История Украины. Научно-популярные очерки

Разные подходы Кремля к крестьянству двух регионов, которые оказались в одинаково бедственном положении, находят рациональное объяснение: украинское село было охвачено повстанческим движением. Чекисты Украины докладывали правительству, что за 10 месяцев 1921 г. были выведены из борьбы 444 атамана (погибли в боях, расстреляны, явились с повинной). Основная часть явившихся с повинной пришлась на вторую половину года. Советская историография объясняла это явление таким образом: повстанческое движение пошло на спад, когда крестьяне почувствовали на себе благотворное влияние новой экономической политики. Однако в 1921 г. нэп еще не пришел в украинское село. В условиях голода методы хлебозаготовок не изменились. Более убедительным является объяснение, которое вытекает из опыта борьбы повстанческих отрядов под руководством Н. И. Махно. Преследуемые Красной армией, махновцы собрались на совещание в июле 1921 г. в селе Исаевка Таганрогского уезда. Обсуждался вопрос: в каком регионе продолжить борьбу? Было решено сменить привычный, но опасный из-за насыщенности войсками регион и провести рейд по донецким и поволжским степям. Однако в условиях приближавшегося голода политическая активность крестьянства уменьшилась практически до нуля. Никем не поддержанный, Махно повернул свои тачанки на запад, пересек сначала Днепр, а потом Днестр и ушел в Румынию.

Н. И. Махно

Голод оказался фактором, который более эффективно, чем карательные экспедиции, утихомиривал крестьянство. Поняв это, Кремль помог природному катаклизму справиться с «кулацким бандитизмом», конфискуя мизерные продовольственные запасы даже у крестьян голодающих губерний.

Образование Советского Союза

Один из наиболее авторитетных на Западе исследователей советского коммунизма А. Безансон сделал наблюдение, которое дает ключ к пониманию закономерностей трансформации Российской империи в Советский Союз. В статье, напечатанной в книге «Концепт империи» (Париж, 1980), он указал, что у России перед Великой войной 1914–1918 гг. была возможность справиться с социально-экономическими проблемами, но она не имела ни единого шанса решить национальный вопрос. Либеральная и модернизаторская политика имперского режима могла бы закрепить за Россией статус великой державы. Но такая политика имела своим следствием возрождение угнетенных наций, которое неминуемо подорвало бы империю изнутри. Поэтому не следует удивляться избранным Кремлем специфическим формам построения единого многонационального государства. Перед основателями СССР стояла одна главная задача: продолжить существование распавшейся империи, по возможности в прежних границах, а если удастся — то и в существенно расширенном виде.

В 1917–1922 гг. конгломерат из девяти формально независимых государств (России, Украины, Белоруссии, Дальневосточной Республики, республик Закавказья, Бухары и Хорезма) соединялся с имперской столицей двумя способами: главным — через диктатуру руководящей верхушки РКП(б), и дополнительным — путем прямого подчинения кремлевскому центру размещенных на периферии силовых и некоторых экономических структур.

После установления в 1922 г. советского контроля над Дальним Востоком буферная Дальневосточная Республика (ДВР) была ликвидирована. Одновременно в Кремле решили, что дальнейшее существование страны без названия является неудобным. После гражданской войны независимые национальные республики выглядели в глазах победителей анахронизмом.

Совмещение страны с государством могло быть осуществлено путем «втягивания» национальных республик в границы Российской Федерации, т. е. превращения их в автономные республики. Автором автономизации республик в научной литературе считается И. В. Сталин. Безусловно, что именно Сталин озвучивал этот проект как нарком РСФСР по делам национальностей и генеральный секретарь ЦК РКП(б). Но в центральном компартийно-советском аппарате автономизация считалась единственно возможным выходом из ситуации раздельного существования группы формально независимых государств в одной стране. Альтернативой могло быть только status quo, т. е. существование республик как «независимых» от России национальных государственных образований. Анализируя события 1922 г., следует на время забыть о другой альтернативе, которая родилась в голове Ленина и не могла до своего озвучивания прийти в голову какому-либо иному политическому деятелю.

При отсутствии В. И. Ленина, которого поразил первый удар смертельной болезни, оргбюро ЦК РКП(б) приняло решение об автономизации национальных республик. Выяснилось, однако, что это решение оспаривают некоторые руководители республик, в том числе наиболее влиятельный из них — член ЦК РКП(б) X. Г. Раковский. Их позицию нельзя было рассматривать как желание сохранить суверенитет советских республик, которого не существовало изначально. Понижение статуса республик они воспринимали как удар по собственному престижу.

Ленин предпочитал не задевать интересов товарищей по партии в национальных республиках, которых он с иронией называл «независимцами». Более того, он хотел бы вообще не поднимать «пресловутый вопрос об автономизации», как высказался 30 декабря 1922 г. в письме руководителям РКП(б), и оставить отношения между республиками в прежнем состоянии. Недовольство некоторых товарищей по партии можно было бы проигнорировать. Более опасной представлялась волна возмущения в национальных республиках, которые лишались суверенитета.

Есть ли противоречие между этим положением и сформулированным в предыдущем абзаце утверждением о том, что национальные советские республики изначально не имели суверенитета? Если и есть, то это — противоречие самого концепта национальной советской государственности, автором которого был Ленин. Оно помогает понять всю изобретательность и коварство ленинской национальной политики.

В упомянутом письме руководителям партии от 30 декабря Ленин называл автономизацию «неправильной и несвоевременной затеей» [416]. Автономные республики не были государствами. Автономизация разрушала конституционную национальную государственность и оставляла при жизни только российскую советскую государственность. Иными словами, де-факто возрождалась «единая и неделимая» Россия, которая отличалась от дореволюционной только тем, что некоторые из ее губерний становились автономными национальными республиками. Российская власть оказывалась лицом к лицу с призраком национально-освободительной борьбы. Народы, которые прошли через горнило национальных революций, рано или поздно поднялись бы на защиту своих прав.

Чтобы предотвратить такой поворот событий, Ленин нашел принципиально иной выход из сложившейся ситуации. Он предложил строить централизованное государство не по советской (путем уничтожения национальных государств), а по партийной линии. При таком подходе суверенитет национальных государств закреплялся в советских конституциях, но исчезал в невидимом силовом поле, генерированном диктатурой государственной партии.

Вождь партии соглашался с тем, что сосуществование одной страны с несколькими государствами является неудобным. Поэтому он нашел простой, но ранее никем не предлагавшийся выход из сложившейся ситуации: все советские государства, число которых в 1922 г. сократилось до четырех (Российская и Закавказская федерации, Украина и Белоруссия) на равных правах образуют федеративную державу. Он же предложил и название для новообразуемой федерации «второго этажа» — Союз Советских Социалистических Республик Европы и Азии. За каждой из союзных республик сохранялось право свободного выхода из федерации, которое закреплялось в конституциях.

Объединение советских республик в единое многонациональное государство стало бы событием, если бы не было государственной партии. В действительности же 30 декабря 1922 г. произошло рутинное событие, расписанное в деталях регламентом оргбюро ЦК РКП(б).