История Таиланда (краткий очерк)

При сыне Лю Таи, Таммараче II, последнем независимом короле Сукотай (1370—1378), наступает быстрая развязка.

Уже в 1371 г. войска Аютии вторгаются в Сукотай и захватывают несколько городов. Так начинается семилетняя война, в ходе которой сиамский король Бороморача I (1370—1388) проводит шесть походов на Сукотай.

Первые годы война идет с переменным успехом. В 1373 г. Бороморача I вынужден был с уроном отступить от стен Кампенгпета.

Однако вскоре ситуация меняется в пользу Аютии. Уже в 1375 г. сиамцы захватили Питсанулок, второй по значению город Сукотайского королевства, и угнали в Аютию массу пленных. Теперь инициатива прочно находится в руках Бороморачи I. Положения не меняет и вмешательство в борьбу Ланнатаи (Чиангмая). Войско, направленное чиангмайским королем Куэной (1367—1385) в помощь Таммараче II, в 1376 г. было разгромлено сиамцами. В 1378 г. сдается выдержавший три осады Кампенгпет. Считая свое положение безнадежным, Таммарача II капитулирует.

В результате поражения в войне Сукотай, в недавнем прошлом мощная держава на территории Таиланда, перестает существовать как самостоятельное государство. Западную половину Сукотай аннексирует Сиам, а Таммараче II за его «покладистость» предоставляется в вассальное владение восточная часть Сукотай с центром в Питсанулоке. В 1438 г., однако, потомков Таммарачи II окончательно отстранили от власти, и территория Сукотай была полностью поглощена Сиамом.

2. Внутренняя политика сиамского феодального государства

Организация государственной власти в королевстве Аютия в первый век его существования, как и в Сукотай, была довольно примитивна. В центре государства находился королевский домен (земли, окружающие столицу — Аютию). Вокруг него были расположены четыре так называемые внутренние провинции: Лопбури (Лаво) — на севере, Прапатом — на юге, Супанбури — на западе, Наконнайок — на востоке (там правили принцы — дети или внуки короля). За ними лежала полоса внешних провинций, где правили обычно представители местной знати, а на периферии государства находились вассальные княжества, прочность связи которых с центром зависела в каждый данный момент от личного авторитета и военной силы правящего короля. При такой структуре один сильный удар извне или сколько-нибудь серьезное внутреннее потрясение легко могли превратить Аютию (как перед тем Сукотай) в конгломерат мелких, независимых друг от друга владений.

Но феодальное государство в Сиаме не остановилось на этом этапе. Уже во второй половине XIV в. в Аютии начали действовать четыре министерства (куна), во главе которых стояли чиновники с чисто тайскими титулами, совпадавшими с названиями министерств: 1) кун На — министерство земледелия; 2) кун Кланг — министерство финансов; 3) кун Ванг — министерство двора, выполнявшее также судебные функции; 4) кун Мыанг — министерство внутренних дел, ведавшее охраной порядка (по-видимому, лишь в пределах королевского домена).

В XV в. централизация власти в королевстве получила дальнейшее развитие и увенчалась в середине столетия реформами короля Боромотрайлоканата (1448—1488), которые законодательно оформили систему сиамской феодальной государственности. Законы, принятые в 1450—1454 гг., действовали до конца XIX в.

Среди западных историков существует практически единодушное мнение, что прелюдией к реформам Боромотрайлоканата, резко изменившим облик аютийского общества, явился захват сиамскими войсками в 1431 г. столицы пришедшей в упадок Кхмерской империи — Ангкора и последовавший за тем массовый угон в Сиам представителей кхмерской верхушки (брахманов, чиновников, юристов и т. п.).

Действительно, в законах Боромотрайлоканата богато представлена санскритская терминология, несомненно заимствованная через Камбоджу. Несомненно также, что курс на обожествление короля, начавшийся в середине XV в., был принят не без влияния культа девараджи (бога-царя), существовавшего в Ангкорской Камбодже. Не случайно, конечно, что в такой чисто буддийской стране, как Сиам, крайне сложную и торжественную церемонию коронации, которая превращала простого смертного в некое божественное существо, отделенное от всех своих подданных, включая ближайших родственников, неизмеримой дистанцией, и была важнейшей политической акцией, с XV в. до наших дней выполняют придворные брахманы — прямые наследники брахманов Кхмерской империи.

Наконец, идеологическое обоснование права на власть короля и феодального класса также во многом восходит к индийским юридическим теориям, перенятым главным образом через Камбоджу.

Но если сравнить в целом сиамскую государственную систему с кхмерской (а последняя подробно рассмотрена в книге Л. А. Седова «Ангкорская империя», М., 1967), то мы увидим, что они были совершенно различны. Отдельные черты сиамского феодализма, имеющие аналогии в средневековых Индии и Китае, также не меняют того факта, что сиамская государственная система, сложившаяся во всех основных чертах к середине XV в. и функционировавшая до второй половины XIX в., отличалась глубокой самобытностью и прекрасной приспособленностью к конкретным условиям.

Формально аютийская монархия отнюдь не была самодержавной деспотией, и король отнюдь не был волен поступать как ему вздумается.

Вступая на трон, сиамский король приносил присягу из 26 пунктов, которые по масштабам социальной демагогии, пожалуй, даже превосходили декларации сукотайских королей. Он торжественно обещал: 1) предоставлять блага тем, кто их заслуживает; 2) соблюдать чистоту совести, тела и слова; 3) не жалеть богатств, которые он раздает; 4) быть честным; 5) быть вежливым и не упрямым; 6) исполнять предписания религии, чтобы преодолеть свои недостатки; 7) не впадать в гнев; 8) не причинять зла своему народу; 9) быть терпеливым; 10) всегда идти по пути справедливости; 11) заботиться о развитии производства; 12) заботиться о нуждах народа; 13) добиваться, чтобы его любили; 14) подыскивать кроткие слова, чтобы его любили; 15) заниматься образованием своей жены и детей; 16) поддерживать хорошие отношения с чужеземными странами; 17) поддерживать членов королевской семьи; 18) развивать земледелие, распределяя зерно, сельскохозяйственные орудия и скот; 19) заботиться о счастье народа; 20) уважать ученых и поддерживать их; 21) заботиться о счастье животных; 22) запрещать людям вести плохую жизнь и направлять их на хороший путь; 23) помогать беднякам, не имеющим профессии; 24) советоваться с учеными, чтобы точно знать хороший и плохой путь; 25) с полной ясностью духа изучать науки; 26) подавлять в себе малейшую алчную мысль.

Эта своеобразная феодальная «конституция» по своему размаху неизмеримо выше практически современной ей английской «Великой хартии вольностей». Она явно отражает страшные потрясения XIII в. и неустойчивое равновесие XIV в., когда новая власть еще не консолидировалась настолько, чтобы диктовать крестьянству свою волю без каких-либо объяснений.

Но у этой «конституции» с самого начала был один весьма существенный дефект. Она не предусматривала никакого органа, который бы контролировал выполнение монархом своих прекрасных обещаний. Король обязывался советоваться во всех важных делах с учеными (сведущими) людьми. Но круг этих советников никак не был очерчен, и их право низложить короля—нарушителя присяги нигде не было зафиксировано (по крайней мере оно не отражено в дошедших до нас документах).

Согласно неписаному правилу король вплоть до XIX в. часто не просто наследовал корону, а избирался, но состав избирателей не был строго определен, и фактически этот обычай очень быстро выродился в кровавую борьбу различных феодальных клик за власть.

В законодательном порядке была установлена даже ежедневная программа деятельности короля (расписанная буквально по часам), которую он теоретически обязан был выполнять скрупулезнейшим образом. В соответствии с этой программой помимо государственной деятельности и самообразования королю отводилось только пять-шесть часов на сон и очень небольшое время на личную жизнь.