молился, чтобы его оставить на земле?

Мегапенф. Раньше я об этом не раз молился, теперь же я вижу, что лучше.

Клото. И он придет спустя недолго после тебя, убитый новым царем» (Лукиан. Переправа, или Тиран 10, пер. И.П.Мурзина [Лукиан 2001, т.1, с.350])

(№ 1645). [ Суд Радаманфа над Мегапенфом] (26) Киниск. … Я пропущу все, что совершил этот треклятый, будучи простым гражданином; довольно того, что он, подобрав себе в товарищи самых отчаянных людей и вооружив их, восстал против города и стал тираном, без суда убил более чем десять тысяч человек, забирая себе их имущество; а когда он достиг высшей степени богатства, то предался всякому распутству, со всею грубостью и дерзостью относясь к несчастным гражданам, позорил девушек и мальчиков и, как пьяный, неистовствовал над подчиненными. … (27)

Мегапенф. Убийства, про которые он говорит, я совершил; а все прочее – развратную жизнь, насилие над мальчиками и девушками – ложно возводит на меня Киниск.

…

Киниск. Позови мне, Гермес, его лампу и кровать; пусть они придут и засвидетельствуют, что за ним знают.

…

Кровать. Киниск во всем обвинял правильно. Мне стыдно, владыка Радаманф, сказать, какие дела он на мне совершал.

…

Лампа. …того, что он делал и позволял себе ночью, я не решаюсь сказать. Я видела, кроме того, много, чего нельзя сказать и что превосходит всякое бесстыдство…» (Лукиан. Переправа, или Тиран 26-27, пер. И.П.Мурзина [Лукиан 2001, т.1, с.355-356])

Разговоры в царстве мертвых

(№ 1646). « Диоген – Полидевку. Да еще скажи красавцам и силачам, коринфянину Мегиллу и борцу Дамоксену, что у нас ничего не остается от светлых волос, от сверкающих их черных глаз, от румяных щек, сильных мышц и плеч могучих, - все это для нас один прах; голый череп – вот вся наша красота» (Лукиан. Разговоры в царстве мертвых 1, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.370])

(№ 1647). « Полистрат. …я прекрасно мог всем наслаждаться: у меня были немало красивых мальчиков, и нежные женщины, и благовония, и душистое вино, и стол такой, какого нет и в Сицилии.

… С самого утра уже стояли у моих дверей целые толпы народу, а потом приносили мне всевозможные дары, все что ни есть лучшего на земле.

… Да разве ты не знаешь, что такая любовь к богатым и бездетным старикам очень распространена?

… Для виду я говорил каждому из них в отдельности, что именно его сделал своим наследником; они верили и еще больше старались мне угодить. Но у меня было и другое, настоящее завещание, а всех моих обожателей я оставил ни с чем.

Симил. Кого же ты назначил наследником в окончательном завещании? …

Полистрат. … Одного из мальчиков-красавцев, купленного недавно фригийца.

… Во всяком случае, он более достоин быть моим наследником, чем те, хоть он и варвар, и негодяй; теперь его милости добиваются самые знатные люди. Так вот, он получил мое имущество и теперь числится среди евпатридов; бреет бороду и слова произносит на варварский лад, но, несмотря на это, он, по мнению всех, знатней Кодра, прекраснее Нирея и умнее Одиссея» (Лукиан. Разговоры в царстве мертвых 9, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.376-377])

(№ 1648). « Гермес. …А этот красивый юноша кто такой?

Харон. Хармолей, мегарский красавец, за один поцелуй которого платили по два таланта.

Гермес. Скорей снимай с себя красоту, губы вместе с поцелуями, длинные волосы, снимай румянец с щек и вообще всю кожу. Хорошо, ты готов к отъезду; садись» (Лукиан. Разговоры в царстве мертвых 10, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.378])

(№ 1649). « Менипп. В этом отношении, Сократ, ты счастливый человек: все считают тебя достойным удивления и думают, что ты все знал, хотя – будем откровенны – ты не знал ничего.

Сократ. Да я же сам не раз говорил им это; а они думали, что «ирония» представляет собой что-то.

(6) Менипп. Кто эти все, что тебя окружают?

Сократ. Хармид, о Менипп, Федр и сын Клиния.

Менипп. Поздравляю, Сократ: ты и здесь занимаешься своим делом и умеешь ценить красивых.

Сократ. А что мне еще делать? …» (Лукиан. Разговоры в царстве мертвых 20, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.393-394])

Переписка с Кроном

(№ 1650). « Ликин – Крону. … И отроки у богачей цветущие и кудрявые, которых они Гиацинтами, Ахиллами и Нарциссами величают, пусть, протягивая им кубок, вдруг станут лысыми, пусть исчезнут их кудри и борода вырастет острая, как у тех клинобородых, что выступают в комедиях, а на висках щетина появится не в меру густая и очень колючая, середина же вся гладкой и голой останется» (Лукиан. Переписка с Кроном 24, пер. Н.П.Баранова [Лукиан 2001, т.1, с.415])

(№ 1651). « Крон – Ликину. … Я не стану говорить, сколько у богачей еще разных горестей: сын беспутный, или жена, в раба влюбленная, или любовник, поддерживающий связь больше по необходимости, чем ради удовольствия, и, вообще, много есть такого, чего вы как раз не знаете, а смотрите только на их золото да пурпур» (Лукиан. Переписка с Кроном 29, пер. Н.П.Баранова [Лукиан 2001, т.1, с.417])

(№ 1652). « Богачи – Крону. … На самом же обеде: когда беднякам самим лень станет обжираться и набивать свой желудок, после того как выпьют более чем достаточно, они то мальчика красивого, подающего им кубок, украдкой за руку ущипнут, то к наложнице или к законной супруге хозяина подбираются» (Лукиан. Переписка с Кроном 38, пер. Н.П.Баранова [Лукиан 2001, т.1, с.420])

Сновидение, или Петух

(№ 1653). « Микилл – петуху. Тьфу! Что ты говоришь! Так, значит, и женщиной, среди прочих превращений, побывал Пифагор? И было некогда время, когда и ты, о достопочтеннейший из всех известных мне петухов, нес яйца? Ты, бывшая Аспазия, спала с Периклом, беременела от него, и шерсть чесала, и заставляла челнок сновать по основе, и вела распутный образ жизни, как гетера?

Петух. Да, я все делал, но не я один, а также Тиресий, еще до меня, и сын Элата, Кеней, так что все насмешки, которые ты направишь против меня, и против них также обращены будут.

…

Микилл. Удавиться бы тебе, петух! Что же, ты думаешь, все люди попеременно становятся то милетцами, то самосцами? Ты, говорят, и в бытность свою Пифагором в расцвете юности не раз служил Аспазией для самосского тирана» (Лукиан. Сновидение, или Петух 19, пер. Н.П.Баранова [Лукиан 2001, т.1, с.430])

(№ 1654). « Петух. [ Рассказ о жизни царей] Но есть и другие невзгоды: любовник, уступающий лишь необходимости; наложница, питающая склонность к другому; слухи о том, что этот и тот собираются отложиться от тебя; два или четыре оруженосца о чем-то шушукаются между собой. А самое главное – это то, что приходится с особенной подозрительностью относиться к наиболее близким и всегда ожидать, что от них придет что-нибудь ужасное: вот я умер от яда, поданного сыном, а другой подобным же образом гибнет от руки своего любовника, и такая же смерть постигает, конечно, и третьего» (Лукиан. Сновидение, или Петух 25, пер. Н.П.Баранова [Лукиан 2001, т.1, с.433-434])

(№ 1655). « Петух. Ты все еще грезишь богатством. Смотри же. Видишь? Вот он, сам Евкрат, человек почтенного возраста, - лежит под собственным рабом.