У истоков древнерусской народности

Нам неизвестно, насколько далеко продвинулся этот процесс. Вероятно, он не успел выйти из своей первичной стадии. Трудно сказать также, какой язык пробивал себе дорогу в качестве языка «черняховской» народности. Вряд ли это был готский язык. По-видимому, главными межплеменными языками служили здесь в то время провинциальный латинский, особенно широко распространившийся в Дакии, и греческий, издавна в той или иной мере знакомый населению Северного Причерноморья. «Черняховской» народности не было суждено сложиться хотя бы вчерне. В конце IV в. н. э. области Северного Причерноморья испытывают на себе жестокие удары со стороны кочевников-гуннов, в результате которых рухнули и черняховская оседлость, и ее культура. Это был страшный разгром, по-видимому не уступающий по своей опустошительности татаро-монгольскому нашествию на русские земли в XIII в. В настоящее время так или иначе исследованы уже не одна сотня остатков черняховских поселений и десятки могильников. И все они говорят об одном и том же — что на рубеже IV–V вв. черняховские поселения были покинуты их обитателями. Конечно, нельзя допустить, будто все черняховское население поголовно было уничтожено гуннами или было вынуждено куда-то бежать. Часть готов обосновалась с этого времени в Крыму, часть ушла на запад. Судя по археологическим данным, наименование «готы», фигурирующее у древних авторов, следует понимать здесь не только в этническом, но и в политическом значении. Часть черняховского населения, вероятно, осталась на старых местах, и позднечерняховские древности когда-либо отыщутся. Но пока они неизвестны, и это позволяет судить о масштабах гуннского опустошения.

Наконец, еще один вопрос, связанный с черняховскими древностями. Если черняховская культура распространилась в свое время в разноплеменной среде, свидетельствуя о появлении условий для зарождения новой народности, то нельзя ли допустить, что в этом процессе участвовали и славянские элементы и что, следовательно, археологи, защищавшие славянство «черняховцев», в какой-то мере были правы. Речь может идти при этом о разных славянах — о зарубинецких группировках и о тех славянских племенах, которые могли появиться с пшеворской культурой в Днестро-Днепровском междуречье в первых веках нашей эры из бассейна Вислы. Ответ на этот вопрос в настоящее время может быть лишь гипотетичным, основанным не столько на фактах, сколько на априорных соображениях.

Как видно на прилагаемой карте (рис. 5), черняховская культура в III–IV вв. распространилась лишь на южную часть зарубинецкой территории.

Рис. 5. Распространение древностей зарубинецкой (1) и черняховской (2) культур, движение готов (3).

По-видимому, она была принесена сюда населением, двигавшимся с юга. На Днестре и Волыни «черняховцы» вошли в контакт с идущими им навстречу сильными готскими и пшеворскими группировками, потеснившими к этому времени на восток полесские зарубинецкие племена. Готские и пшеворские группировки, как уже указано, мало-помалу утратили при этом свою культуру, но в военном и политическом отношении взяли верх над разноплеменным населением Северо-Западного Причерноморья, которое, по словам современников, «прежде называлось скифами, а теперь стало именоваться готами». Таким образом, участие славян-«пшеворцев» в формировании черняховского населения очень вероятно, хотя доля их участия сейчас совсем еще не ясна.

Выше была упомянута так называемая волынская группа черняховских древностей III–IV вв., оставленная, судя по всему, пестрым населением — готами и «пшеворцами», в разной степени усвоившими черняховскую культуру. Можно предполагать, что германские элементы из этих мест отошли к югу, а оставшееся население принадлежало главным образом к потомкам славян — «пшеворцам».

В Среднем Поднепровье «черняховцы» встретились с зарубинецким населением, уже потревоженным на западе готами и «пшеворцами», а на востоке и юге сарматами. Очевидно, основная масса зарубинецкого населения на рубеже II–III вв. отошла к северу, за Припять и на Десну. Но какая-то часть зарубинецких славян могла остаться на старых местах, усвоив черняховскую культуру. Насколько справедливо такое предположение, покажут будущие исследования.

Славяне и балты в верхнем Поднепровье в середине и третьей четверти I тыс. н. э

Вплоть до недавнего времени вопрос о зарубинецких племенах как древних славянах, поставленный впервые семьдесят лет тому назад, оставался дискуссионным. Это объясняется тем, что между зарубинецкими древностями и бесспорными остатками культуры восточных славян конца I тыс. н. э. в археологии зиял хронологический разрыв протяженностью более чем в полтысячи лет. На него постоянно указывали противники «славянства» зарубинецких племен. Многие исследователи полагали, что эти древние, по их мнению, неизвестные племена бесследно исчезли в первые века нашей эры, были поглощены черняховским населением. Еще в 1964 г. Ю. В. Кухаренко в своей книге о зарубинецкой культуре писал, что «группа племен, которым принадлежала собственно зарубинецкая культура, исчезла еще в древности, как исчезали, например, многие древние языковые диалекты, и отождествлять ее с какими-либо конкретными из исторически известных нам на этой территории в более позднее время племенами и народами невозможно». [42]

Но приблизительно в те же годы, когда писались эти «агностические» строки, были обнаружены многочисленные позднезарубинецкие древности в южных и восточных частях Верхнего Поднепровья, в частности на Десне. Выяснилось, что в первые века нашей эры основные центры зарубинецкой оседлости переместились в северо-восточном направлении, в местности, куда в последующие столетия черняховское население не проникало. Выше были указаны возможные причины подвижки зарубинецких племен: вторжение на Западную Волынь и в Полесье готов и «пшеворцев», а также, по-видимому, рост активности сарматов в Среднем Поднепровье.

Спустя некоторое время после открытия позднезарубинецких древностей в южных и восточных областях Верхнего Поднепровья было обнаружено и последнее, до сего времени неизвестное звено восточнославянской культуры — древности середины и третьей четверти I тыс. н. э. Они заметно отличаются от синхроничных им памятников черняховской культуры и остатков культуры древних балтов, расположенных в более северных областях Поднепровья.

Новая группа древностей принадлежит прямым потомкам зарубинецкого населения — раннесредневековым днепровским славянским племенам. Теперь генетическая цепь между племенами зарубинецкой культуры и средневековыми восточными славянами как будто бы окончательно замкнулась. Мнение археологов о зарубинецких племенах — одной из раннеславянских группировок — получило, наконец, прочное основание. Пределы бесспорного в восточнославянской археологии значительно расширились; они отодвинулись вглубь почти на тысячу лет.

Новая группа древностей и ее отношение к предыдущей, зарубинецкой и последующей, средневековой восточнославянской культурам известны еще далеко не достаточно. Исследования новой группы древностей продолжаются, пока что обнародована лишь незначительная часть полученных материалов. Поэтому на всем этом следует остановиться относительно подробно, чтобы проследить преемственное изменение культуры зарубинецких племен и их потомков в течение I тыс. н. э.

Понятно, что продвинувшиеся на север зарубинецкие славяне оказались в совершенно новой для них исторической обстановке. Прервались их экономические и культурные связи с Западом, Прикарпатьем и Причерноморьем. Их соседом на юге стали черняховские племена, распространившиеся в конце II — начале III в. по всему Среднему Поднепровью, а через два века — на рубеже IV–V вв. — исчезнувшие с исторической арены. В это время, в середине I тыс. н. э., повсюду в Европе происходили особенно большие изменения в области культуры, связанные с нараставшим «великим переселением народов» и падением Римской империи. Вместе с тем у зарубинецких племен установились тесные отношения — мирные и враждебные — с верхнеднепровскими балтами. И естественно, что в этой сложной и меняющейся обстановке культура зарубинецких племен претерпевала значительные изменения.