История России XVIII-XIX веков

На Северном Кавказе имперская политика социальной ассимиляции долгое время не приносила успеха главным образом потому, что в «вольных обществах» имущественная дифференциация была невелика и не выработалось четкого иерархического представления о знатности. Ситуация стала меняться по мере распространения мюридизма. Первые проповедники мюридизма объявляли себя шейхами и пророками, их проповедь не выходила за пределы нескольких аулов, и российские власти не воспринимали ее серьезно. Но уже в 1828 г. Мухаммед Ярагский провозгласил своего последователя Гази-Магомеда имамом, чья духовная и светская власть должна была распространяться на Дагестан и Чечню. Первый имам начал активные военные действия против неверных, напав на крепость Внезапная. России и ее многочисленным сторонникам среди горских народов был объявлен газават, что можно расценивать как призыв к широкомасштабной кавказской войне.

Мюридизм на Северном Кавказе.Ответом Паскевича стало обращение к населению Дагестана, где Гази-Магомед обвинялся в возмущении спокойствия. Имаму объявлялась война, в которой кавказские генералы рассчитывали на скорый успех. Паскевич отказался от ермоловского плана покорения Кавказа и считал достаточным проведение отдельных военных экспедиций и строительство опорных пунктов. Войска Паскевича блокировали Гимры, один из центров мюридизма. После набега Гази-Магомеда на Кизляр, который был жестоко разграблен, Гимры в 1832 г. были взяты штурмом, имам погиб в сражении. К этому времени Паскевича уже не было на Кавказе, а действия его преемников не отличались ни военной предприимчивостью, ни стратегической дальновидностью. Кавказский корпус пополнялся медленно, его численности не хватало для контроля над большими горными территориями. Набеговая система, которую практиковали горцы, не встречала серьезного сопротивления, приводила к деморализации населения, жившего на равнине. Успешные набеги создавали преувеличенное представление о военных силах последователей мюридизма.

Второй имам Гамзат-Бек предпринял поход против Аварского ханства, земли которого он рассчитывал включить в состав своего государственного образования. Он предательски расправился с семьей аварских ханов и, в свою очередь, был убит. В 1834 г. третьим имамом стал Шамиль, чье долгое правление привело к созданию в горной части Чечни и в северных районах Дагестана имамата — теократического государства, где вся верховная власть, светская и духовная, была сосредоточена в руках имама. Шамиль был удачливый военный, умелый администратор, он пользовался огромным авторитетом как истинный правоверный. Он разделил имамат на округа, которыми управляли наибы. Его резиденцией был аул Ахульго. Основной силой Шамиля были мюриды, на чью верность и храбрость он полагался. Их число не превышало трех-четырех сотен. Но всего под свои знамена Шамиль мог собрать до 20–30 тыс. человек. Он получал поддержку деньгами и оружием от Османской империи, власти которой заверял в верности султану. Ему покровительствовал лондонский кабинет, и на английских судах нередко доставлялось оружие.

Внутренняя жизнь имамата определялась законами шариата и распоряжениями имама. Шамиль искоренял адат, беспощадно карал ослушников, широко использовал заложничество и постепенно разрушалстарые «вольные общества» и традиционную горскую систему ценностей. Его наибы и мюриды обогащались за счет военных набегов и благодаря поборам, тяжесть которых ложилась на простой народ. Придворный историограф Шамиля признавал: «Наибы его оказались наибами порока. Подлинно были они бедствием для народа. Имам называл их верными управителями и поэтому делал вид, что не слышит жалоб тех, кому были причинены обиды».

Ведя газават, Шамиль до времени сдерживал недовольство своих подданных, переключая его на неверных. Но в конечном итоге ни его личная популярность, ни его безмерная жестокость не могли предотвратить процесс внутреннего разложения имамата, основным фактором которого стало социально-имущественное расслоение.

Николай I придавал большое значение делам на Северном Кавказе. Поздравляя Паскевича с завершением русско-турецкой войны, он писал: «Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее — усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных».

Военные действия на Северном Кавказе не были активными и шли с переменным успехом. Не последнюю роль в этом играли постоянные перемещения в командовании Кавказского корпуса, некомпетентное вмешательство чинов Военного министерства и то обстоятельство, что для части старших офицеров война была средством материального обогащения. Отдельные командиры действовали самостоятельно, стремясь к частным победам и военным отличиям. В 1834 г. отряд генерала Ф. К. Клю-ге-фон-Клюгенау предпринял наступление против Шамиля и вытеснил того из Аварии в Северный Дагестан. Командование решило, что движение горцев в основном подавлено.

Ункяр-Искелесийский договор.Окончательное утверждение на Северном Кавказе Николай I связывал с успехами в Восточном вопросе, долгосрочную политику в котором определили военные и дипломатические победы России. После 1829 г. петербургский кабинет поверил в слабость Османской империи и стал рассматривать ее как удобного соседа, чье существование не вредит интересам России. Демонстрируя добрые намерения, правительство досрочновывело войска из Дунайских княжеств, сократило размеры турецкой контрибуции. Вскоре появилась новая возможность показать изменившееся отношение к Порте, целостность которой поставил под сомнение мятеж египетского паши. Египетские войска в 1832 г. разгромили султанскую армию, что заставило турецкие власти просить европейские кабинеты о помощи. Великие державы выступали за сохранение Османской империи, но только Россия оказала ей прямую действенную помощь. На восточном берегу Босфора был высажен тридцатитысячный русский десант, а генерал Н. Н. Муравьев был послан в Александрию, чтобы вручить ультиматум египетскому паше. Николай I наставлял Муравьева: «Помни же как можно более вселять турецкому султану доверенности, а египетскому паше страху». Демонстрация силы принесла успех, и движение египетских войск на Константинополь было остановлено.

Со специальной миссией в турецкую столицу был послан А. Ф. Орлов, который в июне 1833 г. подписал в местечке Ун-кяр-Искелеси союзный договор о российской военной помощи султану в случае нового конфликта с египетским пашой. Россия выступала гарантом целостности Османской империи. Взамен она получала выгодный режим черноморских проливов, султан обязался закрыть Дарданеллы для военных кораблей европейских держав. Для флота России проливы оставались открыты. Закрытие Дарданелл обеспечивало безопасность Черноморского побережья России, а провозглашенный принцип совместной обороны проливов позволял контролировать их в случае военных действий. Это была блестящая победа российской дипломатии, немалый вклад в которую внес лично Николай I. Он проявил уместную твердость, отвергнув попытки Англии, Франции и Австрии пересмотреть Ункяр-Искелесийский договор.

Соотношение сил на Востоке изменилось. В 1833 г. была подписана секретная Мюнхенгрецкая конвенция (первая), по которой Россия и Австрия обязались поддерживать неприкосновенность Османской империи и действовать совместно в случае возникающих угроз на Востоке. Это соглашение давало возможность использовать противоречия между великими державами, противопоставляя Австрию ее недавним партнерам. Одновременно оно показало, что России трудно обходиться без союзников. Нессельроде был доволен тем, что в случае обострения Восточного вопроса «мы будем видеть Австрию с нами, а не против нас».

Главным противником России в Восточном вопросе была Англия, чьи экономические позиции на Ближнем Востоке постоянно укреплялись. В 1839 г. новый турецко-египетский конфликт вовлек все великие державы в дела Османской империи. Англия и Австрия поддержали султана, Франция — египетского пашу. Локальный конфликт превратился благодаря участию в нем великих держав в европейский кризис, который лишил Россию «свободы рук». Понимая, что режим проливов больше не зависит от двусторонних русско-турецких соглашений, Николай I встал на сторону султана, тем самым примкнув к лондонскому и венскому кабинетам. Это был противоречивый союз, продиктованный как данным ранее обещанием сохранить целостность Османской империи, так и идеологическим неприятием «короля баррикад» и его политики.